Я проворчал проклятия, и все они упирались в раздутое и дебильное эго ангела. И за что мне такое наказание?

Оказавшись в комнате, я раззявил рот. Охренеть. Я думал, что Ди-Бой торчит здесь ради продажи наркоты, а он тут устроил настоящий музей искусств. Дорогая мебель, картины, статуи. Все в золоте и бархате. Обюссонские ковры⁸⁵ с замысловатыми узорами. На стенах, вместо обоев или краски, шелк. С потолка свисает громоздкая, хрустальная люстра, рассеивая золотистый свет.

Годвин прошел дальше, минуя гостиную и кухню, напичканную изысканной посудой.

– Да, это же «Роял Далтон»!⁸⁶– охнул ангел, плотоядно уставившись на чайный сервиз. – Ах, ты ж, – он выругался на незнакомом языке. Видимо, у крылатых существует свой диалект. После, мы продвинулись дальше, к двойным дверям, за которыми, по сути, было бы уместно иметь библиотеку или кабинет, но Ди-Бой, соорудил нечто вроде склада наркоты. – Ух, ты! – он чуть ли не хлопнул в ладоши. – Рай наркомана.

Я скривился. Трендец. Скажи мне, Господь, почему ты дал мне в кураторы именно его? Это наказание? Вечное напоминание, кем я был при жизни? Как «Рапунцель» существует с одной и той же мелодией, так и я вынужден терпеть его выкидоны.

Подкуривая очередную сигарету, я наблюдал за эйфорийным перемещением придурка. Он с таким энтузиазмом лапал ящики, в которых Ди-Бой держал наркоту. Открывая каждый, пернатый охал и ахал, восторгаясь количеством, но фыркал по поводу качества, называя продукты – дерьмо, дерьмовей некуда, дерьмище… полное, слоновье дерьмовье.

– Ищешь для себя подходящий товар?

– К слову, моя травка лучшая и такой нигде не найдешь, ибо она из рая. Я называю ее «божественной дланью».

Отлично, мать твою. А Отец не против?

– Вы там у себя в раю, ганджу выращиваете что ли? – ответит – да, и я треснусь башкой об этот самый стол, на котором полно коробок с прессованной травой.

– В свободном доступе.

– Будь я проклят.

– Уже. – Говнюк улыбнулся во весь рот.

– Спасибо за напоминание. – Я потер лицо. – Что дальше? Заправишь карманы и пойдешь сбывать детишкам?

– Вообще-то, я подумал об очищении огнем, – косматый повернулся ко мне. – Но, раз ты настаиваешь.

– Не пойму в чем смысл здесь торчать? Хочешь спалить это место? Вперед. Ди-Бой будет счастлив, увидеть то, что осталось от его притона.

– Спалишь ты. – В следующее мгновение, «Рапунцель» уже стоял передо мной и его необычные глаза… светились ядовито-белым светом. – Тебе надо тренироваться, Вик. Иначе, как ты собираешься сражаться с вестниками тьмы?

Ах, да, как же я мог забыть, что это потустороннее дерьмо существует на самом деле. И мне, бывшему человеку/наемнику/убийце, придется очищать землю от вредителей.

– Каким образом? – затянувшись, я выпустил колечко дыма.

– Я могу щелкнуть пальцами, и это место превратиться в песочницу. Но, это твоя работа, так что тебе ее и делать. – Он улыбнулся. – Давай, Вик, удиви меня фейерверком.

Хренеть, я понятия не имею, что надо делать. Просит о таких вещах, с которыми я не знаком. Другое дело, состряпать самодельную бомбу, а вот задействовать дарованную мне силу… где, мать его, инструкция к применению?

Бросив бычок, я раздавил его носком ботинка.

– Я не могу делать то, чего не знаю. Как тебе такое? С тем же успехом, я мог заставить тебя залезть на Капитолий и обоссать его. – Годвин выразительно изогнул брови, дескать – чувак, это я уже проходил. – О, да, еб вашу мать.

– Ты все поймешь, когда сконцентрируешься.

Окей. Побуду еще немного придурком.

Я закрыл глаза, делая глубокий вдох и такой же длинный выдох… вдох-выдох… вдох-выдох… вдох… прошла минута, час… неделя, но все звуки, которые доносились от уголков комнаты, начиная со скрипа половиц и заканчивая легким покачиванием занавесок, исчезли. Тишина. Долгожданная для моих ушей, хотя бы потому, что сейчас я не слышу надоевшей мелодии, которая преследует меня с тех пор, как ко мне прицепился ангел. Ладони начало покалывать, а затем тепло скользнуло по коже. Я открыл глаза и застыл, ошеломленный тем, что увидел. Мои руки мерцали белым светом, так если бы я зажал в кулаках лампочки. Раскрыв ладони, я выдохнул, и сияние, неожиданно резво распалилось, превращаясь в светящийся неоном комок света с электрическими всполохами.

