— Нат… — ласково протянул он, наклонив голову и заглядывая мне в глаза.

— Я боюсь, что для него это лишь игра, — выпалила на одном дыхании. — Он же дамский угодник!

Коля покачал головой.

— Уже нет.

— Уже? — зацепилась за первое слово, навострив уши.

Поморщившись, Коля вздохнул.

— Он рассказывал тебе что-нибудь про свою аварию?

— Я не спрашивала.

— А надо бы, — бросил на меня укоризненный взгляд друг. — Для него это очень чувствительная тема.

— Расскажи, — попросила, подпирая подбородок руками.

Гариков вздохнул, сделал большой глоток кофе и выложил все, как на духу. И про саму аварию, и про реабилитацию, и про одну из бывших пассий Светлицкого, которая заявила, что хромой мужик со шрамами ей не нужен (захотелось тут же найти ее и свернуть шею, или отрубить голову, все равно она ей не пользовалась), и про то, как Андрей на довольное долго время ушел в себя, отказываясь просто знакомиться с женщинами, не то что спать с ними.

— Так что ты должна понимать, — подвел итог всему сказанному Коля, — дамским угодником он был, до аварии, но не теперь. Он изменился, Нат. Стал спокойнее, уже не ищет отношений на одну ночь. И практически со сто процентной уверенностью могу сказать, что он готов остепениться. А если и ведет себя порой, как мудак, ну так мы все не ангелы, — на этих словах коротко хохотнула, соглашаясь со сказанным. — Он стал именно таким мужчиной, какой тебе нужен, поверь мне.

— И откуда ты знаешь, кто именно мне нужен? — спросила, прищурившись.

Коля в ответ лишь многозначительно на меня посмотрел. Ну да. Он же жених Анечки. А подруга никогда не умела держать язык за зубами. Особенно, когда дело касалось благополучия дорогих ей людей.

Андрей

Мама так и не появилась у Наты на пороге, если только девушка об этом не умолчала, но верилось в это с трудом. Не сказала бы мне, вывалила бы все Ане, а та бы уже доложила про выходку родительницы. Такое затишье радовало. Значит, мои слова наконец-то возымели действие.

Мы переписывались с Наташей всю неделю. Какие-то сообщения были приторно-сладкими (если какая-либо из моих бывших пассий пыталась начать подобную переписку, то получала от ворот поворот, а тут уже я выступал инициатором), какие-то откровенно пошлыми (а вот в этом я был спец, правда, мой дружок был категорически против, его не устраивали одни слова и полное отсутствие действий), но большую часть времени мы узнавали друг друга.

Выяснил, что у нее нет братьев и сестер, у родителей Ната одна. В отличие от меня, девушка с теплотой вспоминала свое детство. Мама с папой, живущие в данный момент в другом городе, холили и лелеяли единственную дочку. Не настаивали ни на каких кружках, но девушка в школе занималась танцами (по собственному желанию, естественно).

Моя девочка умеет двигаться. Это хорошо. Надо будет попросить ее как-нибудь станцевать для меня. Уверен, что будет крышесносно. Член был полностью солидарен и рвался в бой. С трудом дождались с ним окончания командировки.

Сходящая с ума из-за подготовки к свадьбе, которую пришлось поставить на паузу, Анечка также, как и мы, хотела домой.

— Уф, — выдохнула девушка, — присаживаясь на соседнее кресло в самолете. — Ни одна поездка до этого не казалась мне такой долгой.

— Ну, она закончилась, так что пляши, — ухмыльнулся в ответ.

— Ждешь встречи с Наташей?

— Так заметно?

Мы обменялись понимающими взглядами и негромко рассмеялись. Да, я безнадежен. И практически потерян для общества.

— Я рада за вас, — сказала тихо Аня, пристегиваясь.

— Пока еще толком не за что радоваться.

— Ты думаешь, у вас может не получиться?

— Если Ната не научится мне доверять, то нет.

— Запасись терпением и все будет хорошо, — похлопала она меня по коленке и отвернулась к иллюминатору.

Сказать проще, чем сделать. Терпение — не моя сильная сторона. Я, конечно, готов на многое ради этой женщины, но без доверия нет отношений. Это я знал наверняка.

