Они беспокойно топтались на месте, взволнованно переговариваясь. Кто-то сказал, что видел, как Ребекка с Брекеном отправились в глубь системы и Босвелл последовал за ними.

— Не отправиться ли нам туда? Как им помочь? Что мы можем сделать? — вполголоса спрашивали они друг друга, с опаской поглядывая на входы в грот, но ни один из них не отважился войти внутрь него. Кое-кто из смельчаков принялся бродить по туннелю, заглядывая по очереди в каждый из семи проемов, но ни у кого не хватило отваги, чтобы проникнуть в грот. А все остальные так и продолжали стоять на месте.

Впоследствии, обсуждая происшедшее, все сошлись на том, что на глазах у них свершилось нечто загадочное и необъяснимое. Пока они, дрожа, стояли в туннеле, откуда-то стали доноситься голоса, исполнявшие священную Песнь, слова которой были им известны, но лишь в тот момент всплыли в их памяти. И все они дружно запели ликующую песнь радости и надежды, возвещавшую о пришествии Белого Крота.

А когда голоса их зазвучали в полную мощь, в туннеле появился Триффан, единственный из обитателей системы, который держался совсем спокойно и сохранял молчание. В движениях его ощущалась сила и целеустремленность. Без малейших колебаний он смело пошел вперед и скрылся в темном проходе, откуда доносился страшный шум. Он двигался с такой уверенностью, что, глядя на него, можно было подумать, будто он уже бывал здесь раньше…

Но вот что странно: каждый из тех, кто стоял тогда в кольцевом туннеле, впоследствии уверял — и готов был поклясться в этом на Камне, — что Триффан проник в грот именно через тот вход, возле которого стоял он сам, но посудите сами, разве Триффан мог воспользоваться всеми семью входами сразу?

Когда он скрылся из виду, пение стихло, и они продолжали ждать, со страхом прислушиваясь к треску рвущихся корней и сокрушительному грохоту. И хотя многим хотелось кинуться прочь и спрятаться в безопасном месте, ни один не шелохнулся, чувствуя приближение удивительного момента, когда вот-вот произойдет чудо.

Вскоре они увидели, что в туннель из грота вышел Триффан, он не то чтобы поддерживал, а скорей тащил на себе измазанного в грязи и пыли старого Босвелла из Аффингтона, который, казалось, вот-вот потеряет сознание после столкновения с загадочными силами, перед которыми он едва-едва сумел устоять. Босвелл из последних сил прижимал к груди небольшой камешек, в котором вроде бы не было ничего особенного, и никто не понял, почему ему вздумалось отправиться за ним куда-то, рискуя жизнью.

Над землей забрезжил серый свет зари, и Комфри, простоявший у Камня всю эту ненастную ночь, увидел, как старый бук, все сильней раскачивавшийся из стороны в сторону, резко накренился и рухнул на росшие неподалеку деревца, а его корни с треском вырвались из земли, и Камень, оказавшийся на краю глубокой рытвины, зашатался.

Комфри напряженно следил, как Камень постепенно оседает вниз и его нижняя часть заполняет пространство, которое прежде занимали корни. Наконец Камень замер неподвижно, и Комфри увидел, что его вершина, клонившаяся прежде под нажимом корней в сторону Аффингтона, смотрит теперь прямо в небо, и Камень стоит вертикально.

Когда бук с грохотом рухнул на землю и от этого удара содрогнулись все проходы в Древней Системе, а по стенам кольцевого туннеля-коридора, в котором собрались ее обитатели, побежали трещины, кроты не обратили на это особого внимания. Глазам их открылось зрелище, повергшее их в восторженное изумление, и все они как один запели священную Песнь, доселе считавшуюся забытой, увидев, какая перемена произошла с Босвеллом. После того как он побывал в объятом разрушительными стихиями Гроте Корней и увидел, как свечение, исходившее от Заветного Камня, перекинулось на Брекена и Ребекку, Босвелл стал Святым Кротом. Теперь его окружал ореол безмолвной любви, а его мех окрасился в чисто-белый цвет. Пришествие Белого Крота состоялось, и грянул хор ликующих голосов, а Босвелл увидел, как со всех сторон тянутся к нему лапы тех, кто стремился прикоснуться к нему.

