Наталья

Андрей целовал неистово, врываясь языком в мой рот, сплетаясь с моим в каком-то безумном танце.

— Почему ты… — с придыханием спросила, когда мне наконец предоставили такую возможность, — почему ты меня остановил?

— Как бы банально это ни звучало, но сегодня я хочу кончать только в тебя, моя сладкая девочка, — прошептал он, уперевшись своим лбом в мой и внимательно глядя в глаза. — Обещаю, что в следующий раз предоставлю тебе возможность довести дело до конца.

— Ты думаешь, что следующий раз будет? — нагло ухмыльнулась, прекрасно осознавая, что — да, будет. Определенно.

И Светлицкий об этом тоже знал:

— Всенепременно. Не сомневайся в этом.

На этих словах меня подхватили на руки и понесли в сторону спальни.

— Сейчас направо, — шепнула в ухо, прикусывая мочку.

Мужчина подчинился указаниям и через пару шагов положил меня на кровать, нависнув сверху.

— Можно я включу свет? — неожиданно спросил он. — Хочу видеть тебя.

Смутившись, указала взглядом на торшер, стоявший у прикроватной тумбочки. Андрей щелкнул выключателем и внимательно на меня посмотрел.

Не говоря ни слова, протянул руку, погладил по щеке, поцеловал. Только теперь нежно, осторожно. Боялся спугнуть? Но это было нереально сделать. Меня трясло от возбуждения, между ног все ныло. Больше всего на свете хотелось ощутить его сейчас в себе, и я раздвинула ноги, без слов приглашая его в свои объятия.

Криво улыбнувшись, он покачал головой и опустился на колени перед кроватью. Приподнявшись на локтях, удивленно посмотрела на Андрея.

— Тш-ш-ш, — поднеся палец к губам, с улыбкой подмигнул. — Наслаждайся.

Мучительно медленно погладил сначала одну ногу снизу вверх, затем — вторую, потом проложил тот же путь, но уже губами. И ни разу так и не дотронулся до ноющего в неудовлетворении местечка.

Откинувшись на спину, еще шире развела ноги. Светлицкий хмыкнул и, отодвинув трусики, подул на мокрую промежность. По всему телу вновь побежали мурашки, а с губ сорвался стон. Не думала, что это так эротично.

Лизнув меня пару раз, вернул белье на место, поцеловал живот. Поднялся к груди, прикусил затвердевшие соски сквозь ткань бюстгалтера. Руки же словно жили своей жизнью — они ласкали все те места, где недавно побывали губы, но были более смелыми — ныряли внутрь, сжимали грудь.

Я уже плохо контролировала себя. Голова металась из стороны в сторону, что-то шептала, пыталась схватить его за плечи и притянуть к себе, но каждый раз безуспешно. Андрей, чуть посмеиваясь и ни на минуту не переставая сводить меня с ума ласками, успешно отстранялся. В итоге, сдалась, крепко сжав в кулаках покрывало.

Когда я решила, что больше не могу и сойду с ума, мужчина резко стянул с меня трусики и ворвался в горячее лоно двумя пальцами. Выгнувшись, со стоном повела бедрами, насаживаясь на них, пытаясь помочь ему довести меня до разрядки.

Но этот мучитель продолжал издеваться. Надавив одной рукой на живот, прижал меня обратно к кровати.

— Не двигайся, — прошептал куда-то в район пупка.

Я в ответ протестующе застонала. Как это не двигаться? Я не смогу. Но ему удалось доказать мою неправоту.

Продолжая слегка прижимать к кровати, опустил голову, приникнув ртом к лону (к той его части, что не была занята). От прошившего меня насквозь удовольствия, когда его язык коснулся клитора, широко раскрыла глаза.

— О… боже… Андрей… пожа… ах… пожалуйста…

На большее меня не хватило. Но, слава яйцам, меня поняли и перестали мучить. Обхватив чувствительную горошину губами, чуть пососал, продолжая двигать пальцами, но ускорив движения.

Теперь осталось только чистое удовольствие. Как там говорят? Вознеслась на небеса? Именно на них.

Кончила с протяжным стоном, содрогаясь, но расслабиться мне не дали. Когда я все еще находилась на пике, Андрей снова навис надо мной, чуть подтянул к себе, понуждая обхватить его ногами за талию и одним порывистым движением вошел в меня.

