- Что за дрянь… - сказал граф.

Первый из шаванов подлетел к Аланис и замахнулся ножом. Джоакин не собирался ему мешать, но рядом возник другой шаван, отбросил первого в сторону.

- Гной-ганта жив! Она не убила его, только пощекотала!..

Оба упали на колени возле Пауля. Он еще корчился. Лицо перекосилось, глаза вылезли из орбит, челюсти скрежетали. Лужа крови растекалась под головой.

- Дух Червя, он умирает!

- Степью клянусь, это игра! Она щекочет Гной-ганту, ему приятно…

Шаван с надеждою глянул на Аланис. А та смотрела только на графа.

- Что за дрянь?.. – повторил Виттор.

Приарх мучительно закашлялся. Монахи – единственно невозмутимые здесь – вполголоса начали отходную молитву.

- Следовало ждать, - изрек лорд Мартин. - Все агатовские суки такие! Правда, Вит?

И тут граф Шейланд заорал – визгливо, будто ребенок:

- Аааа! Что со мной?!

Лишь теперь все повернулись к нему.

Белое лицо Виттора Шейланда пузырилось. Кожа вздувалась тут и там, будто много мелких существ копошились под нею. Из ноздрей и уголков глаз сочились капли крови.

То же самое происходило с Галлардом Альмера.

- Помогите… - завизжала Лаура, белея от страха. – Помогите же ему!..

Пудреница, - подумал Джо. Он схватил Аланис за шиворот, сильно встряхнул:

- Отвечай, тварь! Что это такое?!

В ее глазах сияло торжество:

- Фамильное оружие дома Нэн-Клер. Защиты не существует. Кукловод мертв. И дядя мертв. Тирья тон тирья.

Джо крикнул Мартину:

- Сумка!

Тот вывернул сумочку Аланис, выхватил проклятую пудреницу. Люди шарахнулись в стороны. Он сунул вещь под нос Альмере:

- Отвечай, или я тебя тоже!..

Она рассмеялась от счастья. Плевать ей на угрозы – на смерть, на боль, на все. Тварь получила что хотела!

Крик Лауры сделался истошным. По лицам Галларда и Виттора бегали вздутия. Ниточки крови тянулись из глаз, ушей, ртов.

- Любимый, пожалуйста!.. Не умирай!..

Лаура прижалась к мужу, будто могла спасти при помощи объятий. Галлард судорожно глотнул воздуха. Изменился в лице, пронизанный приступом боли, вцепился пальцами в грудь - и мучительно закашлялся. Кровь брызнула из его рта, алые капли упали на волосы Лауры. В крови шевелилось что-то, похожее на крохотных червей.

- Какая жалость, - ахнула Аланис. - Сочувствую, леди Лаура!

Забыв обо всем, Галлард упал на колени возле жены, стал шарить в ее волосах, выхватывать, выискивать, выдирать красную мерзость. Лаура замерла, чуть живая от страха.

Граф Виттор дрожащею рукой указал на Пауля:

- Ключ от Абсолюта! Сейчас!..

Джоакин бессильно взревел и отшвырнул Аланис. Она грохнулась прямо на алтарь, смахнув бесполезную чашу. Какой ключ, какой Абсолют? Все уже пропало! Пауль на Звезде, Виттор и Галлард погибают. Испытание провалено, не будет избранника, не будет ничего!

- Клюююч! – простонал Виттор и харкнул кровью себе в ладонь.

Пауль дернулся в последний раз – и обмочил штаны. Никакого ключа. Кончено…

Лед, Мартин, Джоакин в отчаянье глядели друг на друга. Что теперь?.. Как?..

Шаваны сгрудились над Паулем, закаркали на степном наречье.

Монахи подбежали к приарху, но тот заорал:

- Прочь! Не подходите!

Он выцарапывал червей из волос жены, корчась от боли. Когда накатывал кашель, сгибался к полу и оставлял на нем красные шевелящиеся пятна.

Граф Виттор сидел, вцепившись руками в грудь. Кровь лилась из ушей и ноздрей.

- Клю-уууч… - страшно хрипел граф.

А Аланис хохотала, сидя на алтаре. Дергалась от боли – видимо, Джо сломал ей ребро, - но не могла унять смеха. Она была совершенно пьяна.

- Она знает! – Вспыхнуло у Джоакина. – Он сказал ей ключ!

Вмиг путевец был возле Аланис:

- Говори или сдохнешь! Как включить Абсолют?!

Она засмеялась ему в лицо:

- Я пожалела вас, смешной наемник. Ничего не стоило – вас тоже.

Граф закашлялся, изверг на стол лужу кровавой блевоты. То, что жило в нем, быстро разъедало нутро.

