— Эк тебя проняло после разговора с родителями, — удивилась Татка, подошла и приобняла по-сестрински.

— Да они-то тут и ни при чем. Я больше за них переживаю. Герман же не остановится на мне. Он их начнет донимать. Тебя. Виолку не посмеет — там муж отпор даст.

— Ну, ты за меня не очень-то волнуйся, я за себя тоже постоять могу. И пусть у меня нет ни всесильного папочки, ни мужа, но не совсем уж он дурак, чтобы так подставляться с посторонним человеком. Этот кобель морально тебя давит. И не успокоится, пока полностью не подомнет под себя.

— Мне иногда хочется уехать куда-нибудь подальше.

— Ты же знаешь, это не выход.

— Знаю, — вздохнула она тяжело, — сама виновата.

Татка уже по пятому разу смотрела, как подруга меняла платья, придирчиво оглядывая свое отражение в зеркале, а потом в который раз с тяжким вздохом тянулась за очередной вешалкой.

— Да остановись ты уже на чем-нибудь, — нетерпеливо взмолилась Татка, уставшая наблюдать за всем этим.

— Не знаю, какое выбрать. Как думаешь, это? — Она приложила к себе вешалку со светло-голубым платьем из тонкого шифона с открытыми плечами, длиной почти до пола, а потом сменила на другую вешалку с другим платьем, которое, судя по фасону, плотнее облегало стан и доходило до колена, но закрывало верхнюю часть едва ли не до ключиц. — Или это?

— На твоем месте я бы выбрала другое.

Татка поднялась и, порывшись в гардеробе, вытащила иное платье. Более скромное, цвета фуксии, с запахом, из тончайшего летящего хлопка. Его тонкие лямки так красиво лежали на плечах, выделяя красивую шею, а в глубоком вырезе не просто красиво, а весьма аппетитно смотрелась ее пышная грудь. Широкая полоска ткани, что опоясывала талию, делала ее визуально невероятно узкой, добавляя еще больше плавности изгибам женственной фигуры. Юбка свободно ниспадала мягкими складками до колен, а из разреза при ходьбе заманчиво выглядывала ножка, словно дразня намеком. И цвет еще больше притягивал внимание к обладательнице столь точеной фигуры, делая ее еще сочнее и желаннее. Скромно, но с высочайшим вкусом.

— Ты стесняешься самой себя. Вот что ты хочешь показать первым платьем? Плечи и шею? Остальное все закрыто же. А вторым? Только ноги, и да, они у тебя красивые, не спорю. Но ты боишься показать свои главные плюсы — у тебя просто потрясающая фигура, солнц! Скрипка, что так и ждет своего маэстро, который сумеет подобрать для нее нужную тональность. А ты ее вечно пытаешься скрыть. И не надо мне петь про большую попу! Да на твоем фоне я просто жердь прямая. Выбирай это! Не прогадаешь. Вот увидишь, как этот дьявол сам падет под твоими чарами.

«Если я раньше не паду под его чарами», — мысленно ответила Лана, все еще сомневаясь в разумности выбора подруги. Чем ближе назначенное время, тем тревожнее ей становилось. Правильно ли поступает, согласившись? Хотя, сомневаться было уже поздно — после прошлой ночи-то.

— Ты сегодня намерена перетянуть все внимание к себе? — не удержалась Лана, когда они с Таткой вышли из отеля и неспешно направились в сторону пляжного бара.

Подруга остановила свой выбор на коротком платье яркой белой расцветки с красными цветами, со спущенными плечами и игривыми рюшами по верхней части платья, прикрывающими руки и грудь, а перехватывающий поясок отлично подчеркивал тонкую талию. В босоножках на аккуратной танкетке ножки Татки смотрелись просто бесконечными — невольно залюбуешься. Вдвоем они притягивали к себе слишком много взглядов не только откровенных мужских, но и недовольных, а порой даже завистливых женских.

— Сомневаюсь, что прям все внимание я к себе перетяну, — загадочно улыбнувшись, ответила она.

