Медсестра пытается утешить пациентку, сочувствуя ей чисто по-женски, лично она бы не перенесла, случись с ней что-то подобное. Ситуацию осложняет ещё и то, что муж попросил не сообщать Нелли истинные причины её попадания в больницу. А как проводить лечение, даже банально мыть девушку, не рассказав ей, что произошло? Слишком уж травмы красноречиво говорят о произошедшем. Сейчас-то она привязана, на руки взглянуть не может, но когда это случится — поймёт, что с ними не всё в порядке.

— Оставьте, я сам, — вмешивается в чужие нежности Ренат, внезапно почувствовав себя брошенным. Ему не нравится наблюдать за тем, как кто-то другой заботиться о его жене, поэтому он силится встать со своего места, но не получается — ноги все ещё плохо слушаются. Тогда он повторяет, — уходите.

Медсестра зыркать на него злобно, будто он не её прогоняет, а собачку ударил, но не возражает, лишь оставляет стакан с соломинкой в доступности для Нелли, вновь уменьшает свет в палате и уходит, на прощание погладив девушку по руке, тем самым как бы говоря без слов: «Если что, ты всегда можешь меня позвать». Мужчина таким развитием событий совершенно не доволен, чувствует себя какой-то приживалкой, что общество свое навязывает другим.

— Мог быть и повежливее, — журит его Нелли, а затем недовольно добавляет, — сам же меня этому учил. Уже успел позабыть собственные уроки? — Все ещё не в состоянии нормально говорить, но Нелли старается, чтобы Ренат её услышал.

Он пытается понять, как же успокоить девушку, однако, в голову приходят одни лишь глупости, которые он не решается озвучить. Но, увидев, что жена, несмотря на поздний час, не собирается ложиться спать обратно, всё-таки собирается с силами и шепотом произносит:

— Знаешь, когда я был маленьким, моя мама пела мне колыбельную на ночь, — увидев, как насмешливо на него смотрит Нелли, пытается немного оправдаться, — да-да, у меня тоже была мама, и не такой уж я бездушный монстр. Так вот, колыбельная. Хочешь спою?

Ощущает себя при этом полным идиотом. Ещё бы предложил на флейте сыграть, музыкальную школу по которой закончил. Но Нелли его удивляет, не засмеявшись, а лишь посмотрев внимательно, будто в душу заглянула, после же кивнув согласно.

Ренат прокашливается, делая голос чище, и начинает:

— Белая лисичка, черные ушки

Бегает в лесу и по опушке,

Хвостиком метет и прячется —

Так она охотится на зайчика.

На мужчину сразу же волной нахлынули воспоминания о нежном мамином голосе и руках, обнимающих его перед сном, когда он был ещё совсем маленьким. Как спокойно было, тихо, умиротворено в той комнате с разрисованными зверушками стенами — мама постаралась, заботливо выводя кистью жирафа, зайцев, лису, медведя. Но более всего в юном возрасте Ренат любил волка, что стоял поодаль от других животных — рядом с его кроватью. Мама говорила: «Он охраняет твой сон». И мальчик верил ей.

Так, погрузившись в воспоминания, Соколов даже не замечает, как увлекается напеванием. Просто следует мелодии в своей голове, что вспоминается с удивительной лёгкостью, несмотря на то, что прошло несколько десятилетий с последнего раза, как он слышал колыбельную. Видимо, есть вещи, что навсегда остаются в нашей памяти, если они дороги, как воспоминания. Нелли песня тоже нравится, Ренат видит, как совсем скоро её глаза закрываются, дыхание замедляется, и она погружается в крепкий сон — то, что нужно для выздоровления.

Первые недели пребывания в больнице самые сложные, Соколов это знает не понаслышке. Сколько раз он попадал в передряги, а затем мучился, пытаясь доказать врачам, что с ним уже всё в порядке. Эскулапов же не убедишь, пока показатели анализов не придут в норму, они, как правило, были не такими, как думалось Ренату. Вот и сейчас, когда он думает, что побудет ещё немного в больнице, рядом с Нелли, которая едва-едва начинает приходить в себя, оказывается, что ему уже пора домой. Об этом говорит главный врач, что следит за их парочкой, во время очередного обхода:

— Удивительно, но на вас всё заживает, как на собаке, извиняюсь за грубые слова, но так и есть, — померив давление мужчине, остается доволен. Как и скоростью заживления его ран, не ожидая такой регенерации. — Вы уже можете выписываться, а вот вашей жене придётся полечиться чуть подольше, особенно, если учесть беременность — мало ли что случится дома, можете не успеть довезти в следующий раз.

