Соколов, если и знает о происходящем в его вотчине, никак не реагирует, предпочитая наблюдать со стороны. Пусть Нелли и стала куда добрее к нему, любви так и не появилось. Да, ночи они проводят, как и положено примерным молодоженам — сгорая от страсти в объятиях друг друга, но по-прежнему не могут найти точек соприкосновения: мужчина по понятным причинам не посвящает жену в детали своего криминального бизнеса, девушка же не хочет раньше времени хвастаться чем либо. Даже свидания, которые организует скрепя сердце Ренат, никак не помогают найти общий язык паре — они просто молча поедают свой ужин в ресторане, а затем возвращаются домой.

— Может, нам анкету завести? — спрашивает Нелли, когда вечером устраиваются в кровати, готовясь ко сну. Скучный вечер не располагает даже к сексу, у обоих отсутствует любое желание заниматься чем-либо, кроме просмотра сновидений.

— Типа тех, что раньше девчонки из тетрадок делали? — поворачивается к ней Ренат. В полутьме девушке тяжело рассмотреть выражение его лица, но она совершенно точно уверена, что вечно сжатые в гордом упрямстве губы тронула легкая улыбка.

— Удивлена, что ты знаешь, о чем речь, — не может сдержаться от смеха Нелли, сразу же в воображении рисуя себе, как мужчина, ещё будучи школьником, обсуждает с одноклассницами всякие глупые секретики. — Но, да, типа того. Мы с тобой редко видимся, с этим не поспоришь. Хоть я и почти всегда дома, если не считать редких вылазок в больницу или торговый центр, ты же, напротив, пропадаешь круглосуточно. А, когда возвращаешься, тебе уже не до разговоров — побыстрее срываешь с меня одежду. Альбом же мы могли бы вести попеременно, и его легко с собой взять.

«Ну а я чего хотел от девчонки, которую вырастил в пагубных роскоши и вседозволенности отец? Конечно же она думает в романтическом ключе о подобных вещах», — однако, вслух мужчина не смеется. То, что Нелли сама что-то предложила является огромным достижением с его стороны. Пусть и так глупо, но решила довериться и приоткрыть крохотную дверцу в свой мир. Нельзя спугнуть или издеваться. — «Лучше поддержать, хоть мне и не нравится мысль, что мы будем вести себя, как пара голубков в детском возрасте».

— Хорошо, давай, — соглашается он шепотом, надеясь, что за краткий миг его раздумий девушка не передумала. — Только сама это организовывай, я как-то морально не готов к тому, чтобы странички раскрашивать и наклейки клеить.

Нелли довольно улыбается, когда засыпает.

***

Альбом — просто тетрадка. Синяя обложка и листы в клетку. На первой странице общая фотография, которую Нелли заставляет сделать Рената — обыкновенный смазанный полароидный снимок. И подпись: «Семья Соколовых». Наверно, именно в тот момент, когда она выводила ручкой с красными чернилами два этих слова, наконец-то признала, что является частью этой семьи. Она больше не Башарова, как бы ей не хотелось обратного. Но, что поражает воображение, так это мысль: «Ну и хорошо, отец все равно отказался от меня, продал, словно породистую лошадь, даже мнения не спросив. Не желаю его фамилию больше никогда носить».

Вторая страница — краткое описание первой встречи Рената и Нелли. Девушка не стала рассказывать, как это было в реальности, а сочинила красивую сказку, чуть ли не историю принца и Золушки. На следующем листе записала вопросы, начиная с самых простых типа имени и даты рождения и заканчивая заковыристым: «Если бы ты был/а единорогом, то где бы искал/а радугу?». Такой вопрос был когда-то и в анкете тринадцатилетней Нелли, она помнит, как подружки восхищались тому, что она придумала, и пытались превзойти её в остроумии. Чудные годы детства — ей очень их иногда не хватает.

Первой анкету заполняет сама девушка, чтобы показать пример. Отвечает на все тридцать три вопроса, а после ещё и пишет, как прошел её день, стараясь не упустить ни детали. Отдает тетрадь Ренату на пользование и получает обратно ровно через сутки. И конечно же сразу садится читать, что же там настрочил муж.

