— Я так превращусь в алкоголичку, а это будет не очень хорошо, — возмутилась, но подняв глаза, встретилась со смеющимися голубыми. — Издеваешься? — спросила прищурившись.

— Совсем чуточку, — улыбнулся. — Но давай серьезно, что мне сделать, чтобы ты мне поверила?

На языке так и вертелось «ничего», потому что — будем честными — мне хотелось ему верить.

Верить в то, что этот шикарный мужчина хотел именно меня, и больше никого другого. Что мы с ним можем построить вполне себе крепкую ячейку общества. Страшно было до одури, сердце безумно колотилось, тараканы в голове, без которых не может жить ни одна уважающая себя женщина, протестовали и дружно скандировали, что все это плохо закончится, он меня обманет и прочая ерунда не в его пользу.

Но… но мне очень хотелось, чтобы это было не так. Чтобы все мои подозрения оказались обычной паранойей, что Аня права, и Светлицкий сделает меня счастливой.

Решительно запретив себе продолжать бояться, вздернула подбородок и уже собиралась ответить Андрею, когда расстроившиеся, что их не послушали, таракашки подкинули мне одну идею.

Коварно улыбнувшись, закинула в рот последний кусочек мяса. Андрей внимательно следил за каждым моим движениям. Даже сглотнул, бедный.

— Почему мне кажется, что твой ответ мне не понравится? — с явственно звучащим подозрением в голосе спросил он.

— Не переживай, — сочувствующе похлопала его по руке. — Бегать голым вокруг фонтана на площади в центре города я тебя заставлять не буду. Тебе всего лишь надо будет узнать три мои самых главных тайны, о которых я даже Ане не говорила.

— Типа того, что ты любишь кружевное белье? — хмыкнул Светлицкий.

— Повторюсь, даже Аня об этом не знает, а про кружевное белье в курсе, по-моему, и Коля.

Мужчина напротив меня дернулся, и я поспешила добавить, пока он что-то не то не подумал:

— Она практически каждый праздник его мне дарит, и не удивлюсь, если за какой-нибудь очередной покупкой она тащила его с собой.

— Позволь уточнить, в какой именно плоскости лежат твои тайны? — принимая мое объяснение и не углубляясь в эту тему, решил спросить Андрей.

— М-м-м… — протянула, покатав на языке виски, выдерживая паузу. — Больше в психологической.

— То есть ты предлагаешь мне залезть к тебе в голову? — склонив свою на бок, хмыкнул Светлицкий.

— Я предлагаю тебе попытаться, — прикрыла в согласии глаза.

— Лучше бы предложила пробежать голым вокруг фонтана, — тяжело вздохнул мужчина, допивая залпом остатки виски.

Рассмеявшись, приподнялась со стула и коротко чмокнула не ожидавшего этого Андрея в губы. Мужчина, хоть и опешил на мгновение, но быстро пришел в себя и, не дав мне сесть обратно, запустил руку в мои волосы, притягивая к себе, и поцеловал. Основательнее, чем я.

От нахлынувших ощущений прикрыла глаза. Из горла вырвался низкий стон, потонувший в поцелуе. Андрей раз за разом приникал к губам, дразня, но не углубляясь. А так хотелось вновь почувствовать его язык у себя во рту. Жесткий, доминирующий, заставляющий сдаться на милость победителю. И в тот вечер я делала это с удовольствием, и теперь точно знала, что сделаю это снова. И снова… и снова…

— Блять… — прохрипел мужчина, отрываясь в очередной раз, прижимаясь своим лбом к моему. — Теперь нам придется здесь задержаться.

— Зачем?

Голова была словно в тумане, трусики намокли, соски напряглись. Все-таки этот мужчина действовал на меня неправильно. Или через чур правильно, учитывая то, что он сказал мне в ответ на вопрос.

— Потому что те брюки, что сейчас на мне, не способны скрыть мой стояк. Да и вообще у меня в гардеробе нет ничего, что могло бы мне сейчас помочь.

Раскрасневшись от удовольствия и смущения, тихо рассмеялась.

Наталья

Остаток вечера прошел за тихими разговорами, смехом, подшучиванием друг над другом и ощущением правильности происходящего.