— О чем вы? — Переспрашивает Нелли, не понимая, о чем идёт речь, память к ней пока так и не вернулась, а никто из знакомых не говорит правды, приходится ей собирать по крохам информацию, иногда применяя истеричные крики, которые, о, великий боже, не работают. — Про какой следующий раз вы говорите, я первый раз с начала беременности лежу в больнице?

— Он перепутал, тебе не стоит волноваться, — в очередной раз произносит одни и те же слова Ренат, все ещё не готовый рассказать девушке, что было до этого. Он боится, какая реакция может последовать, чем она обернётся, ведь, несмотря на то, что Нелли очнулась, ухудшение может случиться так неожиданно, что ей не смогут помочь даже здесь. — О другой пациентке речь, не так ли, доктор?

Смотрит красноречиво на врача, намекая взглядом, что ещё хоть одно лишнее слово, и отправиться он кормить рыбок не домой, а в ближайшую речку, уж Соколов ему устроит увлекательную экскурсию по местным водоемам. Ренат знает, что долго скрывать правду от Нелли не получится, но пытается отодвинуть момент признания как можно дальше, осознавая, что первые же слова признания, что она услышит от него, могут стать концом для их семьи. И тогда, как пообещал себе мужчина, он не будет препятствовать девушке искать свое счастье, лишь попросит о том, чтобы общаться с ребёнком, что должен родиться. Сперва он хотел бы его отобрать, но теперь, пережив такое потрясение, понял, мелкому будет лучше с матерью, которая не ввязывается в криминал, у которой нет таких влиятельных врагов, как у её мужа. С Нелли он будет в безопасности, чего нельзя сказать о Ренате.

Девушка же не особо верит своим ушам после бесконечной лжи, что наполняла их брак до этого момента, жестоких измен и предательств, слов о том, что на самом деле Ренат её не любит, лишь использовал себе в выгоду. Словно игрушку, что увидел на витрине магазина и забрал, не спросив у продавщицы разрешения. Именно так ощущает себя Нелли, вымотанная от бесконечных потоков чужого вранья. Даже Владимир, с которым она раньше неплохо, хоть и мало, общалась, приходя в палату, ничего ей нового не говорит, даже намёка не выказывает на что-то необычное, и с каждым днём Соколовой кажется, что она все больше тонет в пучине отчаяния.

Понятно, что и в этот раз ей не собираются говорить ни слова правды, она лишь отворачивается, а в душе у неё зреет такое недовольство, что оно способно захлестнуть не только Нелли, но и всех, кто будет находиться рядом, когда наконец девушка выйдет из себя, в очередной раз разочаровавшись в чужом ответе.

Дождавшись, когда врач уйдёт, Ренат решает заговорить с ней, достучаться, хоть как-то вывести на разговор:

— Я просто не хочу, чтобы ты лишний раз волновалась, — конечно же фраза, построенная таким образом, на хотелках самого мужчины, ничуть не трогает сердце Нелли. Она лишь фыркает, показывая, насколько ей теперь безразличны чужие слова, закрывается в себе всё сильнее. Соколов замечает это, пытается исправить, — я беспокоюсь лишь о том, чтобы с тобой все было в порядке, как ты не понимаешь?

— Вот, снова, твоё бесконечное «я», ты хоть и пытаешься меня убедить в том, что всё делаешь в моих интересах, а на деле же следуешь собственным желанием, ничуть не думая, как они отразится на мне, — всё-таки высказывает очевидное девушка, но к мужчине не поворачивается, решив, что будет меньше злиться, не смотря в его лживые глаза. Ярость клокочет в ней, как вскипевшее молоко в кастрюльке. — Мне уже надоело, что ты не слышишь, будто с роботом говорю. Сколько можно так жестоко издеваться?