– Охренеть. – Я поднял руки перед собой, таращась на то, что исходило из моих ладоней. Невероятно. Я чувствовал тепло не только в кистях, но и во всем теле. Оно словно, адреналин струилось по венам, омывая меня с кончиков пальцев и до макушки.

Я не знал, что делаю, но интуиция сама вынудила меня опуститься на колени, а ладоням прижаться к полу, посылая свет по всей комнате. Стоило только произойти контакту, как строение задрожало, издавая жалобный скрип и скрежет. Послышался тихий гул, но звук набирал обороты, пока не превратился в неистовый рев, сотрясающий здание…

– Твою же…

Это не первая передозировка в моей дрянной жизни, но и она не остановила меня. Я не хотел ничего менять, не пытался исправиться, не желал останавливаться, чтобы завязать с наркотиками. Итог – смерть. Я умер в этом богом забытом месте, среди хаоса, грязи. Болезни. Я оставил свою мать. Свою любимую сестру. Боже, она видела меня в таком жутком состоянии. Она пыталась меня спасти, но яд оказался быстрее, чем желание Бэт заставить меня дышать. Опустившись на диван, я обхватил себя за плечи.

– Как давно я мертв?

– Год и один месяц.

Ох! Я пролежал в могиле столько времени, прежде чем мне предоставили шанс, все исправить? Но, я не понимаю – почему?

– Почему, я?

– Это не мой выбор. – Юджин покачал головой.

– Но, кто я теперь? Душа? – которой нет места ни в мире живых, ни мертвых. Неприкаянная, никчемная аура, навечно застрявшая в чистилище или боже, в том месте, откуда нет выхода.

– Ты сосуд. – Ангел склонил голову набок. – На протяжении этого времени, твоя душа ожидает вердикта, куда ей отправиться – в рай или ад.

О, боже, так долго. К чему выдерживать столько времени? Мне казалось, как только человек умирает, существа из далеких мест, уже знают, куда отправиться душа. Оказывается, я ошибался. Сколько же подобных мне, душ, дожидаются приговора? Внезапно, я начал задыхаться. Паника захлестнула меня так сильно, что я затрясся всем телом. Не смотря на противоречие жизни и смерти, я чувствовал себя скверно. Никакой радости от воскрешения, только тяжесть, будто мое тело наполнили булыжниками. Галстук сдавливал горло, не давая легким втягивать кислород. Вцепившись в узел, я потянул его, и он… порвался, оставшись в моей руке. На шелковой ленте блестела булавка. Что? Ощупывая ворот рубашки, я наткнулся на такую же булавку. О, господи, я только сейчас понял, что на мне одежда мертвеца с разрезом на спине, чтобы придать телу человеческий вид. Меня затошнило, и неважно, что я мертв. Чувство, что меня вот-вот вырвет, было физическим, а привкус во рту – реальным. Или это из-за того, чем накачено мое тело? Жуткий привкус. Формалин?

Вскочив на ноги, я сдернул пиджак и рубашку, очумело таращась на свою грудь. От ключиц и вдоль ребер и до самого пупка, зиял жирный шрам.

– О, нет. Меня, – я вскинул взгляд на ангела. – Меня вскрыли.

– Естественно. – Юджин мягко улыбнулся. – Внимательно посмотри на себя.

Черт… следы от инъекций… они исчезли. Моя кожа чистая и не воспаленная, как было раньше. Но, на этом сюрпризы не закончились. До того, как я подсел на наркотики, я занимался спортом. В старшей школе, играл в американский футбол и мое тело, которое я так тщательно прокачивал в спортзале и на тренировках, вернулось. Крепкие мускулы, кубики пресса, твердые пластины грудных мышц. Я был прежним, но с одним жирным минусом – этот чертов Y-образный рубец все портил.

– Почему он не исчез?

– Ты должен помнить, что мертв. – Ангел сунул руки в карманы брюк. – Сейчас, ты можешь вернуться к старым привычкам. Есть, пить, спать, спать с женщинами. Даже принимать героин, – его глаза вспыхнули ярко-белым светом. – Если, конечно, ты этого хочешь.