— Пусть Босвелл сделает это сам, — спокойно произнес он, — ибо таково его желание.

Собравшиеся застыли на месте, переговариваясь шепотом и читая благодарственные молитвы, а Босвелл продолжал упорно трудиться. Порой шум затихал, ему не раз пришлось остановиться и сделать передышку, ведь он провел в Норах Безмолвия почти одиннадцать кротовьих лет и, конечно же, сильно ослаб.

Но вот со стены посыпалась пыль, на месте входа появилась маленькая трещина, на пол упали первые комки земли, и стало ясно, что преграда вскоре рухнет.

Кроты, продолжавшие молиться, увидели, как из постоянно увеличивавшегося отверстия в стене показались лапы Босвелла, и тогда двое или трое из них вышли вперед. Они помогли затворнику выбраться в туннель и отвели его в грот.

Мех Босвелла приобрел светло-серый цвет, а сам он очень сильно исхудал и, казалось, стал слабеньким, как кротенок. Но в то же время от него исходило ощущение неимоверной силы, которое повергло в благоговейный трепет всех, кто находился в гроте. Глаза его сияли, излучая свет, напоенный теплом любви и жизни, и взгляд этот заставил каждого из аффингтонцев почувствовать себя так, словно он вернулся домой после долгих странствий.

Они почтительно замерли, а Босвелл обвел взглядом каждого из них, а затем негромко проговорил:

— Благословен и блаже препун будь.

В его устах слова благословения приобрели небывалую силу, и каждый, кому довелось тогда его услышать, понял, что ему посчастливилось соприкоснуться с таинством благодати.

Босвелл долгое время стоял молча, словно размышляя о чем-то, а затем заговорил снова с величайшей убежденностью, и все поверили, что его предсказания непременно сбудутся. Он сказал:

— Вскоре Седьмой Заветный Камень будет перенесен в Аффингтон из древних туннелей Данктонской системы, где он находился до сих пор. Я надеюсь, что Камень не оставит меня своею милостью и поможет мне совершить путешествие в те края и отыскать его. Там мне предстоит встретиться с кротом, чье появление на свет есть величайшее благо для нас и всех, кто разделяет нашу веру, ибо лишь с его помощью Седьмой Заветный Камень сможет вернуться сюда. Он видел его свет, и благодать снизошла на него, и теперь я понимаю, что именно о нем говорилось в древней рукописи, которую я очень давно обнаружил в библиотеке.

Книгу вернуть помоги,

Камень последний пошли

Во Аффингтонские земли.

Двое придут: он — воплощенье отваги,

Она — состраданья.

Брекен, Босвелл и Ребекка — именно о них шла речь в этих строках текста. Босвелл ненадолго приумолк, глядя на окружавших его кротов с глубокой любовью и думая о четвертом из упомянутых в скрижалях, чье имя оставалось для него загадкой, о том, кого ему предстояло привести в Аффингтон. Немного погодя он продолжил:

Третий исполнит их

Теплого света любви.

Песнь тишины,

Незримого танец…

Любовью рожденный

Будет владеть Безмолвием Камня —

Камень обрящет и

Книгу.

Наступила долгая тишина, а затем один из кротов спросил шепотом:

— Ты принесешь сюда и Седьмую Книгу? Или он должен принести ее?

— Не знаю, — тихо ответил Босвелл. — Седьмой Заветный Камень вскоре будет обретен, а о Книге мне ничего не известно.

Внезапно Босвелл пошатнулся от слабости, но стоявшие рядом с ним кроты поддержали его, а когда приступ головокружения миновал, они медленно, читая на ходу молитвы, повели его по туннелям в Священные Норы.

Наступил август, и Ребеккины кротыши, которые уже готовились покинуть родную нору, стали такими же большими и сильными, как те, кто появился на свет раньше них, в апреле. Они подолгу бродили по округе, подыскивая себе территорию, и Ребекка виделась с ними не так уж и часто.

