Стань я свидетельницей подобной сцены месяц назад, без раздумий поступила бы именно так, как от меня ожидала эта дрянь. Но сейчас вместо жгучей ревности меня обуяла дикая злость. На то, что кто-то посмел влезть своими грязными лапами в наши со Светлицким отношения и попытался их разрушить. Не дождетесь.

Я люблю этого мужчину, а он любит меня. В этом я была уверена также, как в том, что по утрам на востоке встает солнце. Хотя заветные слова так толком и не были сказаны — ни Андреем, ни мною, я всем своим существом ощущала его любовь. В его прикосновениях, ласках, нежных взглядах.

И просрать это я не собиралась. Но и устраивать отвратительную сцену на глазах любого, кто захочет в этот момент выйти подышать свежим воздухом, тоже не хотелось. Поэтому я, пусть и не в самых лестных выражениях, предложила даме покинуть банкет.

Вот только дама оказалась без мозгов. Вместо того, чтобы уйти, она сделала несколько шагов в моем направлении и презрительно фыркнула.

— Да что ты можешь мне сделать, пигалица?

Прищурившись, прикинула в голове габариты соперницы, которая была на голову выше меня, и усмехнулась. Наконец-то уроки самообороны от отца пригодятся.

Не говоря ни слова, я замахнулась и смачно врезала ей по носу. Руку тут же прострелило болью, но вид схватившейся за начавший кровоточить нос девушки с лихвой окупил любые неудобства.

— Ты больная? — взвизгнула она, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

— Возможно, — равнодушно пожала плечами, встряхивая руку.

Торжествующую улыбку сдержать не могла.

Шалашовка посмотрела на Андрея, но тот лишь ухмыльнулся и продолжил неотрывно смотреть на меня полным восхищения взглядом.

— Ну и оставайся с ней, — попыталась фыркнуть она, но скривилась от боли.

Продолжая держаться за нос, выскочила на улицу. Даже верхнюю одежду из гардероба не захватила.

Я улыбнулась подошедшему Светлицкому. Мужчина взял меня за руку, осмотрел немного сбитые костяшки и осторожно поцеловал их, стараясь не причинить боль.

— Пойдем, Рэмбо, промоем твои раны, — сказал охрипшим голосом и потянул меня в сторону туалета.

Наталья

Меня начало потряхивать. Наступил отходняк. Несмотря на то, что отец научил меня как постоять за себя, до сего дня мне не приходилось пускать свои умения в ход. Не было необходимости. Даже с подвыпившими и не очень адекватными мужиками удавалось договариваться без мордобоя. А тут… хрупкая девушка…

Андрей закрыл за нами дверь в туалет на щеколду, подвел меня к раковине и аккуратно промыл руку. Приложив к костяшкам бумажное полотенце, мягко, стараясь не давить на ранки, промокнул.

— В идеале приложить бы лед, но не сейчас, — все тем же хриплым голосом впервые за все время, что мы находились в туалете, сказал Андрей.

— Не сейчас? — удивилась.

Мне вообще было сложно понять, что же про мою выходку думает Светлицкий. Если судить по поведению, то ничего предосудительного он в ней не видит, но хотелось бы конкретики.

— О, да, — пробормотал Андрей, оттесняя меня к стенке и разворачивая к себе спиной. Я не сопротивлялась, поскольку не совсем понимала, что он собирается делать. — Не сейчас.

Прижав меня к себе, невесомо поцеловал шею, провел руками вдоль тела, захватив ими начавшую наливаться желанием грудь. Чуть сжал ее, безошибочно нащупав под бюстгалтером затвердевшие соски.

Я откинула голову ему на плечо, предоставляя место для поцелуев, и негромко простонала. Желание уже полностью завладело мной, мысли о том, что мы находимся в общественном месте, даже мимо не пробегали. Да и нам не впервой заниматься этим в туалете. А в том, что подобные ласки закончатся сексом, я не сомневалась.

Мужчина прикусил чувствительную кожу у основания шеи, прошелся поцелуями до ушка, захватил зубами мочку и немного оттянул ее.

— Потрясающая женщина, — выдохнул в ухо, прижимаясь к моей попке бедрами, предоставляя возможность почувствовать всю силу своего желания.

