Но не успела я сдвинуться с места, как ведро у меня решительно отобрали.

— Куда…

Но на меня лишь выразительно шикнули, не давай договорить. А ведь я прекрасно видела, как парень морщится едва ли не от каждого движения. Впрочем, мальчик взрослый. Хочет таскать воду — пусть таскает, я ему не нянька.

В результате поход к ручью оказался продуктивнее, чем ожидалось. Нет, Каст принес воду, тут без сюрпризов. А вот я, оставшись в домике и приняв решение залезть на печку повыше, обнаружила запас свечей — серых и жирных, но даже это казалось настоящим подарком. А еще — несколько свернутых шкур, старых, пыльных и местами облезлых. На вопрос кому они принадлежали, ответить бы не смогла, но в данный момент волновало это меньше всего. Вытряхнув их во дворе и громко чихнув несколько раз, я бросила находку на лежанку.

Пока грелась вода, мы с парнем успели наломать еловых веток, закидать их сеном — небольшой запас обнаружился под навесом рядом с домиком, и застелить все это богатство шкурами. В итоге получилось два вполне сносных спальных места. Не ортопедические матрасы, конечно, но и не грязные доски телеги.

А затем наступило самое сложное…

Второй парень лежал в той же позе на телеге и часто дышал. Даже без сознания тело мучилось, а у меня была только вода, пусть и горячая. Каст поставил ведро на телегу — благо, места хватало, и тоже вздохнул.

— Помощь нужна? — Прозвучало без энтузиазма, но это и понятно — чем тут поможешь? В больницу бы друга его, да только где ж ее тут взять, больницу эту. Недаром к знахарке все бегали…

— Нет, — качнула я головой, забираясь на телегу вместе с ковшиком. И услышала за спиной еще один вздох и удаляющиеся шаги. Ну и правильно, смотреть тут тоже не на что.

Набрав в ковш воды, смочила тряпицу и начала отмывать запекшуюся кровь со здоровой кожи парня — на боках, шее, руках. Доски телеги были подогнаны неплотно, оно и к лучшему — грязная вода стекала на землю, впитываясь. Что ж, тоже удобрение, хоть и страшное…

Постепенно тряпица перестала окрашиваться бурым, но на фоне чистой кожи картина стала еще страшнее. Если выживет, вся спина будет испещрена шрамами. Хорошо, если кожу не стянет настолько, что двигаться с трудом можно будет…

Да что ж твою ж мать не так со мной!

Я в сердцах стукнула кулаком по твердым доскам, молча выматерившись. Что за сон ублюдочный! Да лучше бы я от саламандры еще десять раз убегала, петляя в кромешной тьме незнакомой пещеры! Ведь ему больно, а я даже помочь ничем не могу! И ведь же знаю, как и чем! Но почему-то даже подсознание меня не слушается! Вот же гадство!

Еще один удар по доскам, а я морщусь — костяшки пальцев все-таки ободрала. И теперь тупо смотрела, как выступает кровь… по чуть-чуть, еле заметно… перекиси бы бутылку… или лучше три…

Я моргнула, точно знаю.

А затем еще раз.

И еще. Дважды.

Но перекись не исчезала. Ровно три бутылочки. Как и заказывала, не больше и не меньше.

Вау, епта!

А что, сразу нельзя было так?

Серьезно⁈

Воодушевленная, я представила рядом бинты и стерильные салфетки. Со всей силы представила, как будто всегда тут лежали.

Не помогло.

Странно. Удивилась? Немного, но все же не настолько сильно, чтобы отчаяться или перестать размышлять. Почему получилось с перекисью? Ведь то же самое ведь делала… или нет?

Я выдохнула. Медленно и протяжно. А затем снова посмотрела на свою руку, пострадавшую в неравной борьбе с досками телеги и моим упрямством. И попробовала просто отвлечься. Не думать. Не размышлять.

Только образ…

А через пару секунд едва не взвизгнула от радости!

Бинты, салфетки — небольшая горка лежала рядом с бутылочками, радуя почище подарков на Новый год.

Надо закрепить результат…

Спустя десять минут я чувствовала себя так, словно пробежала марафон без подготовки. Зато рядом появилась большая бутылка водки, широкий пластырь и еще одно средство, о котором вспомнила совершенно случайно. Оно стояло у Нерона в подсобке, в неприметной белой банке без опознавательных знаков. Полужидкая смесь обладала интересным действием — снимала боль, отек и останавливала кровотечение, правда только небольшое. Я не раз на тренировках получала раны и рассечения — все же не балетом занималась. И после этой «болтушки» через четыре дня от раны оставался только красноватая царапина. Впрочем, таких ран, как у парня, у меня отродясь не было. Но вдруг поможет?

