– Нравится вспоминать свою смерть? – это же его кровь, когда он пустил себе пулю. Проходя мимо и видя его, испытывает ли ублюдок приятные чувства, вспоминая о своей смерти? Ангел поднял с пола свой пиджак и накинул на спинку, прикрывая пятно.

– Не только мне.

Жаль, что я не присутствовал при этом.

– Помнишь Капитолий?

– Да. – Он задержал дым во рту, после чего выпустил его тонкой струйкой. – Наверное, поэтому он до сих пор стоит целый и невредимый.

Ангельская, мать его, благодать.

– Знаешь, – я поджал губы, – я уверен, в тот момент, ты хотел признаться мне, что заключил сделку с Сефероной. А может и хотел рассказать, что пожелал.

– Это вряд ли. Мы же были убуханные в задницу. – Но, ангел отвел взгляд, словно ему было стыдно. – Тогда, я просто наслаждался опьянением.

Началось. Готов говорить, что угодно, только не правду. Ну, сколько можно тянуть кота за яйца? Я же все равно выясню и неважно, будет это Сеферона или он. Под пытками, они все мне выложат.

– Какое желание ты загадал? Переспать с моей девушкой? Это было оно? Я прав? Ответь. – Молчание Годвина нервировало. Он долго буравил меня пристальным взглядом. Я уже было подумал, что говнюк превратился в камень или водка сделала его подводным созданием, но услышав его медленный выдох, замер в ожидании. Давай же, гандон, открой свой рот и говори! – Из-за похоти, ты продался адской подстилке? Ради этого, ты пожелал…

– … чтобы ты исчез. – Осек Годвин, на что я дернулся, словно меня приложили по голове той самой бутылкой, которую я держал в руке. – Я пожелал избавиться от тебя.

Нет, напиток еще не мог подействовать, тогда почему у меня поплыли мозги, еще и слуховые галлюцинации подключились?

Мне не показалось, верно? Годвин произнес три слова, будто вбил три гвоздя мне в темя, тем самым напрочь перевернув все мое существование вверх тормашками. Я опустил глаза на бутылку, затем поставил ее на стол и поднялся, не чувствуя под ногами пола. Послевкусие водки сдавило глотку, но эффект оказался непредсказуемым – вместо ожидаемого шторма, я шел уверенно, а выцветший интерьер гостиной не прыгал перед глазами.

Опершись ладонями на стол, я собирал охреневшие мозги в кучку, чтобы переспросить или не спрашивать совсем, в то время как Годвин вцепился в бортик раковины и дышал, как паровоз.

Лучше его объяснить, иначе будет только хуже…

– Что ты сказал? – ангел тут же развернулся ко мне. Перламутровый взгляд мудака говорил громче любых слов. К своему же недоумению… я не знал, как реагировать.

Как можно вообще принять то, что лучший друг пожелал мне смерти? Мда, похоже, в этот раз мой организм забаррикадировался от отравы.

Видок у Юджина был такой, словно я при нем вспорол себе брюхо и закусил собственными же кишками. А какой еще реакции я ожидал? Хорошо, что сразу не прикончил, а медлит, пытаясь переварить мои слова. Пусть. Я дам ему время оклематься, а вот потом… да, похрен. Юджин и так ненавидит меня. Наша дружба не будет прежней, так что мне нечего терять. Я уже потерял того, кого любил. Надо было рассказать ему сразу после воскрешения, а не делать вид, что мы закадычные приятели. Рано или поздно, но правда вылезла бы наружу. Да, но я никак не рассчитывал, что гребаная демоница растрезвонит Юджину о моем грязном секрете. Просил же помалкивать, черт бы ее побрал.

– Повтори. – Несмотря на ошеломление, взгляд Юджина пылал от закипающего гнева.

– Ты мешал мне, ясно? – сквозь зубы процедил он. – И я пожелал от тебя избавиться.

– Мешал тебе? – ангел вытаращил на меня глаза. Перламутр вспыхнул кислотно-белым светом, источая не только крайнее возмущение/неверие и шок, но и очевидное намерение разорвать меня голыми руками. – Я мешал тебе?! – заорал он. – Да, как ты, блядь, смеешь заявлять такое?! Ты не имеешь права говорить, что я тебе мешал! Ронда – была моей девушкой, ясно?! Моей! – Юджин ударил себя в грудь. – Ты хотя бы подумал своей тупой башкой, что пожелав отделаться от меня, ты обрек Ронду на смерть?! Она умерла из-за твоего эгоизма!