С наших губ сорвался обоюдный стон. Какое блаженство…

— Да… малышка моя…

Вбиваясь короткими резкими толчками, взял за руки, заведя их у меня над головой и переплетя наши пальцы. Мне хотелось открыть глаза, посмотреть на него (может, убедиться, так ли ему хорошо со мной, как и мне с ним), но я не могла. От испытываемого наслаждения, могла только бессвязно что-то бормотать.

Поскольку мы и так были распалены с ним до предела затянувшейся прелюдией, надолго нас обоих не хватило. Меня накрыл повторный оргазм уже через пару толчков, Андрей продержался немного дольше, но тоже вскоре сдался.

С громким стоном толкнулся в последний раз и замер, откинув голову назад и прикрыв глаза (свои мне все-таки удалось открыть, хоть и слегка).

Излившись, осторожно опустился на меня, тяжело дыша.

— Это был самый короткий, но самый потрясающий секс в моей жизни, — сказал, уткнувшись лбом в мое плечо.

Посмеиваясь, высвободила из крепкого захвата руки, и обняла мужчину. Теперь я обвивала его, как лиана, а он все еще находился во мне. И мне было так комфортно, как никогда ранее.

Выпрямившись на руках, Андрей с ласковой улыбкой заглянул мне в глаза. Увидев в них что-то, что его полностью удовлетворило, чмокнул в нос.

— Предлагаю избавить тебя от остатков этого потрясающего комплекта и пойти на второй круг.

И озорно подмигнул. Широко улыбнувшись, кивнула.

— И на второй, и на третий, и на столько, на сколько у вас хватит сил, Андрей Владимирович.

Мужчина в ответ чуть двинул бедрами, без слов доказывая, что уже сейчас готов к подвигам.

Андрей

Когда Ната сказала, что дома меня ждет сюрприз, я решил, что это горячий ужин и секс. Угадал я только в одном. Секс был. И много.

Я и представить себе не мог, что же прячется под этим пальто. Если бы я знал… не знаю, чтобы я сделал. Но точно не оставил бы ее одну на заднем сиденье, а таксиста вообще пришил бы за один лишь брошенный в ее сторону взгляд. И, наверное, укутал бы ее с ног до головы в какой-нибудь плед. Да, точно. В плед. Или ковер. Или мешок из-под картошки.

К счастью, я не был в курсе того, что задумала красотка. Да, мы с ней обсуждали разные фантазии, и я сам дал ей добро на воплощение хотя бы одной из них в реальности, но кто ж знал, что этой фантазией она попытается свести меня с ума.

Распахнулись полы пальто, и я потерял дар речи. Надетый Наташей комплект больше открывал, чем скрывал. Он был полупрозрачным, лишь в самых главных местах ткань уплотнялась, не показывая напрямую, но намекая на то, что же под ней спрятано.

Когда я смог более-менее связно мыслить, то первым было желание наказать за то, что в холод вытащила свое шикарное тело в таком откровенном наряде из дома, рискуя заболеть. Потом Наташа что-то ляпнула, и я опять прохрипел о наказании. Мысль с каждой секундой становилась все заманчивее и заманчивее. Отшлепать упругую попку, несильно, доставляя удовольствие, а затем приласкать. В следующий раз…

До жути долго не мог избавиться от одежды. Почему ее на мне так много? Надо было, как и Ната, полуголым приехать, чтобы не тратить время на всякие глупости.

Откинув в сторону последний предмет, воззрился на сероглазку в ожидании — что же она предпримет? В коридоре темно, поэтому я не боялся ее реакции на шрам, честно говоря, думал, что она его вообще не увидит (но все равно непроизвольно напрягся). А малышке удалось меня удивить. И довольно приятно.

Минет, хоть и недолго продлившийся (по моей инициативе, да), был крышесносным. Но покорило меня именно то, что она сделала ранее — ее легкие поцелуи, поглаживания. Каким-то образом я понимал все, что она хотела этим сказать. Словно она шептала мне на ухо, при этом находясь у моих ног.

Ее не волнует это уродство. Она в принципе не считает шрам уродством. Ее восхищает моля воля к жизни, благодаря которой я выкарабкался после той аварии. И ей нравится мой шрам, потому что он напоминает ей о том, что я сильный, что я выжил.