Откинувшись на спинку компьютерного кресла, я посмотрела в потолок и протяжно завизжала.

Я не могу так больше жить! Мои силы иссякли, а нервы истончились, как дешёвые носки от стирки.

– За что мне это всё, а, матушка Вселенная? – я бросила жалобный взгляд в окно, за которым виднелось звёздное небо, и театрально зарыдала.

В окне отразилось моё скорченное лицо, похожее на морду шарпея. И я в ту же секунду, будто знаменитость подловили папарацци, выпрямилась, смахнула выступающие капельки слёз и выключила злосчастный компьютер, который не сохранил мою проектную работу.

– И пофиг, – пнула эту железяку эпохи динозавров. Пожалела, конечно, поскольку удар принёс боль. Но эта боль ничто по сравнению с тем, как Ларка Педровна линчует меня своим очкастым взглядом перед всем отделом маркетинга. Я уж молчу о том, с какой интонацией она будет вдалбливать мне завуалированные изречения о никчёмности и неспособности справиться со своими должностными обязанностями.

– Вот если бы я смогла всё изменить, – бормочу себе под нос, накидывая на плечи оранжевую олимпийку. – Прожить более значимую жизнь, а не дни офисной крыски на побегушках, – отбиваю неумелую чечётку на ступенях, направляясь в круглосуточный магазин, где меня покорно ожидают мои любимые шоколадные вафли. – Стать важной и, может, великой, – от последней мысли пробегает холодок под кожей, но я списываю это на прохладный ночной ветер.

На дворе стоит лето, а всё равно так зябко. Вот накоплю денег и уеду из этой северной серости в тёплые края, ближе к морю. Хотя в связи с последними событиями, связанные с землетрясениями, везде может подстерегать опасность. Так что красивая обложка – не гарант счастливой и беззаботной жизни. Вот, например, Бали. Многие считают, что этот дивный остров, предназначенный для райской жизни. А на самом деле там вовсю процветает преступность. Красиво, вкусно, но с «изюминкой». Как, впрочем, и во многих местах.

Огибаю перекопанные участки дороги под песню «Sweater Weather». И, не успев наступить на тротуар, как на меня нападает какая-то шальная птица. Сперва не успеваю её разглядеть, поскольку она больно цепляется своими когтищами за мои волосы и начинает их драть, как пожухлую траву на лужайке.

Я кричу, машу руками, пытаясь отбиться. Но птица не сдаёт позиции и пытается разукрасить моё лицо, целясь своим когтем мне прямо в глаз.

Я отбиваюсь ещё яростней. Мне слишком дорого моё лицо. Знало бы это пернатое чудовище, сколько я трачу на уходовую и декоративную косметику, лопнула бы от зависти. А ей бы точно не помешало посетить салон красоты. Воняет от этой птички жутко, будто она спит в собственных испражнениях. Да и маникюр пришёлся бы кстати. Вон какие когтища крючковатые и грязные.

Я машинально отступаю, продолжая отбиваться, и не замечаю, как земля уходит из-под ног. Сперва я лечу, пытаясь в темноте за что-нибудь ухватиться, а потом с глухим звуком прикладываюсь обо что-то твёрдое.

Падение выбивает из меня не только сознание, но и, похоже, вместе с ним дух.

Первое, что я почувствовала, когда начала приходить в себя – мягкое, обволакивающее тепло, от которого по телу разлилась нега. В последний раз я так чувствовала себя у бабули в деревне. Помню, что тогда, как, впрочем, во все каникулы, я ночевала на летней веранде. По шиферу стучал мелкий ненавязчивый дождь. Игривые лучи солнца украдкой заглядывали в окно. А из коридора доносился запах молока, клубники и бабушкино ворчание на деда. Всё это сочетание навевало уют и нежелание вылезать из-под мягкого, тёплого одеяла.

Сейчас я ощущаю то же самое и, более того, чувствую себя, как никогда, отдохнувшей. Всё, что мне сейчас остаётся – сладенько потянуться и повернуться на другой бок, чтобы продолжить просмотр сна о диком голубе с когтищами, как у птеродактиля.

Так, стоп…

Я резко вскакиваю и начинаю озираться по сторонам. Темнота. Кромешная. Сон, как вентилятором сдуло.