Силу, которая мне так хорошо знакома. И от которой у меня всегда подкашивались ноги.

— Обопрись ручками о дверь, — сказал тихо, держа меня за бедра, потянув их на себя, заставляя меня отклячить попу, прогнувшись в пояснице. — Ревнивица моя, — прошептал, оглаживая ягодицы сквозь ткань платья. — Самая желанная, — одной рукой поднял юбку, другой стянул с меня трусы. — Влажная, — удовлетворенно хмыкнул, почувствовав яркое доказательство того, что я совсем не против в очередной раз заняться непотребством. — Горячая, — простонал, ныряя внутрь двумя пальцами.

Светлицкий отодвинулся так, чтобы не касаться меня ни одной частью тела, кроме тех пальцев, которыми он ласкал меня, вырывая из груди громкие стоны. Я пыталась сдерживаться, дабы не привлекать внимание к тому, что происходит в туалете, но это было бесполезно. Я и в лучшие моменты не была тихоней, а сейчас, когда адреналин сменился возбуждением, и меня буквально потряхивало от него, и подавно не могла молчать.

— Да, малышка, — насаживая меня на свои пальцы, простонал Андрей. — Не сдерживайся. Я хочу слышать, как тебе хорошо со мной. А ты, — на этих словах он вновь прижался ко мне, на этот раз уже освобожденным из плена брюк членом, — должна знать, что никто, — пальцы покинули лоно, — никогда, — головкой провел между губок, поласкав ею набухший клитор, — не будет, — резко вошел, плотно прижимаясь бедрами, — для меня, — снова сжал грудь, — желаннее, — пара яростных движений бедрами, мне все тяжелее было прислушиваться к тому, что он говорит, но я старалась не терять нить, не смотря на обуявшую меня похоть, — тебя.

Последнее слово Андрей прорычал, начав стремительно, не заботясь о моем комфорте трахаться со мной. Это не было занятием любовью или сексом, это был жесткий трах. И, черт возьми, мне это нравилось.

Никогда до этого момента Светлицкий настолько не терял голову. Да и я вместе с ним.

Перед глазами потемнело, желание скручивалось в тугой узел внизу живота, чтобы неожиданно взорваться, накрыв с головой. Такого сокрушительного оргазма я еще не испытывала, даже тот раз у меня дома ни шел ни в какое сравнение с нынешним удовольствием. И уверена, никогда бы не испытала, если бы не Андрей.

С гортанным стоном, довольно сильно сжав мои бедра (точно синяки будут), мужчина излился в меня, содрогаясь всем телом. Я чувствовала пробегающую дрожь и наслаждалась каждой секундой.

Тяжело дыша, Андрей подхватил меня под грудь и крепко сжал в объятиях.

— Я люблю тебя, моя девочка. Только тебя.

На глаза выступили слезы. От признания, сказанного чуть дрожащим голосом. От чувства наполненности, потому что он все еще был во мне. От осознания, как сильно он мне нужен. Только он. И никто другой.

Сердце сладко сжалось, я опустила руки на его, все еще лежащие у меня под грудью, и улыбнулась.

— Я тоже тебя люблю.

Андрей резко вдохнул и сжал меня еще крепче, словно хотел, чтобы мы слились воедино. Я не возражала.

Андрей

Кто бы мог подумать, что моя девочка окажется боевой. Точно не я. Думал, что опасаться стоит только ее острого язычка, а оказывается, что и кулачков тоже. Надеюсь, что больше ей никогда не придется портить свои прекрасные ручки.

Эпизод с Леной забылся довольно быстро. Помогли главным образом наши признания друг другу. Честно говоря, я планировал сделать это в более романтичной обстановке. Но сорвавшиеся с моих губ слова любви после ошеломительного оргазма было сложно остановить. Да я и не жалел о них.

Довольно символично признаться в любви девушке в том же месте, в котором произошел наш первый раз, а именно, в туалете. Правда, детям о таком не расскажешь.

На следующие выходные после банкета, мы с Натой взяли пару выходных и отправились к ее родителям. В деревню. В глушь. В Саратов.

Шучу. Не Саратов это был. Да и не глушь вовсе. Но больше, чем деревней, небольшой городок, в котором обитали родители моей девочки, у меня язык не поворачивался назвать.