– Разве это действительно было необходимо? – Лэднер слегка понизил голос, – неужели было необходимо убивать их всех? Почему было не взять кого-нибудь в плен, расспросить их капитана, выведать все необходимые сведения…

Ортео Нергис понимающе кивнул, и поднял взгляд в ночное небо, испещренное мириадой звезд.

– Я понимаю причину твоего негодования, – спокойно ответил он, – некоторым людям свойственно выказывать сочувствие даже худшим из нас. И, естественно, что среди тех убитых есть много людей, которые, быть может, не заслуживали умереть такой смертью. У большинства из них были семьи, дети, другим только предстояло их завести и прожить долгую счастливую жизнь. А иные уже слишком задержались на этой земле.

Он помедлил, оторвав взгляд от неба, и посмотрел Лэднеру прямо в глаза.

– Но об этом судить не нам. Просто так вышло, что именно сегодня нам пришлось убить этих людей. Попадись нам какой-то другой отряд вместо них, все было бы точно также.

– Тогда почему ты отпустил тех виверн? Когда эти твари вырастут, они могут причинить еще больше вреда, нежели, если бы они попали к какому-нибудь толстосумму, который распродал бы их поодиночке или загнал сражаться на арену.

Ортео Нергис поджал губы.

– Да, ты абсолютно прав, – все тем же размеренным тоном ответил он, – вероятно, так и будет. Хотя я встречал множество свидетелей, клявшихся в том, что виверны куда более разумные создания, чем люди.

Нергис едва заметно улыбнулся, Лэднер ответил тем же.

– Но, выпустив их на волю, я предоставил им самим выбрать свой путь. Ведь этих особей едва только отлучили от их матери, лишив их этого самого выбора.

– Так вот чем вы здесь занимаетесь? Даете второй шанс тем, кто на ваш взгляд его заслуживает?

Нергис промолчал.

Они посидели так еще какое-то время, наблюдая за ночным небом и стрекотом цикад. Затем Лэднер, набравшись смелости, задал вопрос, который волновал его еще с того самого дня, когда он встретился с Нергисом и его «Освободителями».

– Ортео, вы были в той повозке, потому что действительно попались на воровстве или чем-то еще провинились перед Антрексией или вы… вы знали, что я там окажусь?

Нергис широко улыбнулся.

– А я все ждал, когда же ты спросишь.

Ортео Нергис встал на ноги, во весь свой двухметровый рост, и взглянул на Лэднера. В этот миг он показался юноше настоящим великаном. И, наверное, дело здесь было совсем не в росте.

– На твоем месте мог оказаться кто угодно, – без обиняков ответил Нергис, – но так уж вышло, что теперь от тебя зависит судьба всего Астариса.

Фейн нарисовал знак «воздуха» перед «водой». Никакой реакции. Тяжко вздохнув, он откинулся на спинку стула и закрыл лицо руками.

– Кто только выдумал всю эту ахинею, – сквозь зубы проговорил он, – я же все правильно нарисовал, почему знаки не сходятся?

Фейн подался вперед, склонившись над учебником. Открыв нужную страницу, провел пальцем по тексту:

«Соединение воздуха с водой позволяет добиться нужного эффекта при создании аэрацикного заклинания».

– Ладно, – вздохнул юноша, – попробуем еще раз.

Закрыв глаза, Фейн мысленно представил цветущие луга родного края. В памяти вспыли их совместные походы в лес с сестрой. Они выходили из дома еще на рассвете, и проведя за сбором грибов или ягод несколько часов, любили перекусить под высоким раскидистым вязом на берегу Молчаливой. Экреста доставала из корзины пару ломтей хлеба, сыр, колбасу и бурдюк с водой или молоком. Но больше всего Фейн обожал печенье с изюмом, на приготовление которых Экреста могла потратить весь вечер перед походом. Но оно того стоило. Ведь что может быть еще важнее, как не услышать похвалу от брата, уплетающего целую корзину твоего печенья?

Сколько Фейн себя помнил, Экреста умела хорошо готовить еще с самого детства. Во время приготовлений ко Дню Рогалана или на празднование чье-то дня рождения девушка всегда помогала матери с приготовлением блюд, и зачастую даже указывала ей, сколько соли подложить или в каких пропорциях добавлять муку.

