Наумов сжал челюсти до хруста, побелевшие тонкие губы подчеркнули шрамы на левой щеке. Он коротко кивнул и отошёл в сторону, а я наконец расслабилась.

За имперским отрядом выстроились мои люди, приветствуя меня как равную. Вспомнили, выходит, что на время отсутствия Главы и наследников я тут за главную. И ведь не стала отсиживаться за стенами, рванула к тварям и даже пришла с победой.

Сияющие восхищением глаза гвардии рода стоили того, чтобы немножко повоевать. Уважение вояк заслужить всегда непросто, а иногда оно бывает очень нужным. Главное теперь — убедить всех вокруг, что мне просто повезло.

Когда я шла защищать свой дом, не думала о последствиях — о том, как со стороны будет выглядеть моя победа. Может быть, Алексей Наумов и поверит в случайность — с его-то честностью и правильностью, но все остальные задумаются.

Я уронила голову на грудь Матвея, как только мы зашли в поместье. Штатный целитель разрывался между ранеными, коих было очень много. Понятно теперь, почему он не прибежал на зов. И хотя моя жизнь вроде как важнее жизней солдат, я не стала ничего говорить. Он просто делает свою работу.

А я подожду. Сломанная нога и прокушенная рука не такие уж серьёзные раны, чтобы всё бросать и лечить только меня. К тому же на руках Матвея было удобно и уютно. Совсем как тогда, когда он вынес меня из горящей машины. Тогда именно его надёжные и сильные руки держали меня. Именно эти руки спасли меня… а я их сегодня чуть не отсушила.

Слёзы сами покатились из глаз. Выгорание источника, эмоциональная встряска и бой, в котором было так много огня, сделали своё дело. Я хлюпала носом и прижимала лицо к рубашке наставника — никто не должен видеть, как я хнычу будто маленькая девочка.

— Ладно тебе, Яринка, — хмыкнул он мне в макушку. — Пореви маленько, сегодня можно.

— Не буду, — глотая слёзы пробормотала я и закусила губу.

— Никому не скажу, слышишь. Хочешь, посижу с тобой, пока целитель не освободится?

Я кивнула и вцепилась здоровой рукой в шею наставника. Терпеть не могу нытьё, но сегодня явно не мой день. Сегодня можно, Матвей прикроет. Славная была битва. Сотни убитых тварей… скулёж которых до сих пор стоял в ушах. Им было больно и страшно. Они бежали от опасности, а я их горнянкой…

Со стороны гор пришла волна утешения и благодарности. Я всхлипнула и крепче прижалась к Матвею. Сегодня можно… можно оплакать всех. Только сегодня…

Я осторожно поскребла ногу и вздохнула. Боли не было — целители знают своё дело, но зуд был просто невыносимый. После событий позавчерашней ночи я пересмотрела своё отношение к боли. Иногда лучше перетерпеть немного, чем потом мучиться вот так.

Отец с братом прилетели под вечер, закрылись в кабинете вместе с начальником гвардии и что-то обсуждали. Подслушать я не могла, поэтому только предполагала, о чём может идти разговор. Наверняка отец уже знает, что я постаралась во славу рода и лично избавила наши земли от иномирных зверушек.

Гвардейцы до сих пор расчищали поле от частей тел, сгребали пепел и пытались определить, чем же я так шарахнула. Хорошо, что в предгорьях не было производств или посевов, только загоны для овец и мелкие мастерские. Всего пострадало около двухсот человек, включая гвардейцев и мастеровых.

После совещания отец заглянул ко мне, но не сказал ни слова. Он просто смотрел на меня долгим изучающим взглядом, будто оценивал, не упала ли моя цена на рынке после полученных травм. Я знала, что отчёт целителя он уже изучил, но не могла понять, чего же он хочет от меня.

Сегодня он тоже приходил. Постоял около дивана, на котором я лежала, устроив ногу на подлокотник, нахмурился и ушёл. Я пожала плечами и вернулась к чтению лекции.

Да, в школу я пока не ходила несмотря на прямой указ губернатора о посещении уроков. Вместо этого я проходила в ускоренном темпе нужные темы, щёлкала тесты и ждала. Ощущение, будто тучи сгущаются, никуда не исчезло. Как и тянущая боль в груди.

