Блядь.

Я глубоко вдохнул.

Смяв окурок, я еще тридцать секунд пытаясь убедить себя, что это херовая идея, но после понял, что забрался на постель, сев рядом с Анной. Моя рука потянулась к ее груди – она размеренно поднималась и опускалась от глубокого дыхания. Я могу захотеть сделать с ней все, что захочу, а она даже не проснется, но… в другое время, я бы так и поступил. В данный момент, я хотел, чтобы она все чувствовала и реагировала. Я хотел наслаждаться ее ответной реакцией на мои ласки, мои поцелуи.

Откатившись на другую сторону, я достал из ящика тумбочки две пары наручников. Холодный металл послал воспоминание из прошлого, когда я использовал их на своих противниках, чтобы перейти к самому интересному шоу. Пристегнув запястья Анны к изголовью кровати, я глубоко вдохнул, прекрасно понимая, что ей не понравится моя затея. Как будто я от этого кайфую.

Может… совсем чуть-чуть?

Я обвел пальцем контур ее челюсти и подбородка, жаждя большего, но разум настаивал на своем – сейчас нельзя. Еще не время. Анна должна сконцентрироваться на тренировках, а не забивать себе голову романтичной херней.

Шоу началось…

– Проснись. – Прошептал я, и она распахнула глаза, интуитивно дернув руками. Наручники лязгнули, ударившись о железную перекладину.

– Какого, – ее глаза расширились в изумлении, когда до Анны дошло, в каком положении она оказалась.

– А я предупреждал.

– Немедленно отпусти меня, урод! – рявкнула она, собираясь пнуть меня, но я переместился, встав у изножья кровати. – Подонок! Сволочь! Конченный извращенец! – ее глаза пылали неистовством. Обнаженные участки кожи начали светиться голубым светом. Ох, неужели, собирается утвердить свое звание рекрута в «Божественной Искре»? – Чтоб ты, – не дожидаясь, пока ругань превратиться в богохульство, я ухватил ее за стопы и дернул на себя. Анна вскрикнула, скорее от жесткого рывка на запястьях, нежели от неожиданности.

Придавив ее пятки к кровати, я пустил невидимые нити, чтобы зафиксировать ее ноги на месте. Анна с остервенением заерзала на постели, силясь вырваться из пут, но ни к чему растрачивать свой потенциал, когда его можно задействовать в более приятном действии.

Вернувшись на кровать, я лег набок, лицом к ней и подпер кулаком щеку. Еще одна глупая попытка сопротивляться, вызвала во мне дикое желание отпустить девушку. Прости, малышка.

– Смирись, Анна. Ты в ловушке. – Скучающе протянул я.

– Иди на хуй! – выплюнула она. Ее глаза пылали безумием.

Я с шумом вдохнул кислород.

– Своим поведением, ты только больше меня распаляешь.

– Я пожалуюсь на тебя начальнику. – Я вздернул брови, удивленный ее заявлением и в тоже время жаждущий услышать, что она еще придумает, чтобы от меня избавиться. – Я потребую другого куратора, потому что ты не заслуживаешь этого права! Ты больной извращенец! Да тебя надо самого… – вот тут, я со шлепком накрыл ее рот ладонью.

– Во-первых, моему начальнику насрать на тебя. Во-вторых, не тебе судить, что я заслуживаю, а в-третьих, – я сильнее сжал ее губы. – Единственным, кто тебя примет, буду я, так что завязывай строить из себя сахарную принцессу и заткнись, пока я не откусил тебе язык.

И Анна прекратила дергаться, в дичайшем изумлении выпучив на меня глаза. Она сопела, с трудом втягивая через нос воздух. Будь ее сердце живым, оно бы трепыхалось от зашкаливающих эмоций.

– Прекрасно. Ты услышала меня. – Я не торопился убирать руку, только ослабил нажим, впитывая кожей тепло ее дыхания. В мыслях пронеслась фантазия, как мы обнаженные сливаемся в тесный клубок… ее возбужденные соски трутся о мою грудь, наши бедра вжимаются друг в друга…

– … что тебе надо? – пробормотала Анна мне в ладонь, обрывая поток моих грез.

– Чтобы ты подчинялась мне. Ты моя подопечная, а значит должна слушаться меня. – Я медленно отвел руку от ее рта и опустил девушке на живот. Она вздрогнула, метнув взгляд вниз. Ее глаза еще больше расширились. Я вздохнул, услышав мысли Анны, и они были отчасти правдивы. Да, то, что сейчас происходило, напоминает эпизод из «серых будней мистера Грея», но я не он. Я намного хуже, но этого она никогда не узнает. – Я не собираюсь делать этого, Анна. – Наши взгляды встретились. Ужас, вот, что я увидел в ее разноцветных глазах. – Кураторам запрещено трахаться со своими подопечными. Тебя это успокаивает?

– Не очень. – Ее взор вернулся к моей руке, которую я сдвинул ниже пупка. – Если вам запрещено это делать, то почему твоя рука до сих пор на мне?