Ни с одним мужчиной до Андрея мне не было так легко и просто. Не надо было ничего из себя изображать, пытаться быть умнее или, наоборот, глупее; сдерживать себя, когда с языка рвалось очередное саркастичное замечание; я не боялась сказать что-то не то, обидеть его. Нет, мне ничуть не хотелось его обижать, но с Андреем я не переживала, что лишь одно неосторожное слово с моей стороны разрушит волшебство вечера.

На десерт нам подали самый божественный тирамису, который я когда-либо пробовала в своей жизни, о чем не преминула сообщить Светлицкому.

— Боже, Ната, — застонал бедняга, жадным взглядом провожая вилку с кусочком десерта, неумолимо приближающуюся к моему рту, а затем в нем исчезающую.

Чтобы его больше помучить, облизнула губы, убирая с них остатки пирога, не отрывая от мужчины взгляда. С ним этот жест не казался пошлым или лишним, а всего лишь соблазнительным.

Помню, как один из моих ухажеров заявил, что так себя ведут только шлюхи и проститутки. Было жутко неловко и довольно долгое время я это делать себе не позволяла.

— Что-то не так? — поинтересовалась невинным голосом.

— Ты пытаешься свести меня с ума?

— А получается? — улыбнулась ехидно.

— С блеском, — выдохнул он, не отрывая блестящих возбуждением глаз от того, как я слизывала остатки тирамису с вилки.

— Тогда, да.

— Жестокая женщина, — покачал головой Андрей, делая внушительный глоток из бокала.

— И обожравшаяся, — заметила совсем не так, как подобает леди, откладывая вилку и отодвигая от себя тарелку с остатками десерта.

Светлицкий расхохотался и подозвал официанта.

— Тогда предлагаю немного прогуляться. Как раз стемнело и мне будет не так стыдно, когда ты меня в очередной раз возбудишь.

Покачав головой, молча наблюдала за тем, как он расплачивается. Андрей даже не предложил разделить счет, как это сделал предыдущий кавалер (очередная ошибка, с помощью которой я пыталась выкинуть из головы мужчину, сидящего теперь передо мной в ресторане).

— Надеюсь, что у тебя достаточно длинное пальто, — неожиданно сказал Светлицкий, бросая неодобрительный взгляд в сторону пялящегося на мои ноги мужчину за соседним столиком. — Ради твоего же блага, советую отвернуться, — прорычал он ему.

Толстячок вспыхнул и торопливо отвернулся.

— А вы, оказывается, ревнивец, Андрей Владимирович, — лукаво улыбнулась, глядя искоса.

— Еще какой, — буркнул тот, притягивая к себе за талию.

Обнимал он по хозяйски, чтобы каждому в заведении было ясно, чья я женщина. И мне, блин, нравилось такое отношение. Понимала, что феминистки меня сейчас осудят — такое поведение мужчины считалось пещерным, несовременным.

По мнению многих женщин сейчас мужчина должен относиться к своей подруге как к равной, ни в чем ее не ущемлять, не вести себя с ней, как с собственностью. В этих пунктах я, конечно, была с ними согласна, но когда они начинали орать во всю глотку, что мужик ни в коем случае не должен показывать так называемую «пещерную» сторону, а женщина не должна ощущать свою принадлежность мужчине, мне хотелось им всем по мордасам надавать.

Ведь это чушь собачья! Во-первых, никто никому ничего не должен!

Как говорила одна моя университетская подруга:

— Все, что я должна — записано в Конституции, а что запрещено — в Уголовном Кодексе, остальное — хуйня.

На мой взгляд знать, что ты нужна своему мужчине, что он тебя никому не отдаст — самое лучшее, что может случиться в отношениях. Без перегиба, конечно же, типа домашнего ареста и приковывания наручниками к батарее, но вот такие вот объятия и убийственные взгляды в сторону тех, кто на меня смотрит, меня лишь радуют. И возбуждают, чего греха таить.

Андрей

К счастью (и моему спокойствию) пальто у Наташи было длинное, полностью скрывающее очаровательные ножки. Конечно, теперь и я не могу ими любоваться при каждом удобном случае, но и другие членоносцы тоже. А вот это меня только радовало.

Мы вышли на улицу и молча пошли в сторону парка неподалеку. Погодка радовала — никакого дождя, снега, ветра и прочей лабудени. На небе ни облачка, звезд не видно (все-таки мы в городе), стоит легкий морозец, мгновенно окрасивший щечки малышки в розовый цвет.