— Спасибо.

Я нажала отбой и прижала телефон ко лбу. Максимилиан, как всегда, в своём репертуаре — сначала послал своих шпионов, а уже потом позвонил. Я уверена, что его люди где-то поблизости, готовые следить за мной и держать в курсе событий своего господина.

В штате Макса простых людей не было. Если он кого-то отправляет на задание, то это должен быть супер-отряд диверсантов, либо сильных одарённых, которые сумеют замаскироваться так, что их не вычислить.

Да, армия Свиридовой может включить глушилку. Простую — для всех средств связи, или магическую — блокирующую все способности к магии. Но тогда и её армия останется без связи. Хотя… артефакты всегда работают — их ни одна глушилка не вырубит. И если у невесты отца покровитель из богатого и влиятельного рода — а по-другому и быть не может, — то мы в ещё худшем положении, чем я думала.

Отец умчался в оружейную, чтобы облачиться в доспех, я же осталась в столовой. Проверив телефон, убедилась, что моё сообщение Максимилиану осталось без ответа. Зато Кир-Ахшар согласился на встречу, он даже выбрал ресторан и назначил время. И это спустя пару минут после того, как я ему написала. В час ночи. Неужели так ждал от меня весточки, что поставил мой номер в список приоритетных?

Я ответила согласием на выбранное место и время, убрала телефон в карман и повернулась к брату. Мне до сих пор не верилось, что Николай на стороне врага. Алтарь ведь признал его не только Войтовым, но и наследником. Ошибся? Предки редко ошибаются в таких вопросах.

— Коля, мне страшно, — сказала я жалобно, усевшись рядом с братом.

— А? Чего ты? — он вскинул голову от телефона и посмотрел на меня. Во взгляде Николая читались злость и расчёт. И после этого он будет пытаться убедить нас в том, что он слабоумный? — Ты же сама попросилась с отцом. Не ной теперь.

— Кажется, я поспешила, — я прикусила губу и посмотрела на Николая повлажневшими глазами. — Я только сейчас посчитала, сколько людей в армии Свиридовой.

Я принялась вслух перечислять типы техники, которую озвучил управляющий. БТР «Завр» может перевозить до четырнадцати человек десанта, а к нам движется целых три дюжины таких машинок. Двадцать танков — это мощь, с которой приходится считаться. Например, у нас около пятидесяти танков, но в случае объявления войны мы не отправим их все разом, часть останется защищать поместье.

Когда я начала размышлять об «Икарониксах», у Коленьки начал дёргаться глаз. А при упоминании численности нашей гвардии и описании системы ПВО Николай хмыкнул и потрепал меня по голове. А потом он просто отвернулся и снова сделал вид, будто увлечён игрой.

Не дождавшись ответа на мои рассуждения, я отправилась во двор. Надо было срочно подышать свежим воздухом и посмотреть, что творится снаружи. Суеты не было, гвардия рассредоточилась по местам, командиры отрядов отправились в командный штаб, а пехота уже направилась на первую линию защиты.

Жаль, что полную защиту мы не можем поднять — алтарь слишком слаб. Так бы вообще не пришлось напрягаться. Щит не подпустил бы к поместью никого, кто не состоит в роду, и нужно было бы просто отстреливаться из дальнобойных орудий. Но, как говорится, это всего лишь мечты. А реальность — вот она.

Нас ждёт кровавая бойня. Взрывы, выжженная земля и кровь. Много крови и боли. Готова ли я снова окунуться в это? Я ненавидела войну, это так. Но кроме неё я больше ничего не помнила. Четыре года я делала вид, будто моё прошлое — всего лишь сон, который никогда не повторится.

Я готовилась поступить в академию, выращивала травки и заводила знакомства.

Я притворялась Яриной Войтовой, изо всех сил хотела стать ею.

Я очень хотела никогда не видеть вспоротых животов и оторванных конечностей.

Я пряталась. И от себя в первую очередь.

Лгать можно кому угодно, но только не себе. А я лгала. Самозабвенно, с уверенностью, что именно это — истина. Исподволь изучала местные боевые техники, заверяя себя, что это просто для общего развития. Выращивала смертоносные растения и те, которые могут пригодиться на войне.