Данктонский Лес, сильно пострадавший во время бури, замер в тишине. Последние капли дождя с тихим стуком падали на покрытую слоем влажной листвы землю, но западная часть небосвода уже начала расчищаться. Деревья, кусты и травы не успели оправиться после чудовищной встряски, и казалось, лес затаился, ожидая, когда утихнет боль в ранах, словно огромный крот, с трудом выстоявший в изнурительной схватке.

Босвелл, Триффан и Комфри стояли возле Камня.

Всем остальным долго не хотелось расставаться со столь дорогим их сердцу Босвеллом, Блаженным Босвеллом, Белым Кротом из Аффингтона, но в конце концов они разошлись по своим норам, и рядом с ним остались лишь взволнованный Триффан да Комфри, который воспринял события последних дней как нечто само собой разумеющееся, подобно тому, как он отнесся к возвращению Ребекки в систему и к тому, что Брекена постигла судьба, уготованная всем кротам: Камень взял его к себе.

— Значит, ты отыскал Седьмой Заветный Камень, а Книги не нашел? — спросил Комфри, глядя на крепкий гладкий камешек, лежавший рядом с Босвеллом. На вид камешек ничем особенным не отличался.

Босвелл мягко улыбнулся.

— Нет, Комфри, теперь мне известно, где скрыта Книга, — спокойно ответил он. — Мне предстоит написать ее.

— Ах вот оно что, — сказал Комфри. — Ну да, конечно.

Он подумал, что мог бы и сам об этом догадаться. В основе Книги лежат события, происшедшие с Брекеном, Ребеккой и Босвеллом, и, разумеется, она никак не могла появиться на свет раньше этого момента. Книга должна созреть, и только тогда можно приступать к ее написанию — всему свое время, он усвоил это, занимаясь сбором целебных трав.

Босвелл рассказал им о том, что увидел и пережил в Древней Системе. Комфри наконец перестал тревожиться за Ребекку. Он знал: теперь ей будет всегда хорошо.

Взглянув на Босвелла с Триффаном, Комфри заметил, как разительно они не схожи меж собой: один весь белый и тщедушный, другой одет в темный мех и отличается огромной силой. Он не удержался от улыбки, увидев, с какой любовью и тревогой следит Триффан за каждым движением Босвелла, словно опасаясь, как бы его не сдуло куда-нибудь ветром. Ну ничего, со временем он поймет, что Босвелл далеко не так слаб, как кажется.

— Я буду молиться, чтобы ваше путешествие прошло благополучно, — сказал Комфри. — Но, пожалуй, тебе, Босвелл, не страшны никакие напасти, ведь рядом с тобой будет Триффан.

Триффан огляделся по сторонам, прикидывая, какая будет погода и сколько уже времени. Пора отправляться в путь. Но говорить об этом не было нужды: Босвелл понимал его без слов.

— Мне будет приятно знать, что ты поминаешь меня в молитвах, Комфри, для меня это большая честь, — сказал Босвелл и в последний раз окинул взглядом Камень, который стоял теперь совершенно прямо, возвышаясь над стволом поверженного дерева. — Если бы я умел писать на камне, я начертал бы на нем их имена, — добавил он.

Распрощавшись с Комфри возле Камня, они пересекли прогалину и отправились через лес к лугам, а оттуда еще дальше, держа курс на запад, на Аффингтон. Глядя им вслед, Комфри зашептал слова молитвы, благословляя их на дальний путь, а затем устроился поудобнее и задумался, почему на душе у него вдруг стало так легко. В воздухе над лесом после дождя ощущалась чистота и свежесть, в нем витали душистые запахи. В систему, которая по праву могла гордиться своим прошлым и возлагать надежды на будущее, пришла весна.

Он сумеет объяснить молодым кротам, в чем заключается смысл традиционных ритуалов, и показать, как надлежит их совершать. А если он не сможет вспомнить какие-то из слов, в этом нет ничего страшного, ведь истинные слова хранятся в сердце, а не в памяти.

Он посмотрел в ту сторону, где находился Аффингтон, и прошептал:

— Позволь им благополучно вернуться домой.

Затем с Комфри случилось нечто крайне для него необычайное: он рассмеялся, и звук собственного смеха показался ему таким приятным, что он еще долго заливался смехом от счастья.