– Я сказал – трахать. – Не отводя глаз от ошеломленного лица Анны, я скользнул еще дальше. – Насади я тебя на свой член, то отхватил бы от начальства знатных пилюлей. – Мои губы растянулись в волчьей ухмылке. – Если я это сделаю с тобой, то оскверню своего Отца.

– Тогда, прекрати трогать меня. – Я почувствовал, как напряглись ее бедра, в попытке сжать ноги, чтобы я не добрался до интимного местечка. – Убери руку.

– Для начала, ты запомнишь два слова, Анна. И ты будешь им следовать. Всегда. Ты же не хочешь меня разочаровать?

Разочаровать? Пожалуй, она хотела убить меня всеми известными и неизвестными способами.

– Какие слова? – процедила девчонка, кипя от негодования, но при этом в ее мыслях вспыхивали яркие огни опасения, что я продолжу движение и окажусь там, где никто и никогда не бывал.

Я хотел этого… боги, как сильно я этого хотел, но заставил себя убрать руку, зная истинную причину ее страха. Знание убивало меня, и мне хотелось уничтожить того, кто оставил на Анне неизгладимый зарубок в памяти.

– Беспрекословное подчинение. – Я вкладывал в эти слова, куда больший смысл, чем они имели значения. – Это не моя прихоть. – Моя, моя. – Все подопечные должны следовать условиям, потому что мы, как я уже говорил, в ответе за вас. Поэтому, если я говорю, спали на хрен этот город – ты выполняешь приказ. Если я говорю, – не трахаться с Элиотом! – не дышать, потому что от этого зависит твоя жизнь – ты подчиняешься. – Ее изумление росло с каждой секундой. Я притворно усмехнулся. – Демоны такие вредные, а мы, кураторы, не хотим, чтобы вы пострадали. Это понятно? – девчонка сжала губы. – Анна?

– Да. – Процедила она. Усилием мысли, я освободил ей ноги. После, потянулся к наручникам, неохотно испепеляя, металл в пыль. – Все кураторы пристегивают своих подопечных наручниками? – проворчала Анна, потирая запястья.

Нет… и в этом лишь моя вина. Моя, и моей одержимости тобой.

– У каждого свои способы убеждения. – Она нахмурилась, намереваясь спросить с напарников, как с ними обошлись другие ангелы. – Будь хорошей девочкой, и мы прекрасно поладим. – Удерживая свой вес на одной руке, вторую я положил на другую сторону, нависая над девушкой. Я смотрел в ее красивые, разноцветные глаза. Стоит ли мне ей сказать об этом? Проклятье, нет. Нельзя отступать от роли бесчувственного сукина сына. Когда ее рука потянулась к моему лицу, чтобы откинуть упавшую прядь с моего лба, я замер, изумленный ее неожиданным порывом и при этом, испытывая эмоциональную амбивалентность. Я жаждал ее прикосновений, наплевав, если трещина в груди станет шире… с другой стороны, если это случиться, то вся показательная хрень, которую я с ней вытворял, пойдет по одному месту. Перехватив запястье девушки, я сузил глаза, придавая своему лицу угрожающий вид. – И второе правило. Ты ко мне не прикасаешься.

Так-так. А вот и мальчики. Один сидит на лавочке, с идиотским выражением лица, и с недоумением в мыслях, а второй пристроился в очереди за мороженым. Если первый, несмотря на совершеннолетие, так и остался тупым подростком, то второй является настоящим мужчиной.

Сильный, агрессивный и сексуальный Виктор Вэйланд. Семь футов мертвого, но до чего привлекательного мяса. Он не был смазлив, как Херувим, скорее обладал дикой, мужской красотой. Жесткие линии челюсти и волевой подбородок. Прямой, как стрела, нос и выразительные, изумрудные глаза. Один только его взгляд, мог вынудить человека обоссаться, чего уж говорить о голосе. Ох-ох… демон во мне ликовал, когда слышал низкие, вибрирующие нотки на его связках. Этот голос пробуждал во мне жажду вспороть его глотку и сыграть на них соло Джованни Соллима…¹¹⁸ или затрахать его досмерти. Я улыбнулась. Кроме прочего, Виктор является бойцом спецподразделения. Наемником, исполняющим правительственные приказы по устранению лиц с грифом – особо опасен или разыскивается интерполом… правда, все это в прошлом, так как он и сам приобрел статус – устранить любым способом, потому что с такой должности никто не уходит просто так. Если увольняешься, то билет становится пулей во лбу и безымянной могилой. Впрочем, Виктор почти выбрался из болота «Фемиды». Его начальство уже прошерстило информацию, с трудом веря в то, что он мертв, а это было полтора года назад и естественно, они не оставляют попыток опровергнуть фальшивую байку о внезапной кончине лучшего из лучших. Будь я на их месте, а на его – мой заклятый враг, тоже решила бы, что это ложь.