Нелли так и подмывает спросить, неужели её никто сейчас не воспринимает, как человека? Лишь как инкубатор, в котором лежит драгоценные яйцо фаберже. Но она замолкает и делает так, как ей сказано, ведь, если подумать, то приходит осознание того, что может действительно потерять своего ребёнка. Она его уже любит и ждёт. Поэтому послушно находит нужного врача, молча укладывается на кушетку, пока делает та ей УЗИ и анализы, тоже молчит. И только после этого, убедившись, что всё в порядке, возвращается на парковку. Там уже стоят машины всех вызванных служб, а люди суетятся, словно насекомые в муравейнике. Полицейские осматривают место происшествия, пометив пространство лентами, которые сообщат всем проходящим мимо, что заходить за них не стоит. Пожарные тушат то, что осталось от машины, медики склонились над Ренатом, экстренно его интубируя — мужчина так и не начал дышать сам. Не успевает Нелли и слова сказать, как её мужа грузят на носилки, засовывают в машину скорой помощи, и та уезжает, громко завывая сиреной. И никто при этом ничего не говорит. Как будто она пустое место. Но, пока окончательно не отчаялась, к ней подходит Руслан Тарасович. Кладёт руку на плечо, обращая на себя внимание, затем и вовсе обнимает, пытаюсь так успокоить.

— Мы сейчас поедем за ними, поэтому не накручивай себя раньше времени. Да, он много крови потерял, но не умер же. Не смей хоронить раньше времени, — успокаивающее похлопывает девушку по спине, надеясь, что всё обойдётся.

— Там была кровь. Море крови. Его сердце не билось, — исступлённо повторяет Неля, у которой перед глазами так и стоит ужасная картина, хуже, чем в триллерах. Только реальность способна рисовать подобное. Её начинает трясти, шок, который настиг после взрыва, наконец потихоньку рассеивается, давай всем тем чувствам, что на время притихли, проявить себя в полной мере. — Я ведь могла погибнуть. Я стояла совсем рядом. Она вдруг взорвалась.

Несёт чушь, но никак иначе не может поступить. Мозги не варят, будто они единственные и пострадали. «Может, так и случилось. Я же упала прямо на асфальт», — только и думает Нелли, страшась одной мысли о том, что случилось бы, если бы взрыв раздался, когда они с Ренатом уже сели в машину. Тогда никто бы из них не вышел, это совершенно точно. Она кладёт руку себе на живот, нашептывает ребёнку, что все будет хорошо, а затем отстраняется от врача, коротко прося его:

— Я была бы вам очень благодарна, если бы мы не стали терять драгоценное время. Если с Ренатом что-то случится, я должна быть рядом, потому что я его жена, — наконец-то признает очевидное девушка вслух, тем самым беря на себя обязательства. Теперь она не может спрятаться и убеждать остальных в том, что её брак временный, что ещё чуть-чуть, и они разойдутся. Нет, кажется, теперь они повязаны на очень-очень долгое время. Если только Ренат не умрёт. — только вот у меня ни сумочки, ни денег, ни телефона… ничего нет, — все потеряно в ядовитым огне пластика, металла и бензина. Нелли до конца не осознает, насколько глупо думать о простых вещах, но ей нужно за что-то ухватиться.

— Не волнуйся, милая, все будет хорошо. Я уверен, что врачи не дадут умереть такому хорошему человеку, как твой муж.

Соколову это не утешает, наоборот, кажется, она наконец готова расплакаться. Слишком неожиданно навалилось несчастье. Но её интересует один вопрос: кто мог желать им двоим смерти? Или же только одного хотели убить, а под руку попались супруги вместе? Где была хвалёные телохранители Рената, когда это случилось? Как на платной парковке частной клиники такое могло произойти? Куда смотрят местные охранники? Тысяча вопросов, ни одного ответа на них. И что, теперь Нелли каждый трястись от страха, подходя к машине?