Да, я знала, что однажды в этот мир вырвутся полчища тварей, заражающих всё вокруг скверной. Но положа руку на сердце стоило признать — людей я убила ненамного меньше, чем тварей. По-другому было нельзя. По-другому я бы не выжила.

И сегодня, сейчас, стоя напротив ворот родового поместья, я поняла, что слышу трещотку и флейту. Слышу, как шаманы призывают к бою. Слышу стук бамбуковых палочек. Этот стук всегда будил во мне что-то первобытное, вытаскивал из глубин моей души самое тёмное и страшное, запечатанное Всевидящим нутро.

Нет, не Хаос стал причиной того, что я начала убивать тогда. Не он. Это я. Я сама впустила его, когда поняла, что мы проигрываем. Я хотела испытать боль, с которой приходит сила. Я жаждала этой боли, чтобы хоть как-то залепить кровоточащую рану в душе. В душе, которую я сама заклеймила.

И Хаос дал мне шанс… научил ставить заплатки, чтобы скрыть это грязное клеймо. Я научилась ставить печати, скрывающие черноту души, научилась прятать эту мерзость, пахнущую кровью. Но сколько бы таких заплаток я ни поставила, сколько бы печатей ни нанесла поверх клейма, — внутри я была убийцей. Я была той, кто наслаждается болью, ведь эта боль делает меня сильнее.

Боль всегда равна силе. Чем сильнее боль, тем больше силы. Что не убивает нас, делает крепче. И боль всегда была моим мерилом. Выйти из боя без царапины для меня означало проигрыш, ведь слишком лёгкая победа не научит новому.

Может быть, поэтому я только сегодня поняла, чего же я хочу на самом деле? После того как влила в меридианы энергию Хаоса и ощутила боль, приносящую силу. Возможно. Но тогда не стоит лгать себе.

Я ничем не лучше того же Кир-Ахшара, убившего тысячи, если не миллионы, людей. Я ничем не лучше его, ведь я такая же.

Системы ПВО молчали уже полчаса. Часть из них была выведена из строя пушками Икарониксов, а у оставшихся закончился запас энергии. Такого жаркого денька они ещё не видели.

Отец с группой одарённых гвардейцев сражался против отряда боевых магов Свиридовой. Это была та самая магическая битва, в которой не место слабосилкам и неодарённым. Вспышки молний, ледяные брызги и огненные всплески раскрасили поле боя, превратили его в цветастое покрывало, сшитое из лоскутов разного цвета.

Мне показалось, что магов у Свиридовой меньше и их ранг ниже, чем у наших. Или они просто не успели сработаться в группе. Я видела, как отец со своими людьми продвигается всё дальше, тесня вражескую армию назад. Островки магической битвы выделялись на фоне пехоты, ярко расчерчивая границу между магами и неодарёнными.

Если бы я командовала наступлением, на месте командиров Свиридовой, я бы не стала нападать со стороны дороги. Они выбрали самый лёгкий путь для переброски солдат, но с точки зрения тактики это была самая невыгодная позиция. Так армия Свиридовой оказалась на равнине и мы могли видеть все перемещения со стен.

Да и само поместье возвышалось относительно остальных земель. Всего в паре километров слева от основного здания простирался сосновый бор, в котором можно было разместить командный пункт или передвижной штаб. На худой конец, там можно было оставить несколько машин с боеприпасами и дополнительные резервы армии. Нам было бы куда сложнее оценить количество солдат и их подготовку, напади они со стороны лесного массива.

Для затяжной войны, которая предполагалась исходя из численности нашей армии, лучше всего подошла бы западная сторона. Предгорье, в котором можно спрятать несколько десятков разведчиков и пару сотен партизан, которые бы доставили нам очень много неудобств. В этом случае, люди Свиридовой оказались бы на возвышенности и имели преимущество. К тому же вести бой на каменистом склоне было бы сложнее.

Судя по всему, грамотного руководства у Свиридовой не было. Вместо того чтобы собраться кучно и поставить щиты, маги зачем-то разбрелись, навязав бой в разных местах. У нас было больше магов, так что атаки врага захлёбывались, не нанося нам большого урона. Артиллерия отошла назад, оставив солдат на растерзание магам.