Аркадий вздрогнул. В кармане завибрировал телефон. Он вытащил трубку, глянул на дисплей. Чертово сердце предательски зашлось.

– Да!– проорал он, вскочил с места, схватил в охапку ошалевшего от такой его наглости друга.

– Озверел совсем, – пробубнил полковник. – Лучше бы уж бухать продолжал. Совсем с головой беда у тебя Кеша.

Розовые очки всегда бьются осколками внутрь. Это непреложная истина, записанная огромными буквами в книгу вселенской мудрости.

Осколки розовых очков страшнее льдинок Снежной королевы. Они не просто преломляют и вымораживают чувства. Они ампутируют часть души, отвечающие за веру в любовь, людей и счастье. Это гораздо больнее, чем просто стать бессердечным и холодным.

– Я хочу в туалет,– на лицах моих охранников появилось озадаченное выражение. Надо же, какая смесь эмоций на, всегда беспристрастных, лицах профессионалов-церберов, приставленных ко мне заботливым «папулей»

– Ирина Игоревна, мы должны проверить санитарный узел, прежде чем вы туда зайдете.

Черт, только этого не хватало. Я выбрала этот торговый центр специально. Только здесь сортиры сквозные, оборудованные двумя выходами.

– Ты думаешь я смогу потерпеть? – истерично взвизгнула я, включив режим стервы, подсмотренный мною у мамы. – Дуболом. Я беременная, а значит не могу ждать, пока вы там проверите каждый унитаз.

– Но по протоколу…

– Уволен. Прямо сейчас, без выходного пособия. Вернусь из клозета и позвоню Половцеву, скажу, что я из-за твоей тупости чуть не испортила колготки. Он знаешь, что с тобой сделает?

На парня стало жалко смотреть. Мне и вправду сейчас было стыдно за свое поведение, но… Этого требовала ситуация.

– Госпожа Половцева, это наша работа. В наши обязанности входит…

– Слушаться меня беспрекословно,– прорычала я, выхватив из руки амбала свою сумочку, размером с торбу нищего калики, в которую умудрилась запихать парик, бесформенный плащ, купленный мной когда-то в порыве безумия, дешевые кроссовки, стащенные у поварихи и огромный лифчик, набитый тряпками.– Ждите тут. И не злите меня, – притопнула я ножкой, обутой в дорогую туфельку.– И только попробуйте ввалиться в туалет. Я вас…

Не договорив я ломанулась в сторону спасительной уборной, замирая от ужаса, что бодигарды все же ослушаются моего приказа. В туалете никого кроме уборщицы не было. Я на ходу содрала с себя дорогую курточку, подбитую соболем, бросила ее на раковину, под удивленным взглядом гигиенистки, нацепила парик, прямо поверх блузы набитый тряпками лифчик. Напялила плащ. Кроссовки оказались мне малы. Я заковыляла в них, как больная артрозом мартышка к зеркалу, из которого на меня уставилась тетка неопределенного возраста, похожая на пуделя больного стригущим лишаем.

– Прибери тут,– приказала я замершей от удивления техничке, алчно косящейся на мои вещи.– Забери тряпки себе и молчи. Кстати, сделай так. Чтобы шмотки не попались на глаза двум гориллам, ждущим в коридоре. Они не будут с тобой нежными. Поняла?

Девка кивнула, вытащила из тележки черный мусорный мешок. Молодец. Сейчас она упакует дорогие тряпки и вынесет их как мусор. Я молнией метнулась ко второму выходу, молясь всем богам, чтобы уборщице хватило ума немного выждать, пока я не сбегу.

Через десять минут я выскочила на улицу. Скорее всего охранники уже хватились пропажи. Но у меня есть фора еще минут пять, по моим прикидкам. Метнулась к автомобильной стоянке, озираясь по сторонам.

– Апельсинка. Не меня ищешь? – раздался за моей спиной насмешливый любимый голос. Господи, наконец то. Я резко развернулась и не сдерживаясь бросилась на шею Северцеву.

– Как ты меня узнал? – прошептала, уткнувшись в его широкую грудь носом.

– У тебя ужасно приметные веснушки,– хмыкнул он и поцеловал меня в нос.– Надо спешить.

– Я не уверена, что поступаю правильно. Половцевы найдут тебя и… Послушай, Аркадий, я… – не знаю, как сказать ему, что я теперь не одна. Что мне теперь нужно беречь еще счастье.

