Бартоломео обошел окрестности и отыскал место на возвышении, где решил развести погребальный костер. Оттуда открывался красивый вид на склон горы, и все согласились, что это очень живописное место, и Линдси бы там понравилось.

Под разгорающимися на небе Гремландии звездами люди и гремлины собрали древесину для костра, нещадно разламывая домишки сихиллов и соорудили ложе, на которое поместили тело Линдси. Сибил нарвала цветов, и пока остальные занимались костром, смастерила из них венок, который одела Линдси на голову, а остальные собрала в букетик и вложила в сложенные на груди руки. Все было закончено к середине ночи. Древесину облили маслом, Винсент наскоро соорудил факел и, запалив его, протянул Бартоломео.

Гремлин взял факел, постоял с минуту, глядя на его пламя, а затем повернулся к Киту.

– Прости меня, друг Кит, но ты был неправ, – сказал он. – Линдси умерла не из-за тебя. Она умерла ради тебя. Погибла, потому что любила тебя. Она бы не хотела, чтобы ты винил себя. Она бы хотела, чтобы ты ее помнил.

– Я никогда ее не забуду, – пообещал он.

– Сделаем это вместе, друг Кит, – Бартоломео протянул ему факел, Кит взялся за него и так они подошли к ложу Линдси и запалили промасленное дерево.

Погребальный костер разгорелся стремительно, быстро поглотив и тело Линдси.

– Больше не нужно грустить, друг Кит, – сказал Бартоломео серьезно.

– Больше не буду, обещаю, – кивнул Кит, и по его щеке сбежала вниз, блеснув в свете костра, последняя слеза по Линдси.

«Я больше не буду грустить по тебе, Линдси», – пообещал Кит, глядя в огонь. – «Но я всегда буду помнить тебя и то, что ты для меня сделала».

Они долгого стояли в молчании под холодным светом далеких звезд, и смотрели в огонь. Затем Бартоломео сказал:

– Когда костер догорит, мы посадим на этом месте множество цветов в память о Линдси. А вон там, – он указал в сторону склона, – неплохое место для деревни. Как считаешь, друг Кит?

– Вы хотите разбить деревню здесь?

– Я думаю, это хорошее место. Только нужно будет сжечь остатки деревни сихиллов и засыпать их святилище. Мы построим новое.

– А почему бы и нет? – поддержала Сибил. – Едва ли кто-то вернется в тот особняк. Мы могли бы осмотреть его и сделать своим. Он расположен достаточно далеко от цивилизации, и все же всегда будет нам доступен.

– А вы растете на криминальном поприще, мисс Мортон, – ухмыльнулся Кит. – Вот уже и чужое имущество начали себе присваивать.

– У вас учусь, мистер Трент.

– Ну что же… – Кит посмотрел на Бартоломео. – Если вам тут нравится, я полностью согласен с этим решением.

Бартоломео уверенно кивнул.

Вернувшись в особняк, они поняли, что страшно голодны. Прежде никто и не думал о еде, но теперь, когда они простились с Линдси, жизнь и потребности реальности стали напоминать о себе. А так как Кит и Сибил, в общей сложности, не ели уже почти двое суток, они первом делом осмотрели в особняке кухню и кладовую, которая оказалась забита овощами, фруктами и различными специями, а в небольшом погребе, чуть в стороне от особняка, обнаружились запасы вина и мяса. Завтрак, если его можно было так назвать, учитывая, что проснулись они вечером прошлого дня, получился на славу. После него все занялись осмотром особняка, и чего в нем только не оказалось.

На первом этаже они обнаружили библиотеку, в которой Кит и Сибил нашли немало редких томов и старинный фолиантов, но полный осмотр решили оставить на будущее, ведь чтобы исследовать здесь все, не хватило бы и недели. В библиотеке также располагалась и потайная комната, ведущая в то самое подземелье, где проходил ритуал возрождения Алантиса, но спускаться в него никому не захотелось, и это они тоже решили оставить на потом.