К нашему обоюдному с Аней удовольствию полет прошел нормально. Никаких задержек, несмотря на отвратительную метель, неожиданно накрывшую город. Вроде, середина марта, а такое ощущение, что на дворе — декабрь. Жуть!

А вот в толпе встречающих нас ждал сюрприз. Точнее, сюрприз был исключительно для меня, Аня-то точно знала, что там будет Коля. Это я и подумать не мог, что рядом с другом, сверкая белозубой улыбкой, будет стоять мое личное наваждение.

Красавица в черном пальто и в длинных сапогах на тонком каблучке… мои любимые ножки выглядывают из-под пальто, а я лишь надеюсь, что в этот раз она решила не морозить попку и нацепила колготки. Иначе кому-то несдобровать.

Наплевав на все правила приличия, подбежал к ней, обнял и закружился со смеющейся нимфой на руках, попутно осыпая личико короткими поцелуями.

— Боже, как я скучал, — выдохнул в губы, приникая к ним снова и снова.

— Я тоже, — робко улыбнулась Ната, обхватывая мое лицо ладонями и заглядывая в глаза. — Ты вел себя прилично в Питере? — спросила прищурившись, а в глазах плясали смешинки.

— Не переживай, я поганой метлой отгоняла от него всех баб, — рассмеялась стоящая рядом в обнимку с Колей Анечка.

— А я от нее — мужиков, — подмигнул Коляну.

Друг усмехнулся и кивнул. Он и сам знал, что Анюта ни на кого, кроме него не смотрит. Пусть и ревновал ее к каждому столбу, но никогда в серьез не верил, что она может ему изменить. И Аня это понимала. А ссоры на почве ревности были для этой парочки своеобразной прелюдией. Извращенной, на мой вкус, но на него все фломастеры разные, так что пусть развлекаются.

— Поехали домой, — прошептала мне на ухо Наташа. — У меня для тебя сюрприз.

— Звучит заманчиво, — улыбнулся, последний раз коротко поцеловал и поставил на ноги, но руку не отпустил, переплетя наши пальцы.

По пути к машине прилагал всевозможные усилия к тому, чтобы не бежать, расталкивая зазевавшихся людей. Казалось, что они сговорились и специально идут так медленно — мешают мне поскорее остаться с моей девочкой наедине.

От влюбленной парочки мы с Натой оторвались довольно-таки быстро. Они никуда не торопились, у них вся жизнь была впереди, а у меня горело. Все, блять, горело! А про него и говорить нечего, мне кажется, он за неделю ни разу не упал (что, естественно, доставляло невыразимые неудобства, но являлось прямо-таки очешуительным комплиментом Наталье).

В такси усадил девушку на заднее сиденье, а сам устроился рядом с водителем.

— Светлицкий, — удивленно воззрилась на меня красотка, — что за херня?

— Если я сяду рядом с тобой, далеко мы не уедем, — ответил, абсолютно не стесняясь лишних ушей.

Водила понимающе хмыкнул, посмотрев в зеркало заднего вида на ножки моей девочки, но, поймав два убийственных взгляда — мой и Наты, стушевавшись и зачем-то откашлявшись, тронулся с места.

Ехали в гробовом молчании. Что творилось в голове Наташи, не имел ни малейшего понятия, поскольку лишний раз старался на нее не смотреть, да и она всю дорогу внимательно изучала пролетающий за окном пейзаж (как будто там было на что смотреть — грязь, тлен, голые деревья). Я же перебирал в уме всевозможные позы, в которых мог бы ее трахнуть (для занятий любовью был слишком напряжен, но и до них дело дойдет, обязательно).

Выбирался из такси, практически таща девушку на буксире. От того, чтобы закинуть ее на плечо и, как неандерталец, спрятать в своей пещере, останавливало одно — приехали мы к ней домой, и ключи от квартиры только у нее, а вися вниз головой, что-либо искать в сумочке и открывать дверь — проблематично.

Наверное. Ни разу, кстати, так не пробовал, можно и поэкспериментировать разок, ради смеха. Думаю, Ната оценит. Или даст подзатыльник…

И вот, наконец-то, спустя каких-то полтора часа с момента посадки (домчал нас водила быстро, надо заметить, спасибо ему огромное), мы с Наташей оказались вдвоем в ее квартире. И теперь уже меня ничего не остановит от того, чтобы сделать ее своей.