– Так вот почему ты отказалась от меня, дурында?– прошептал он мне в макушку,– Не надо меня спасать, запомни. Я в состоянии сам сберечь и тебя, и тех кого люблю. Мне гораздо страшнее потерять тебя. Потому что жизнь, в которой я не смогу видеть эти веснушки, абсолютно лишена смысла. Ну, разве что только ты не будешь потом жалеть, что я тебя украл у твоего извращуги. Он же…

– Дурак, я ни за какие сокровища мира не предала бы тебя,– хныкнула я, поправила на плече сумку и ухватила его за руку. – Северянин, пока ты тут несешь дурацкую чушь, меня, наверняка уже разыскивают. Поехали скорее. По дороге расскажешь мне про сюрприз, о котором писал в сообщениях.

– Не надо за сокровища. Ирка, потому что… Ты ведь мне тоже расскажешь свой секрет? Ир, он там… Он мой? – его рука ложится на мой живот, и сердце пропускает удар за ударом.

Я не успеваю ответить на самый главный вопрос. Мимо нас громко топоча пробегают мои охранники. На их лицах написан ужас. Замираю на месте, совсем забыв, что узнать меня сейчас проблематично. И что только Северцев смог меня раскрыть почти сразу.

– Пойдем,– шепчет капитан. Мы уже успеваем сесть в машину, когда я вижу, что преследователи возвращаются. Они сканируют взглядами парковку. Черт. Сумка. Они узнали сумку, которая сейчас лежит на заднем сиденье странной машины Аркадия. У него вроде не было такого шикарного пепелаца.

– Северянин, жми,– выдыхаю я.

– Ты так и не ответила на мой вопрос, Апельсинка,– щурится этот чертов храбрец.

– Северцев,– мой хрип сливается с визгом покрышек по бетонному покрытию.– Просто спаси нас сейчас. У нас будет уйма времени поговорить.

– Дура ты моя рыжая.

Мне страшно. Я не знаю, что будет дальше. И неизвестность эта выкручивает душу ужасом. Я боюсь услышать то, что скажет мне Северцев. Боюсь его реакции на мою беременность. Я понимаю, что не смогу бегать от Половцевых всю жизнь. И этот ребенок… Он им нужен. Я боюсь, что они просто отберут у меня все. Все, что мне дорого. Но сейчас… Сейчас все эти страхи размываются присутствием человека, подарившего мне целый мир. Северцев молча и сосредоточенно крутит руль, не сводя глаз с зеркала заднего вида, и я понимаю, что только вместе у нас есть шанс.

– Все. Теперь точно все хорошо, оторвались, – улыбается он. Его лицо разглаживается. Я оглядываюсь, смотрю назад в окно, но не вижу ничего. Только понимаю, что все точно хорошо. Верю на слово тому, которому доверилась сразу и безоговорочно.

– Куда мы едем? – его пальцы сплетаются с моими. Странно, только сейчас осознаю, что машина у капитана странная. Старый мерседес, который раньше очень любили бандиты и бизнесмены. Она сверкает, будто долгие годы стояла в гараже, но не ездили на ней точно. Мне кажется я проваливаюсь в липкую черную жижу. Воспоминания водопадом обрушиваются на мою голову. Эта машина стояла в гараже дома моего… Того, откуда меня увезла мама. О, черт.

– Кто ты черт возьми такой? – рычу я, выдергивая пальцы из захвата Северцева. Резко открываю бардачок. Я знаю, что там лежит. Нажимаю потайную кнопочку, выхватываю пистолет. Откуда я знаю, что он там и как открывается тайник? Навожу черное дуло на проклятого обманщика.

Мелкая неблагодарная тварь сбежала, и это выводило Половцева из себя. Он слеп от ярости и чувства собственного бессилия. Эта рыжая девка заставила его поверить, что она не денется никуда, что все совсем скоро станет так, как должно быть. Лицемерная неблагодарная сучка. Он ее найдет, и запрет в доме до тех пор, пока не появится на свет ребенок, который станет его

– Доктора привезли? – секретарша сжалась от его рыка. Кивнула молча, не решившись даже голоса подать. Страх в ее глазах Кипчака немного развеселил. Девка открыла рот, чтобы что-то сказать, но…