Триффан отличался от остальных редкостной независимостью характера и даром внушать к себе нежнейшую любовь. Из него получился просто замечательный кротыш, обладавший всеми задатками для того, чтобы впоследствии стать незаурядным кротом. Он вырос сильным, любил посмеяться, но обладал способностью подолгу проводить время в одиночестве, а вдобавок не проявлял излишней агрессивности, зная, что всегда сумеет в случае необходимости дать отпор обидчикам.

Он с малых лет полюбил бродить повсюду сам по себе и целыми днями пропадал на склонах холма или исследовал те туннели Древней Системы, в которые другие кроты не заглядывали. Впрочем, как и все обитатели Данктона, он не пытался проникнуть в центральную ее часть, понимая, что это место особенное и не годится для повседневных прогулок.

Но хотя Триффан зачастую надолго исчезал из дома, всякий раз, когда его сестрам или брату приходилось туго, он каким-то чудом оказывался рядом и приходил им на помощь. Так, например, однажды кротышам с дальней окраины системы вздумалось смеху ради припугнуть Розу и Келью, которые были тогда намного меньше и слабей остальных самочек, родившихся весной. Подобные забавы, как правило, бывают довольно грубыми, и вскоре бедная Роза расплакалась, а Келью попыталась отпихнуть напиравших на нее кротышей, но те разошлись не на шутку.

События начали принимать серьезный оборот. Роза и Келью растерялись, не зная, что им делать. Дрожа от страха, они тихонько хныкали, а. кротыши, не переставая дразнить их, то и дело подскакивали к ним и наносили удар за ударом. Внезапно неизвестно откуда рядом с сестрами появился Триффан и спокойно посмотрел на кротышей.

— Оставьте их в покое, — сказал он.

— А кто ты такой, чтобы тут распоряжаться? — спросил один из самых крупных и двинулся вперед, наступая на Триффана. Эти кротыши отличались задиристостью, и драки были им по вкусу.

— Да уж, не пойти ли тебе куда-нибудь подальше? — сказал второй, становясь рядом с первым.

Роза и Келью вконец перепугались и застыли на месте, вытаращив глаза. Триффан вышел вперед, заслонив собой сестер, и тут забияки налетели на него все разом.

— Он был неповторим! — заявила потом Келью, рассказывая об этом Ребекке. — Это было что-то потрясающее. Все они накинулись на него, а он тихо улыбнулся, как ни в чем не бывало взмахнул лапой и закатил оплеуху сначала одному, потом второму и третьему. А первый из них отлетел назад и угодил прямо в четвертого, и все они тут же расплакались. Просто фантастика какая-то!.. И тогда Роза опять принялась лить слезы, — с возмущением добавила Келью.

— Почему? — спросила Ребекка.

— Она сказала, что это от гордости за Триффана, но, по-моему, она просто плакса. А Триффан настоящий молодец!

Другой случай, когда Триффан появился рядом как нельзя более кстати, был связан с куда большей опасностью и навсегда остался окутанным дымкой тайны. Ребекке и Брекену так и не удалось дознаться до правды, и они узнали хоть что-то о случившемся только от Комфри, к которому Триффан отправился после того, как все закончилось.

Судя по всему Бич и Роза отправились к кромке леса и, оказавшись в одном из туннелей, в которые им вовсе не следовало совать нос, наткнулись на стаю ласок. Возможно, они еще не умели распознавать их по запаху. Неизвестно, что произошло потом, но когда Бич и Роза вернулись в нору к Ребекке, они были до смерти напуганы, и по ночам после этого им еще долго снились кошмары. Но они не захотели пускаться в подробности и сказали только, что на них напали ласки.

— П-похоже, ласки едва не убили Бича и Розу, — сообщил Брекену Комфри. — В мою нору пришел сильно исцарапанный и покусанный Триффан, но мне не удалось ничего толком от него добиться. Я уверен, он появился как раз вовремя, чтобы спасти брата с сестрой, и он наверняка отбился от ласок в одиночку, п-потому что помощи от этой парочки явно было мало.

Как они ни старались, им так и не удалось упросить Триффана рассказать о случившемся. Он был не из тех, кто выдает свои секреты.