Я задыхалась в доме, просила Ириду проветривать комнату, а то и вовсе открывать все окна нараспашку. Но мне всё равно было нечем дышать. Так бывает перед бурей, когда разреженный воздух искрит от энергии, выжигая кислород.

— Подъём, сестрёнка! — жизнерадостно закричал брат, врываясь в мою комнату. Он оглядел комнату совсем как отец недавно, а потом плюхнулся рядом со мной. — Там тебя кое-кто дожидается.

— И кто же это может быть? — я оторвала взгляд от ноутбука и отодвинула ногу подальше, пока этот увалень не сломал её повторно.

— Один мой друг, с которым ты не так давно познакомилась, — Николай поиграл бровями и ухмыльнулся. — Алексей Наумов.

— И что ему от меня надо? — я громко вздохнула и скривилась.

— Вот сама у него и спросишь, — брат хохотнул, а потом встал и повернулся ко мне спиной. — Кстати, я решил поработать извозчиком, забирайся на спину, прокачу с ветерком!

— Что-то мне не нравится эта идея, — я покосилась на Николая с опаской. Рисковать костями не хотелось, а ему меня уронить — раз плюнуть.

— Ой, да ладно тебе, можно подумать, в первый раз! — он обиженно засопел, но положение не сменил, даже руки выставил так, чтобы подхватить меня.

— Раньше я была меньше, а ты умнее и проворнее. Теперь ты отупел и резко стал неуклюжим, — честно сказала я, не спеша запрыгивать на спину к Коленьке. — Боюсь, как бы ты мне и вторую ногу не сломал.

— А вот за это я тебя ещё и в воздух подкину… а потом забуду поймать, — он внезапно развернулся, подхватил меня за талию и поднял выше, будто и впрямь собрался подбросить к потолку.

— Ай, не надо! — заверещала я, цепляясь за плечи брата. — Ты что творишь, дурак!

— Выбирай, сестрёнка! — он крутанул меня в воздухе и действительно подкинул в воздух, благо не слишком высоко. — На спине как раньше или на плече, как мешок с картошкой?

— Колька, верни обратно! — смешно мне не было. Кто его знает, удержит он меня или нет. — Ну-ка положи меня на диван!

— А хочешь, я тебя как принцессу понесу? — широко улыбнулся он. — Я могу! Я сильный!

— Сильный, ага, — буркнула я, но кивнула. Лучше уж так.

— Вот подлечишься маленько, и я тебя на взрослый полигон затащу, — сказал он мне в макушку, распахивая дверь ногой. — Буду сам тебя тренировать. А то совсем тощая и слабая.

Я промолчала. Спорить с тем, кто несёт тебя на руках, может быть чревато. Вдруг руки дрогнут, и я полечу на пол? Но брат нёс меня аккуратно, бережно прижимал к груди и даже ни разу не ударил головой об углы и стены. Хороший братик… хоть и глупый.

А ведь он раньше и вправду был умнее. Или это такая стратегия? Я задумалась о разнице в поведении первого наследника. Ярина помнила брата этаким плюшевым медвежонком, которого она тискала. И Николай отвечал взаимностью.

После той аварии он резко изменился. Всё чаще витал в облаках, иногда и вовсе делал вид, будто ничего не замечает. Может, у него травма после гибели матери?

Я попыталась вспомнить, какие у него были отношения с остальными членами семьи. Михаил его боготворил, постоянно пытался переиграть, победить во всём. Он ходил за Колей хвостом, копировал его походку и голос. Было забавно, когда у Миши ломался голос, и он упорно пытался говорить басом.

— Вот мы и прибыли, ваше сиятельство! — рявкнул Николай, демонстративно небрежно плюхнул меня в кресло и нацепил то самое глуповатое выражение лица, с которым ходил последние годы.

— Наумов, ты где? — спросил он громко с растерянным видом. — Я вот посылочку принёс!

— Николай, — холодно процедил Наумов, показавшись из-за спины брата. — Ты переигрываешь. Ярина, рад видеть вас в добром здравии.

— И я рада… — начала я в привычной манере, а потом осеклась. Очень хотелось сказать, что я рада видеть себя в добром здравии ничуть не меньше. — Рада встрече, Алексей.

— Фу, как вы официально, — скривился брат. — Ярина, Алексей, Николай. Даже слушать тошно, — он подмигнул мне и направился к выходу. — Позовёшь меня, когда наговоритесь.