Выясняется, что Соколов отнесся к делу серьезно, тщательно расписав каждый свой ответ, так Нелли узнает его возраст, отчество, любимый цвет (очевидно черный), любимое блюда (паста с морепродуктами в сливах и с чесноком) и даже какую игрушку он любил в детстве (пластиковую желтую утку по имени Катя). В наблюдениях за день он благодарит за то, что она рассказала, а затем максимально не кровожадно описывает свой день, добавив в конце рисунок человечка на стуле. Нелли это умиляет до тех пор, пока она не видит, что человечек-то привязан. Усмехается, поняв, что Ренат таким способом в очередной раз напомнил о своей личности. И снова настает очередь девушки описывать свой день, что она примерно делает.

Так муж и жена обмениваются дневником снова и снова, пока наконец один из них, тот, что сильного пола, не понимает, зачем это делают. Погружаясь раз за разом в каждодневную рутину девушки, читая о том, как она пыталась вырастить цветы в саду или же приготовить ту самую пасту, чувствует, как они становятся ближе. Между ними протягивается тоненькая нить доверия, которая в будущем может стать крепким канатом.

Заниматься чем-то, к чему ты не привык всегда тяжело, но Нелли сидит за учебниками каждый день, пытаясь наверстать знания, что были утеряны, как только она пустилась в полный разгул. Многое подзабыла, хотя раньше могла бы целые параграфы учебника наизусть цитировать, даже разбуди её ночью. Приходится даже обратиться за помощью к репетиторам, чтобы те контролировали процесс, иначе, думается девушке, будет тяжело.

Три раза в неделю с ней занимаются обществознанием, историей, иностранными языками, запихивая в хорошенькую головку Нелли как можно больше информации. Первое время Соколова не очень ладит с учителями: её раздражает их чопорность, а их чужая откровенная тупость. Но со временем они притираются, и тогда учеба входит в размеренную колею. Ренат лишь посмеивается, когда видит старающуюся жену — он не верит, что она после нескольких лет полного раздолбайства сможет с первой же попытки поступить.

Между ними устанавливается шаткий мир. Говорят, что лучше так, чем хорошая война. Теперь мужчину почти каждый день ждёт дома неизменный ужин и теплая постель, согретая телом принарядившейся во что-то особенное Нелли. Ренату нравится, что та старается не только в учёбе, но и в том, чтобы порадовать его собой. В какой-то момент девушка перестает сопротивляться, расслабляется и начинает получать удовольствие, радуя своего мужа стонами и оргазмами, такими же яркими, как и у него. Чувственная жена — чего ещё можно желать?

Оказывается, что такое есть, например, отсутствие проблем с бизнесом, в который отец Нелли, Ахмад Башаров, всё активнее засовывает свой нос. Соколову иногда так и хочется его прищемить со словами: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали». Но, увы и ах, сделать это очень трудно, потому что действует-то он в рамках их соглашения, просто умудряется их любой мелочи выдать свою выгоду, как сок из лимона под прессом. Ему в этом помогают годы опыта, которых у Рената нет, тот обладает лишь сверхъестественным упорством и желанием весь мир положить под собственные ноги. Масштабно, но не невыполнимо.

Логично, что с каждой подставой от Башарова, Соколов все больше жалеет, что связался с ним. «Хитрый старый жук, что же тебе на пенсии не сидится?!», — с ненавистью думает Ренат, мечтая о том, как засунул бы старика в дом престарелых, будь у него такая возможность. Может, Нелли бы и расстроилась, но он быстро бы сделал так, чтобы она простила — когда найден общий язык, вести супружескую жизнь становится намного проще. Да и насколько успел понять мужчина, его супруга очень сильно обиделась на отца за то, как он её из дома выпнул, выдав замуж, возможно, она бы и сама его богадельню сдала, дай ей кто-нибудь такое право. Ренат даже решается как-то спросить:

— Что не так в ваших отношениях с отцом? Он же раньше позволял тебе творить, что вздумается. Почему это вдруг изменилось? И почему ты их пай-девочки отличницы стала такой оторвой? — пытается выразиться помягче, мало ли какие раны заденет, но выходит плохо. Он это понимает по тому, как лицо девушки принимает безразличное выражение, словно она привычно надевает маску, за которой долгое время пряталась. — Ну не верю я в то, что люди могут так сильно меняться. Ты же сама рассказывала в альбоме, которые мы с тобой вели, что раньше ты была совсем другой, что же должно было для этого произойти, что-то серьезное, повлиявшие на тебя так сильно, что ты так и не отправилась.