На том же, первом этаже, они обнаружили комнату с бассейном и баню. На втором этаже располагалось несколько спален, включая хозяйскую, а также кабинет Данте, в котором на стенах висели, по-видимому, его самые главные, а потому и наиболее отвратительные шедевры. В этом кабинете Кит отыскал тайник, в котором хранилась История Кошмариума, а также все карты и чертежи замка Рунарок. А вот в комнате Ганту, кроме кровати и тумбочки, в которой хранилось несколько ножей и резных украшений, ничего и не было. Леонийец вел крайне аскетичную жизнь, или попросту был лишен фантазии и каких-либо увлечений. Всю мебель из этих комнат они решили выбросить, как только дойдут руки. А вот с чем точно не стали тянуть, так это с тем, чтобы запалить перед особняком большущий костер и сжечь в нем все уродливые картины Данте, вместе с Историей Кошмариума и всеми чертежами – в сокровищницу Рунароков никто из них возвращаться не собирался, даже если там и осталось что-то, что еще можно достать. Эту историю они хотели закончить здесь и сейчас, на их век еще хватит других сокровищниц и артефактов, ждущих, когда их найдут.

Вечером Сибил и Кит уединились в одной из гостевых комнат, прихватив с собой бутылочку вина из погреба и вазу с фруктами. Однако бутылка не была опустошена и на половину, когда они легли в постель. Желая близости, они никак не могли насытится друг другом, словно с самой первой своей встречи только и мечтали об этом моменте, и теперь хотели насладиться им сполна. Может, Данте действительно был прав, и их влекло друг другу с первого дня, а пережитые события только укрепили это желание, оформили его в чувство, пылкое и яркое, которое заставляло их вновь и вновь сливаться в страстных поцелуях и прижиматься друг к другу мокрыми от пота телами, двигаясь в такт собственному удовольствию, которое, достигая своего пика, заставляло Сибил кричать и впиваться в кожу Кита ноготками. Уснули они лишь под утро, усталые, но невероятно счастливые, впервые за долгие годы.

К полудню следующего дня все собрались в гостиной, и первым делом Винсент продемонстрировал свой чертеж кресла на колесиках, которое разработал специально для Ричарда.

– Ты молодец, Винс, – похвалил его Кит. – Отец может гордиться тобой.

Винсент смущенно опустил голову, но не смог скрыть, насколько ему приятны были эти слова. А Кит в этот момент подумал о том, как возмужал молодой гремлин, который, покидая дом, с трудом говорил на их языке и никому кроме Сибил не казался полезным членом коллектива, но нашел в себе и смелость, и ум, и теперь навсегда останется в анналах истории племени лагиратта одним из тех немногих героев, кто совершил поход в чужие земли и участвовал в сражении с крылатыми чудовищами. Не было никаких сомнений в том, что отец больше не сможет помыкать им, теперь Винсент умел за себя постоять.

Затем слово взял Бартоломео:

– Я думаю, что пора мне возвращаться к племени. Мы нашли место для деревни и для святилища. И пока остальные доберутся сюда, вы успеете все подготовить.

– И кого ты хочешь тут оставить? – спросил Кит.

– Всех, – ответил Бартоломео. – Здесь нужен будет каждый. Работы много.

– Но одному идти назад опасно, – забеспокоилась Сибил.

– Я пойду с тобой, – сказал Кит.

– Я не могу просить тебя об этом, друг Кит.

– И не надо просить, я сам предлагаю. Разве, что ты будешь не слишком рад моей компании?

– Я буду счастлив твоей компании, друг Кит.

– Вот и отлично.

– Тогда я останусь здесь и помогу остальным, а также приведу в порядок дом к вашему возвращению, – с готовностью подхватила Сибил.

– Что, неужели там, в большом мире, тебя не ждут никакие важные Университетские дела? – спросил с улыбкой Кит.

– Может, и ждут, но здесь дела поважнее, – ответила Сибил. – Сообщу Дерилу, что со мной все хорошо, а в Университет напишу о том, что дело с Данте закрыто. Подумаю только, о чем именно стоит умолчать. А в конце сообщу, что беру отпуск.

– У Ночной Тени бывают отпуска?

– Это будет первый. Но, черт возьми, я его заслужила. Столько лет занималась только их работой, может быть, пришло время сделать и что-то для себя.

– Определенно, – согласился с ней Кит.