1160 Извинения глупца хуже, чем преступление его, бывает[205].
Извинение невежды ядом любому знанию бывает.
Извинение твое, о заяц, от знания опустошено:
я не заяц [= не ослоухий][206], чтобы в уши мои [его] ты вложил».
Сказал [заяц]: «О царь /шах/, ничтожного кем-нибудь сочти,
на извинение насилье испытавшего ухо навостри.
Особенно ради заката [= чистоты /отчисления/] сана своего[207]
заблудшего ты не прогоняй с пути своего.
Океан, что воду любому ручью подает,
всякий мусор на поверхность и гладь выносит.
1165 Не уменьшится море от такой щедрости,
от [своей] щедрости море не станет ни больше ни меньше».
Сказал [лев]: «Воздам [каждому] я щедростью по месту его,
ткань каждому отрежу по росту его».
Сказал [заяц]: «Послушай, если я не достоин [твоей] милости,
то голову [свою] склоню перед драконами [твоей] жестокости.
Я ко времени завтрака [твоего] в путь пустился,
с товарищем своим к царю /шаху/ отправился.
Со мной тебя ради зайца еще одного
парой и попутчиком сделали те [звери].
1170 Лев какой-то в пути нацелился на [сего] раба,
нацелился на обоих попутчиков, идущих [к тебе].
Сказал я ему: Мы – рабы царя царей (шахиншаха),
соратники /слуги/ ничтожные того (высокого) порога».
Сказал он: Царя царей! Кто ж будет он? Постыдись!
При мне поминать ты всякое ничтожество не смей!
И тебя, и царя твоего я в клочья разорву,
если ты и друг твой развернетесь от двери моей.
Сказал я ему: Позволь разик еще
лик [моего] царя /шаха/ увидеть и принести [ему] о тебе весть.
1175 Сказал он: Попутчика в залог оставь при мне,
а если нет, то жертва – ты, по верованию моему /в колчане моем/.
Умоляли мы его долго, пользы не принесло.
Друга моего он схватил, меня отпустив одного.
Друг мой тучностью раза в два превосходил меня,
и миловидностью, и красотой, и телесами.
Отныне из-за того льва сия дорога перекрыта.
Перипетия моя была такова, и тебе [о ней] сказано.
От [установленного] содержания отныне надежду отсеки;
истину говорю я тебе, а Истина – горька!
1180 Если содержание нужно тебе, то путь расчисть!
Давай иди да отпор тому бесстрашному дай!»
[О том, как] лев ответил зайцу и отправился с ним
Сказал [лев]: «Во имя Аллаха (Бисми-Ллах), иди покажи [мне], он где!
Вперед пошел, если говоришь ты правду!
Чтобы я по заслугам его и сотни подобных ему воздал,
а если ложь все это, то по заслуге тебе воздал».
Отправился в путь [заяц], как поводырь, впереди,
чтобы привести его [= льва] к силкам своим —
к колодцу, который он уже наметил,
колодец глубокий силками [для] жизни /души/ его он уже сделал.
1185 Пошли они оба вплоть до колодца.
Вот тебе заяц, что вода под соломой![208]
Вода солому на равнину выносит:
вода, удивительно, как же гору сносит?
Силок ухищрения его петлей для льва был —
диковинка зайца, что (целого) льва затащила.
Какой-то Муса Фир‘ауна водами Нила
убивает с [его] войском и армадой тяжелой[209].
Какой-то комарик Намруду половинкой крыла
рассекает бесстрашно голову по шву[210].
1190 Перипетии того, кто слово врага послушал,
увидь [и] наказание тому, кто стал другом завистника —
перипетии Фир‘ауна, что Хамана[211] послушал,
перипетии Намруда, что Дьявола послушал.
Врага, хоть по-приятельски и заговорит он с тобой,
силками считай, хотя о зерне и заговорит он с тобой.
Если тебе (кусок) сахара он подаст, его ядом считай,
если с телом как-то обходительно поступит, это подавлением (кахр) считай.
Когда Непреложный приговор придет, не увидишь ты [ничего] кроме кожуры[212],
врагов не распознаешь от приятелей.
1195 Раз выйдет так, то моленье (искреннее) начинай,
стенанье и восславленье [Аллаха] и пост устраивай.
Стенай: «О Ты, Сведущий о всем сокровенном,
под камнем ухищрения дурного нас не прибей.
Если по-собачьи [= по-свински] мы поступили, о Львотворец,
льва не назначай для нас Ты из этой западни.
Воде питьевой форму огня не придавай,
в огонь форму воды не вкладывай.
Когда от вина подавления Ты [нам] опьянение дашь,
не́бытям (нистха) форму быти /бытия/ Ты дашь».
1200 Что есть опьянение? Повязка на глаза от видения глаз,
так что кажется камень [простой] самоцветом, а шерсть – яшмой.
Что есть опьянение? Чувств замена,
дерева тамариск во взгляде [пьяного] в сандал превращение.
История удода и Сулаймана в пояснение того, что с приходом Непреложного приговора ясные глаза закрываются
Когда для Сулаймана (дворцовый) шатер разбили,
все птицы его для услужения [к нему] пришли.
Одноязычным и родней себе [его] они нашли[213],
к нему одна за одной с [открытой] душой они поспешили.
Все птицы бросили чириканье [свое],
с Сулайманом стали они красноречивее брата твоего.
1205 Одноязычие – это свойству и спаянность,
человек с неродней подобен узнику [в цепях].
О как много хиндустанцев и тюрков одноязычных!
О как много двух тюрков словно чужих!
Стало быть, язык родства как таковой иной:
односердечие одноязычия лучше.
Без речивости и без знака и предписания
сотни тысяч переводчиков встают из сердца.
Все птицы по одной таинства свои
об искусстве, о знании и о деле своем
1210 Сулайману одна за другой раскрывали,
предлагая [их], себя нахваливали.
Не от высокомерия и самодовольства,
а ради того, чтобы он допустил их [к себе] поближе.
Когда пленнику /рабу/ понадобится какой-либо господин (хваджа),
предложит он об искусстве [ему] какое-нибудь введение.
Когда же посчитает свою покупку им он позором,
то себя он сделает [= прикинется] больным, глухим, калекой и хромым.
Черед удода настал и ремесла его,
и объяснения мастерства, и мышления его.
1215 Сказал он: «О царь /шах/, об одном искусстве, что ниже [прочих],
я поведаю [тебе]. Сказ краткий [о нем] будет лучше».
Сказал [Сулайман]: «Выкладывай, что ж то за искусство?»
Сказал [удод]: «Я, когда [в парении] бываю на высоте,
вглядываясь с высоты оком уверенным,
то я вижу воду в глуби земли:
где она находится, на какой глубине, какого цвета,
из чего она бьет, из (рыхлой) земли или из скалы.
О Сулайман, для войскового лагеря
во время похода имей [при себе] такого ведуна».
1220 После Сулайман сказал: «О славный товарищ
в пустынях безводных обширных».
Хула ворона на притязание удода
Ворон, услышав [это], пришел из зависти,
Сулайману сказал: «Он искаженно говорил и скверно.
Учтивой не была пред царем /шахом/ [его] речь,
особенно само бахвальство лживое и чушь.
Если у него такой взор был бы всегда,
то как он не разглядел бы под горстью земли силка?
Как увязнувшим оказался бы в силке он?
Как в клетку вошел бы поневоле он?»
1225 После Сулайман сказал: «Эй, удод, допустимо ль,