– Это ты-то говоришь мне об эгоизме? – ощерился я. Ну, гнида, сейчас я расскажу тебе, какой ты у нас примерный мальчик. Видимо забыл, что у самого рыльце в пушку. – Тебе напомнить, как ты таскался за другими бабами, притворяясь, как сильно любишь Ронду? Забыл, как просил меня прикрыть твою блядскую задницу, чтобы она ничего не заподозрила?! – последнее, я прокричал, со злостью пихнув говнюка в грудь. – Все еще считаешь себя достойным мужиком для нее? В отличие от тебя, урода, я был верен Ронде! Я любил ее, понял?! – я хотел еще выдать ублюдку парочку откровений, но меня перебил рингтон мобильника. Под звуки «Sexy and I know it», мы сверлили друг друга убийственными взглядами, пока мелодия орала на всю гостиную. – На сегодня с тебя хватит. – Я спешно двинулся к дивану. Вытащив сотовый из пиджака, я сморщился. Найл редко звонит, тем более – мне. В любом случае, я рад, что нас прервали, а то еще немного, и я бы разорвал Юджину глотку. Нажав на прием, я попутно натягивал пиджак. – Что?

– Тащи сюда свою задницу, Годвин. – Протянул Найл. – Твоему недомерку приспичило устроить средь бела дня четвертое июля.¹³⁶ – И отрубился.

Твою мать, Вик. Что на этот раз ты натворил?

Убрав сотовый в карман, я переместился в Нижний Ист-Сайд.

Что за Срань?

Среди четырех однотипных строений, одна выделялась тем, что полыхала, как Рождественская звезда на елке. Пламя снедало весь пятый этаж, испуская черные клубы дыма вверх, окрашивая небо в грязно-серые оттенки. Здесь и без этого, убогий район с тусклыми цветами, а благодаря Вику, местечко приобрело более загаженный видок. Хорошо, что другие здания не пострадали.

Отлично, блядь. Интуиция подсказывает мне, что ублюдок решил поиграть в химика. Вик все-таки устроил пятое ноября, когда я предупреждал, что не надо высовываться… или я не говорил об этом?

Пока пожарные пытались потушить огонь, вся соседская ватага, собралась в кучу, наперебой, кудахча – из-за чего произошел взрыв и когда им подкинут новенькие квартиры, ведь эта хлипкая конструкция сейчас сложиться пополам. В стороне, от столпотворения, стоял Найл со своей подопечной. В десяти футах от них – Вик, преспокойно дымя сигаретой. Вся его одежда и морда была забрызгана кровью. Не создай Найл невидимый барьер от смертных, вопросов не оберешься.

Переместившись к нему, я без предупреждения заехал говнюку в нос. Ушлепок отшатнулся назад, но устоял на ногах. Вот, козлина. До чего стойкий.

Хризолитовые глаза бойца вспыхнули яростью. Рванув на меня, он напоролся на мой кулак, только уже в челюсть, что должно было вырубить придурка, но нет. Это не остановило Вика, а напротив, ожесточило его попытки выбить из меня дерьмо. Глупо-глупо. Он сыпал ударами направо и налево, а я легко уклонялся от атак, чуть ли не зевая ему в лицо, отчего придурок еще больше распалялся. Даже если я и пропустил пару ударов, то они были бесполезны. Щекотка, по сравнению с тумаками Юджина.

Думаю, пора прекращать шоу.

Переместившись Вику за спину, я зажал его шею рукой, ровно настолько, что его старания высвободиться из захвата оказались тщетными. Мне прекрасно известно, что, как боец – он хорош, но ублюдок забывает, что я намного сильнее его.

– Я могу увлечься, Вик, и сломать тебе шею. – В довесок слов, я усилил давление, надавив на кадык до точки дискомфорта. – Лучше тебе начать говорить. – Но, вместо того, чтобы успокоиться, мудак закинул свою руку назад, вцепившись мне в волосы. Я уже устал говорить, как ненавижу, когда их трогают! Молниеносно сменив положение руки, я перехватил придурка за горло и дернул в сторону. Треть хрустнувших, шейных позвонков мгновенно вырубил Вика. Его голова свесилась, тело повисло в моей руке. – Дерьмо. – Я позволил мешку с костями приземлиться на землю.

– Браво, Годвин. – Без улыбки, произнес Найл. – У тебя талант к переговорам.