Меня начинает одолевать паника, иглами проникая под кожу и выступая холодным потом.

Я кричу, но голос мой глохнет, будто нахожусь в каком-то вакууме.

Смотрю наверх в поисках заветного люка, в который я так неосторожно провалилась.

– Треклятый голубь! Погоди мне, – машу кулаком, – вылезу, общипаю все перья и приготовлю из тебя суп!

Только выхода я не вижу. Голубя тоже. И со стороны, наверное, это выглядит как фильм про мима. Не хватает только вставок с матерными надписями.

Страх и паника отплясывают на моих нервах, как африканские аборигены перед туристом, и я забиваюсь в какой-то угол. Поджимаю колени к себе и кладу голову между ними в надежде успокоиться, отогнать детское воспоминание о том, как мама оставила меня одну среди похожей тьмы.

– Нет-нет-нет, это совсем не кстати… Не время раскисать, Зоя! – пытаюсь уговорить себя, бесстрашно поднимаю голову. – Я не умру в канализации!

Но место, в котором я нахожусь, мало походит на каналию. Здесь не пахнет отходами, сыростью или какими-то другими неприятными запахами. Разве что, моим потом и немытой головой, которую я как раз хотела помыть после того, как вернусь из магазина.

– Треклятые вафли! – выругалась я, ощупывая стены и пол какой-то непонятной текстуры: холодные, подвижные, будто ленивые волны, но вода или влага не проступает.

«А вдруг это черви? – пришла в голову дурная мысль. – Фу, фу, фу, – меня передёрнуло от отвращения».

– А что, если это змеи? – я взвизгнула и рванула, куда глаза… не глядят. Для верности выставила перед собой руки, чтобы ненароком не во что не врезаться своим красивым личиком. Надеюсь, после хватки с голубем до сих пор красивым. Или я это пернатое чучело на вертеле зажарю!

Спустя какое-то время моей дезориентированной беготни меня начинают одолевать мутные сомнения, будто я бегу на одном месте. Но, хвала Вселенной, спустя пару шагов я вижу спасательный свет, который тянется ко мне, раскрывает свои объятия, и я доверчиво ныряю в них. А когда распахиваю глаза – начинаю неистово орать от страха.

– Чего ты кричишь? – чьи-то холодные руки подхватывают меня, прежде чем мои внутренности увешивают торчащий со дна пещеры сталагмит.

Я облегчённо выдыхаю. Адреналин разгоняет моё сердце так, будто плеть, участвующую в скачках, лошадь. Но ровно до того момента пока не осознаю, что я парю в воздухе.

– Я что, до сих пор во сне? – спрашиваю, разглядывая невероятных размеров пещеру, смутно напоминающую жерло вулкана. Благо тут не кипела лава и жар не плавил кожу. Только ласковый ветерок, играющий с волосами, и чьи-то руки, жёстко обхватившие мою талию. Судя по голосу, женские.

Сколько же нужно иметь силы, чтобы вот так, вместе со мной парить в воздухе. Я ведь девушка совсем не из лёгких. Но, кажется, циркачку это не заботило и, через пару мгновений, когда перед нами открылся шикарный вид, меня это тоже перестало волновать. Особенно то, на чём девушка сама держится. Надеюсь, это прочный трос или параплан.

Когда мы набрали высоту – я обомлела. Дно пещеры состояло из усыпанных зеленью и деревьями островков, на которых мирно паслись олени с золотыми рогами. Вокруг островков, словно природные вены, раскинулись речушки, из-за прозрачной воды которых я могла разглядеть светящихся медуз и разноцветных рыб, плавающих над кораллами и водорослями.

– Обалдеть… Это какая-то сказка, – прокомментировала я, разинув рот, в который, между прочим, чуть не влетела птичка.

Я дёрнулась от неожиданности и вместе со мной дёрнулся мой пилот, отчего мы начали резко снижать скорость.

– Эй, ты чего? – заорала я, вцепившись мёртвой хваткой в циркачку.

Остров с раскидистым деревом, образовавшимся прямо под открытым сводом пещеры, стремительно приближался. Если мы сейчас упадём – от нас останутся одни окровавленные лепёшки. Или ничего не останется, поскольку в воде, чуть левее от острова, увидела акулу.