Провода окутывают тело Рената, словно он причудливая бабочка, попавшаяся в сети паука. Именно так это видит Нелли, когда ей наконец разрешают зайти в палату, где в медикаментозной коме лежит на койке её муж. А перед этим девушке пришлось провести больше семнадцати часов в комнате ожидания, бездумно пялясь в белые стены и стараясь не сойти с ума от переживаний, пока Рената оперировали. Даже если бы она могла быть рядом, всё равно бы не выдержала видеть то, что делали с её мужем, чтобы привести его в относительный порядок. В конце концов вышедшие врачи сказали прямо, что в ближайшее время Соколов будет без сознания, его повреждения так сильны, что организму нужно время, дабы к ним приспособиться, в ином случае он может испытать сильный шок, который приведёт к очередной остановке сердца. Такого допустить ни в коем случае нельзя, поэтому Нелли соглашается с решением врачей, а сама устраивается в палате у мужа.

Наблюдать за тем, как ему устанавливают множество катетеров, вешают мешки и капельницы, меняют повязки — Нелли просто невыносимо. В какой-то момент девушка не выдерживает и выходит в коридор, прислоняется спиной к стене и съезжает по ней на пол. Ей хочется быть сильной, но как быть таковой, когда отец её будущего ребёнка находится в состоянии овоща? Никто никогда не объяснял Нелли, как вести себя в подобных ситуациях, как оказывать поддержку, как ухаживать, как не сломаться, когда все настолько плохо. Она жалеет о том, что последние годы провела праздно и ничему полезному не научилась, а лишь скакала по клубам и развлекалась с мужчинами. «Лучше бы вместо этого хоть раз взяла книгу в руки, и то полезнее было бы. А теперь я тут, беспомощная, словно овца на заклание», — корит себя Соколова, едва сдерживая рыдания. Но она понимает, что слёзы никак не помогут, лишь усугубят ситуацию — она не хочет, чтобы ребёнок чувствовал состояние матери, поэтому собирает все свое мужество в кулак и сдерживается. «Кроме меня никто не позаботится об этих твоих, вообще сомневаюсь, что найдётся хоть один так называемый друг Рената, кто позаботится о его переломанном теле, которое совсем недавно было человеком. Чтобы не говорил Руслан Тарасович, что-то я его не наблюдаю в этой палате», — с яростью думает Нелли, внезапно осознавая, что и у неё нет друзей, которые стали бы заботиться о ней, если бы что-то случилось. Получается, что и у неё, и у её мужа нет никого ближе друг друга. Даже отцу девушка не собирается звонить, просить о помощи. И тут в её голову приходит ещё одна мысль: «Вполне возможно, что Ренат оставил какие-то указания на подобный случай». Она сразу же достает свой допотопный телефон, набирает номер их семейного юриста. Тот отвечает почти сразу.

— Если вы по поводу Рената, то все уже готово, — загадками отвечает он на приветствие, не понимая, что клиентка совсем не в курсе дел. Муж совсем недавно ей начал доверять, но даже рождение ребёнка в будущем пока не сменило его позицию в отношении жены. — По распоряжению Соколова, в случае его смерти или же состоянии, в котором он не может сам распоряжаться, заявляя свою волю, он хотел, чтобы это делали вы и его друг — Карим Баринов.

Вот значит как. Никого с таким именем Нелли не знает. Мысленно перечисляет всех охранников, всех телохранители, всех, кто был вхож в их дом, но не может вспомнить. Видимо, придётся ей поднапрячь свои старые связи, чтобы выяснить хоть что-то. Адвокат же тем временем продолжает:

— Контроль над бизнесом будет осуществлять Баринов, как и над большинством счетов в банке. Вам будет выдана карта, на которой установлен лимит. Также по желанию Рената за вами будет установлена круглосуточная слежка, что значит постоянное нахождения рядом по крайней мере двух телохранителей.

— Не уверена, что они способны что-то сделать. За собственным боссом не уследили, с чего бы им вдруг грудью на амбразуру бросаться ради меня? — Справедливо возражает Нелли, не желая вновь попасть под колпак.

— Они будут выбраны из тех, кто находится в другом подразделении, городском, там у парней совсем другая подготовка. Вы можете не волноваться за свою жизнь и жизнь ребёнка, — успокаивает её мужчина, продолжая перечислять, — также, в случае смерти Соколова всё его состояние перейдет к наследнику, то есть пока ещё не рожденному ребёнку. До достижения им совершеннолетия распоряжаться его волей будет Баринов, как более просвещенный взрослый. Вы будете принимать участие в воспитании ребёнка, как мать.