- Тьма, да это же мятеж! – вскричал Джоакин и натянул поводья так, что лошадь заржала.

- Ну, пока нет, - возразил Мартин. – Барон их здорово осадил. Тихонько ушли восвояси и больше не показывались. А сегодня, вишь, юрты снимают – стало быть, подчинились.

- Но они хотели ворваться в город! Несмотря на приказ графа!

- Ну, приказ… - сказал Мартин как-то неуверенно.

Они встали на перекрестке, и лидцы обходили их стороной. Не потому, что боялись побеспокоить, а скорее, из брезгливости. Но теперь Джоакин иначе посмотрел на горожан. Да, они хмурые молчуны, однако – верноподданные графа. Жители Лида открыли врата без боя, а Пауль хочет вырезать их! Какими бы не были, такой судьбы они не заслужили. Они должны знать: мы – за правду и справедливость, Избранный – самый добрый человек на земле!

- Надо остановить шаванов! – твердо сказал Джоакин.

- Вроде, остановили… - обронил Мартин.

- Нет, слов барона мало! Поедем в их лагерь и убедимся, что они уходят в Первую Зиму!

Джо хлестнул кобылу и помчал по кривым мощеным улицам. Мартин едва поспевал следом.

- Да погоди ты! Давай пропустим пару лидок, обсудим положение…

- Милорд, я не буду спокоен, пока шаваны не уйдут!

Подковы звенели о камень, северяне шарахались с пути.

- Простите! – кричал им Джоакин. Это-то можно простить, но если погубим мирный город – тогда прощенья не будет.

- Погоди же, - пыхтел Мартин, - я еще не все сказал…

- Потом! Сперва надо увидеть, что Пауль уходит!

За сотню футов до ворот Джо наткнулся на стайку детей. Они чуть не влетели под копыта.

- Вы чего путаетесь? А ну по домам!

- Дяденька, за стеной что-то творится… Нам бы поглядеть…

- Брысь, я сказал! Дома сидите!

И вот городской въезд. Могучая надвратная башня, заслоняющая небо; зубчатые полотнища стен. Щурясь против солнца, Джо посмотрел на верхушку башни. Между зубцов, виднелись тени часовых.

- Открыть ворота! Лорд Шейланд здесь!

Со скрипом поднялась решетка. Кони проскакали через каменный туннель, лязгнули створки внешних ворот. И вот они на плоскогорье, под гложущим горным ветром, среди юрт и шаванских рож.

- Где Пауль?! Где Гной-ганта?!

Ответом было: «Гы-гы… Лысые хвосты… Там, где надо». Джо схватил одного за грудки, сунул Перст под нос, лишь тогда узнал:

- Вон там, в юрте с золотым червем.

Золотой червь – тьма, в этом весь Пауль! Джо и Мартин подлетели к чертовой юрте, полдюжины ханидов сразу окружили их.

- А ну, придержать коней, спешиться! Куда несетесь, лысые хвосты?!

- Должны увидеть Гной-ганту! Немедленно! Прямо сейчас!

- Увидите, когда он пожелает.

Джоакин вспомнил идиотское правило орды: у них лицезреть Пауля считается за честь. Нашли удовольствие! Век бы его морду не видеть.

Внезапно он подумал: тьма, так вот зачем Аланис с ним спала! Как всегда, хотела быть особенной: никому нельзя, а ей можно, и не только видеть. Из одного тщеславия легла под чудовище. Подстилка…

В миг, когда Джоакин подумал это бранное слово, из юрты появился Пауль. С ним вместе вышли Чара, Кнут и Сормах. Пауль ухмылялся, как золотой червяк, вышитый на юрте.

- Приветствую вас, лорд Мартин и сир Джоакин. Всегда рад добрым друзьям Виттора. Как ваши раны, уже зажили?

Джо постарался не заметить насмешки.

- Мы пришли убедиться, что вы немедленно выступаете в…

Мартин тронул путевца за руку:

- Друг, давай я скажу.

Ладонь Мартина дрожала, его всего трясло. Милорд боялся Пауля и хотел превозмочь свой страх. Благородное желание! Джоакин кивком уступил ему слово.

Шейланд откашлялся, прочистил горло, почесал шею. Ханиды насмешливо скалили зубы, но Гной-ганта смотрел с интересом.

- Что скажешь, лорд Мартин?

- Ну… такое дело, Пауль: я думаю, Вит нас обоих обидел. Тебя не назначил полководцем, а мне не дал никакого владения. И волчицу не наказал, хотя она меня избила, ты же видел…

- Избила баба! – заржал Сормах.