Процедуры моему пациенту не понравились. Он постанывал, когда я прикасалась к особо страшным участкам, мелко подрагивая всем телом. Однако в себя не приходил, что радовало — мне так было проще.

Критически окинув получившийся результат, я удовлетворенно улыбнулась. Спина парня была сплошь обработана лечебной смесью и укрыта салфетками. Перебинтовать по понятным причинам я его не смогла, поэтому залепила все пластырем, как смогла. Напоминало это подвид очень своеобразной мумии, но что теперь. В любом случае лучше, чем было.

Шаги сзади услышала, удивленный вздох — тоже. Однако дожидаться вопросов не стала.

— Как думаешь, получиться его в дом утащить? А то одеял у нас нет, а ночью он тут замерзнет. Да и небезопасно…

Каст на пару минут задумался. А затем, аккуратно стянув за ноги друга наполовину с телеги, подхватил под живот и зашагал в сторону нашего временного жилья. Ну, как зашагал — скорее, поплелся, покачиваясь. А я прикусила губу, чтобы не охнуть. От усилий несколько подсохших уже было ран на спине рыжего лопнули, вновь закровоточив.

Ну, ничего…

Я подхватила использованный материал и тоже направилась следом. Закинув в печь принесенное, сделала еще одну ходку. И, дождавшись, пока Каст устроит друга на лежанке у стены, скомандовала:

— Иди сюда.

Рыжий с сомнением окинул мою «аптечку», сваленную на стол.

— Дара, не надо. Все нормально, само пройдет. Я живучий…

— Да, да, — закивала я с ироничным смешком, — а еще бессмертный. Давай, поворачивайся. Больно и страшно не будет, обещаю.

Видимо, последний намек оказался решающим. Рыжий так на меня посмотрел, что едва не расхохоталась. Мужчины везде мужчины — даже во сне. А затем быстро подошел, повернувшись спиной.

Тут работы было в разы меньше. Он не издал ни звука, хотя я чувствовала, как порой напрягались мышцы под моими пальцами. Впрочем, не сопротивлялся — и ладно. Через пару дней будет здоров.

Перебинтовав его своеобразной «жилеткой», я довольно выдохнула.

— Ну, вот и все. Теперь бы чайку…

Договорить не смогла. Мир вдруг поплыл перед глазами, а мышцы разом ослабли, лишая возможности двигаться. Даже удивиться не успела, как чернота поглотила реальность, нарушая все планы.

Впервые в жизни я потеряла сознание…

— Дара! Твою мать!

Недовольный голос Нерона вторгся в сознание с трудом, а я выразительно поморщилась, чудом сдержав стон. В ушах неповторимо звенело от встречи головы с полом, а в организме слезно выл каждый мускул, отказываясь подчиняться командам разума.

Но долго валяться мне не позволили, выразительно подтолкнув в бок. Что не помешало мне приоткрыть глаза спустя секунд десять, в течение которых я раздумывала, а не притвориться ли мне мертвой. Ну, или хотя бы без сознания.

Но Нерон знал меня слишком хорошо.

— Дара, — укоризненный голос заставляет вздохнуть, а первое, что я вижу — протянутую руку, — что с тобой сегодня творится?

Да если бы я знала!

Ответа на этот вопрос у меня не было ни для него, ни для себя.

Пробуждение с утра не отличалось от большинства предыдущих — та же мелодия будильника, то же нежелание просыпаться, та же попытка зевнуть и потянуться одновременно. И в первую секунду — иррациональная надежда, что вокруг увижу полумрак старой избушки знахарки, а не светлые стены собственной комнаты. Но нет, реальность встретила усмешкой и привычным интерьером. Огорчилась ли я? Да, ненадолго, но все же. Но меня быстро отрезвили две мысли. Первая — было замечательно, что на самом деле нет никаких парней, так жестко пострадавших от карающего кнута палача. И вторая — если бы это оказалось правдой, перспективы у меня замаячили бы просто чудовищные. Настолько, что хоть самой беги к тому палачу с просьбой сделать все быстро и безболезненно…