- Клююууч… - выдавил Виттор, сотрясаясь в агонии.

Мартин в отчаянье упал на колени:

- Помогите ему!.. Ну!..

Джо дернул Аланис за волосы, уложил на алтарь. Она попыталась вырваться, он припечатал ее свирепым ударом под дых. Увидел рядом шаванов, скомандовал:

- Держите!

С радостью они схватили убийцу. Джоакин вонзил нож ей в щеку.

- Тебя волновал шрам? Я срежу с тебя все лицо. Оставлю голый череп и дам посмотреть в зеркало! Будешь красоткой!

Зрачки расширились – она поверила ему. Знала, что он исполнит угрозу, но продолжала смеяться. В глазах потемнело от гнева. Джоакин повел ножом, вспарывая белую кожу.

- Ну как, приятно?! Говори же, сука!

Шаваны жадно смотрели на ее кровь.

- Она… не… знает.

Голос был морозен и жуток. Все оглянулись, холодея.

- Я же сказал: он жив! – заорал однорукий шаван.

Пауль лежал на боку, лицом к Аланис. Нож так и торчал в затылке, но взгляд был ясен, а грудь вздымалась.

- Она не знает. Оставьте.

- Зато знаешь ты, - процедил Лед.

Миг спустя он стоял над Паулем:

- Скажи, или убьем ее!

- Не говори! – вскричала Аланис. – Умоляю, молчи! Пускай сдохнет!

Джо полоснул ее от скулы до подбородка.

- Эй, волк! Не смей угрожать Гной-ганте!

Шаваны двинулись к Рихарду, но недостаточно быстро. Лед крутанулся в боевом танце. Одного подсек, с хрустом сломал колено. Второго швырнул на камень головой, третьего ударил снизу в челюсть, вышибив зубы. Остальные бросились в атаку, и Лед заорал:

- Флеминг, Джоакин, ко мне!

Джо чиркнул ножом по ее лицу и бросился на помощь. Все завертелось – кулаки, клинки, тела. Честная драка – без яда, без Перстов! Славная честная драка!

Лед не бил насмерть, и Джо последовал примеру. Он полосовал, подсекал мышцы, ломал кости, но оставлял в живых. Сам получил один, второй удар, пропустил нож, закричал от боли. Граф Флеминг ворвался в ряды шаванов, словно медведь. Громадный и свирепый, буквально сшиб двоих, третьего припечатал лбом о стену. Лорд Мартин не остался в стороне и пнул однорукого в промежность.

Шаваны откатились от Пауля. Только Лед остался над телом. Присел, сказал тихо, неслышимый никем, кроме Пауля и Джоакина:

– Я знаю, чего ты боишься: жажды. Я отрублю тебе руки и ноги. Что останется, положу в гроб и зарою там, где не найдет никто.

Пауль изменился в лице. Глаза полезли на лоб, рот раскрылся в беззвучном крике.

- Ты пролежишь в земле живьем много лет, пока сам себя не переваришь.

- Нет! Не говори!.. – взмолилась Аланис.

Но Пауль раскрыл рот.

- Я не услышал! – рявкнул Рихард.

Аланис завизжала, чтобы заглушить шепот.

- Транспорт… - сказал Пауль громче.

И Мартин метнулся к Виттору:

- Братик, ключ - транспорт!

Граф Виттор напоминал кучу мясного фарша. Тело стало липким, влажным, рыхлым. Оно подергивалось, словно студень, внутри брони из Предметов. Изо всех щелей растекалась жижа.

- Транспорт же! Слышишь – транспорт!

Виттор вздрогнул, пошевелил головой. Что-то выпало из глазницы.

- Брх… трх… трс…

- Тропснарт! Скажи это, ну!

- Тропс… - кашлянул граф, выплюнул крупный сгусток и затих.

- Нет!.. Не умирай, скажи!.. Вит, ну!..

Тело сползло со скамьи и мокро ляпнулось на пол.

Чуть слышно всхлипывала Лаура, тихонько потрескивали свечи. Приарх неподвижно лежал в растущей луже крови. Мартин качал головой, как болванчик, и все повторял:

- Вит, ну… Братик… Ну, скажи…

С алтаря ритмично капало: тук… тук… тук…

- Я привел лекаря!.. – сказал с порога дьякон и зашатался, вцепившись в притолоку.

Аланис поднялась. Она была залита кровью, распоротая щека свисала лоскутом. Кажется, Аланис не ощущала этого.

В гробовой тишине пересекла неф, плюнула на труп дяди. Потрепала по щеке рыдающую Лауру. Подошла к Виттору, брезгливо пнула ногой перемолотое тело. Мартин поднял было нож – и со всхлипом уронил.