Мартин оробел, но продолжил:

- Мы с тобой, Пауль, как бы это… в одном положении. Давай того, поймем друг друга.

- Гной-ганта понимает: ты трус и тряпка, - процедила Чара.

- Да, я боюсь, - честно сказал Мартин. - Пауль - больше чем человек. Любой здесь боится его гнева, и я тоже. Но все-таки это… давайте друг другу поможем!

- Как именно? – уточнил Пауль.

- Я хочу наказать Иону. Она – тварь, ведьма, она брата зачаровала! Пускай сдохнет!

Пауль качнул головой:

- Она бесстрашная, я это люблю. Убивать не имею желания.

- Я убью сам, ты только впусти меня к ней! Там Доркастер того… а ты его – это…

Джоакин нахмурил брови:

- Постойте, милорд, что вы затеяли?

Удивился и Пауль:

- Вчера мои люди были в замке и требовали кое-что. Их требование – разумно и достойно, но барон выгнал их, как собак, еще и пригрозил расправой. Ты был при этом, Мартин.

Шейланд кивнул:

- Верно, был. Потому и говорю, что мы в одной лодке. Вам не дали то, а мне – это. Так отдайте то, что хочу я, и возьмите то, чего вы хотите.

Он поднял руку с Перстом – но лишь затем, чтобы подкатать рукав на другой руке. Левое запястье Мартина украшал… Голос Бога!

У Джоакина глаза полезли на лоб:

- Милорд… что происходит?!

Его никто не замечал. Все смотрели на Мартина – верней, на руки Мартина.

- Это Предмет барона Доркастера? – уточнил Пауль.

- Ну, да. Позаимствовал утром. Тихонечко так…

- Если мы войдем в Лид, барон ничего не сможет?

- У него только Перст… А у вас – двадцать Перстов и орда.

- Ха, - сказал Пауль.

- Ха-ха, - сказал Кнут.

- Га-га-га-га-га! – нестройным хором заржали ханида вир канна.

Все вокруг смеялись, скаля рты. Джоакин выхватил Перст и пальнул в небо.

- Отставить, тьма сожри! Никто не войдет в Лид! Это город Изб… избр…

Он подавился словами, когда хлыст петлею обвился вокруг шеи. Шаван дернул – и Джоакин полетел с лошади, грянулся о мерзлую землю. Чара встала над ним, направив в лицо Перст.

- Убить его, Гной-ганта?

- Нет, нет! – вскричал Мартин. – Джо – мой товарищ! Отпустите его и отдайте мне Иону. Город Лид забирайте себе.

- Сойди с коня, - сказал Пауль.

Когда Мартин спрыгнул на землю, Гной-ганта пожал ему руку.

- Отныне ты – друг орды. Мы не забудем.

- Не забудем! – крикнули остальные.

Пауль приказал:

- Кнут, возьми дюжину, сходи с Мартином в замок, убедись, что его впустят к волчице. Чара и Сормах, поднимайте всадников. Через четверть часа вышибу ворота Лида.

- Гной-ганта! Гной-ганта! Гной-ганта! – заорали шаваны.

Тот, что держал хлыст, убрал его, и Джоакин смог подняться. Глянул на Мартина, слезы стояли в глазах.

- Милорд, что же вы… Они сожгут город!.. Так нельзя, мы же за правду!..

Мартин шмыгнул, утер нос рукавом.

- Не вини меня, тут один Вит виноват. Обидел меня, обидел орду… А мы только взяли свое.

Лагерь огласился криками, вскипел движением. Всюду ржали кони, скрипели ремни, лязгало железо. Тысячи всадников вооружались и вспрыгивали в седла. Джоакин вспомнил детей, что попались на пути у ворот… Милые сорванцы, даром что северяне…

- Милорд, так нельзя! – выдавил он, чуть не плача.

Мартин пожал плечами:

- А можно брата родного носом в дерьмо? Видишь, как оно… Не я это начал.

Тогда Джоакин вскочил на лошадь:

- Я доложу Избранному! Он узнает, что вы сделали!

- Не надо, - начал было Мартин, но Пауль уронил руку ему на плечо:

- Оставь. Пускай доносит, кто-то же должен.

Джо хлестнул кобылу и помчал между юрт. Он еще слышал, как Чара спросила Пауля:

- Пристрелить шакала?

- Не нужно.

- Он дерьмо!

- Вот и не пачкай руки.

Джоакин несся, набирая ход. Несся так, что кони-юрты-костры-шаваны мелькали пестрою лентой. Ханиды смеялись, думая, что он бежит от страха перед Чарой. То не была правда.

Джоакин гнал коня, чтобы не видеть, как шаваны втопчут в землю древний город Лид.