И, пожалуй, еще одна причина, по которой Фейн так озлобился на отца, узнав, что тот отдал практически все их сбережения для поступления Фейна в гильдию ремесленников Форсесса, так это то, что этим поступком отец фактически лишил Экресту шанса обучаться на повара или кондитера.

Фейн точно знал, что его сестру ждало великое будущее. Если бы она поступила в ученичество к одному из Форсессеских пекарей, то Фейн был готов поспорить, что уже через пару лет Экреста смогла бы стать одной из поварих у самого короля Антрексии. Для этого у нее были все задатки.

Фейн сидел в классе уже третий час. Поставив локти на стол, а подбородок на сплетенные пальцы, он третий час корпел над «Краткой историей Астариса» Вэнтиса Милергоя.

Он не спал уже две ночи к ряду. Глаза неумолимо слипались, в висках пульсировала кровь. Фейн потянулся к чашке с айвелиновой настойкой, и удрученно вздохнул, когда вспомнил, что выпил уже два кувшина. Столовая в это время уже закрыта, так что придется бодриться самому.

Изнуренный юноша протер глаза, и попытался сфокусироваться на тексте. Прочитав всего пару строчек, буквы начинали разбегаться. В голове уже была каша из несвязанных между собой дат, событий и имен.

«Битва у Равнин Правосудия»:

«На заре шестьдесят четв ертого года от пришест вия Вазарекса, на поле боя, у подножия Равн ин Првсудия, со шлись три мог учих армии: предст авители людск ой расы, вселяю щие страх каберлинги и горделивые леберты. И нчалсь влчайшее за всю истрию Астариса сржние…. Была это крвпролтная бо йн я, пролжавшаяс я долг их шсть дней и но чей…»

«Нет, так дело дальше не пойдет, – подумал Фейн, и захлопнул книгу».

Онемевшие ноги ужасно болели. Дэйвен потянулся во весь рост, и почувствовал, как хрустнули суставы в позвоночнике. Со скрипом отодвинув стул, он взял книгу под мышку, и встал с места.

Снаружи барабанил дождь. Яркие вспышки молнии прорезали темную ночную гладь. Гневные раскаты грома заставляли стекла дребезжать. Фейн настежь распахнул окно, и, вдохнув запах свежего воздуха, с наслаждением подставил лицо хлынувшему потоку ветра и дождя.

Фейн подобрал огарок свечи, и, заперев за собой дверь, вышел в коридор. Стояла мертвецкая тишина. Было уже далеко за полночь, и не было видно ни единой живой души. Эхо шагов по каменной плитке отдавалось по всему коридору.

Раздался оглушительный раскат грома, от чего Фейн, поднимавшийся вверх по лестнице, споткнулся и едва не покатился кубарем назад. Юноша выронил лучину на пол, и в последний миг схватился о каменный поручень.

Фейн выглянул в узенькое окошко бойницы, и от увиденного у него широко раскрылись глаза. Ночное небо прорезали ослепительные фиолетовые вспышки молнии. Так продолжалось еще несколько секунд, после чего на небе всплыл силуэт гигантского огненного змея.

Фейн прильнул спиной к стене, и медленно ополз вниз.

«Боже мой…что… что это такое».

С верхних этажей башни раздался топот чьих-то ног, открывающиеся и закрывающиеся двери, а затем и чья-то ругань.

Но в следующий миг, когда Фейн поднялся на ноги и заглянул в окно, змея уже не было. Ночное небо снова было безмятежно.

Крики сверху стали отчетливее.

Фейн оттер проступивший со лба пот, подобрал рухнувшиеся учебники, и в потемках побрел наверх. Благо, что на верхних этажах уже зажгли настенные факелы.

Юноша вышел на четвертый этаж замка, прошел один из переходов, и вдруг остановился. Он прильнул к стене, вслушиваясь в ругань двух магистров.

– Поутру мы проведем тщательное расследование произошедшего беспредела, – послышался размеренный голос Октира Фердена, младшего магистра иллюзионных чар, – я уверен, что это глупая выходка одного из студентов. К тому же…

– Глупец! – Огрызнулся Теос Кестер. Его голос становился все более неразборчивым, – ты прекрасно знаешь, что это было! И совсем скоро ты и подобные слепцы поплатитесь за свое сумасбродство!