— По сравнению с тобой, я просто сама скромность, — возразила Лана, в который раз оглядывая свою красивую подругу.

— А вот мы и проверим, мисс Скромность.

Дэма Лана увидела еще издали. Он стоял на самой верхней ступени напротив входа в бар и разговаривал со стоявшей чуть ниже девушкой в коротеньком платье, с играющими на ветру распущенными темно-русыми волосами, едва доходившими ей до плеч. Длинноногая, стройная, молодая… Лана узнала в ней медсестру, помогавшую Дэму оказывать помощь пострадавшему мальчику, и ощутила укол ревности. Больной такой, жгучий, но тут же одернула себя за подобные эмоции — имела ли она право так заводиться из-за того, кто ей не принадлежал? Дэм слушал девушку, казалось, очень внимательно, скрестив руки на груди, небрежно привалившись плечом к большому столбу, поддерживавшему навес, улыбался, но глаза его то и дело блуждали по пляжу. Иногда он поглядывал на часы, после чего переводил взгляд обратно на пляж, по-хозяйски оглядывая свои владения. Или все же он ждал ее? Лана почувствовала, как затряслись поджилки от напряжения. Наверно, она придавала слишком большое значение сегодняшнему вечеру.

Татка ускорила шаг и направилась прямиком к еще свободным местам возле стойки, чтобы поздороваться с уже заметившим их появление Томасом, а Лана немного замешкалась, отстав от нее. И именно в этот момент ее увидел Дамиан. Глаза его зажглись, едва только взгляд остановился на ней. Лана невольно остановилась, не в силах сделать даже шага, так как его глаза гипнотизировали, не давали ни шанса вырваться из зрительного плена. Совершенно не заботясь о том, как отреагирует его собеседница, Дэм просто резко прервал разговор и спустился к ней, ни на мгновение не прерывая их визуальной связи. Сегодня он выглядел как-то по-особенному, дьявольски красивым и загадочным. Голубая рубашка, заправленная в темно-синие слаксы, облегавшие мускулистые ноги и узкие бедра, не укрывала, а скорее подчеркивавшая каждую рельефную мышцу его торса, притягивая взгляд к широким плечам, к рукам, на которых были небрежно закатаны выше локтей рукава, не скрывавшие темные татуировки. Ворот рубашки был расстегнут, и Лана не смогла удержаться от соблазна скользнуть взглядом по четко очерченной шее, по ямке между ключицами и чуть видневшемуся из-под ворота рубашки темного узора на груди.

И когда она снова подняла глаза, едва не задохнулась от обжигающего желания, плескавшегося в глубине его темного пленительного взгляда. Его взор медленно скользнул по ее телу, мысленно снимая всю одежду и, не таясь, ласкал жгучим обжигающим теплом, таким же, каким еще недавно выжигали узоры памяти на ее коже его руки и губы. Стало невыносимо, удушающее жарко. Ей бы отвести глаза, чтобы не утонуть в этом водовороте желаний, но она не смела.

Дэм подошел к ней вплотную. Глаза в глаза, проникая под кожу, в самую душу.

— Прекрасно выглядишь, — хрипло прошептал он и прочистил осипшее горло. Одна рука его тут же опустилась ей на талию, но, сохраняя благоразумие, Дэм не спешил притянуть ее к себе, оставляя меж ними расстояние, достаточное для соблюдения норм приличия, хотя обоим это давалось с величайшим трудом. Лана еще помнила, как жарко и уютно в его объятиях.

— Спасибо, ты тоже.

Лана положила руку на его локоть и почувствовала, как он напрягся в ответ. Она не могла понять его реакцию, но совершенно неосознанным жестом легонько провела ладонью по обнаженной коже от локтя к кисти, а затем обратно, словно прося расслабиться немного. Дэм чуть заметно улыбнулся, но улыбка его вышла слишком уж порочной и хищной.

«Ох, что ж ты со мной делаешь!», — мысленно простонала она, понимая, что в этот вечер она уже потеряна для всех. Кроме него.

Ничего не говоря более, Дэм взял ее за руку и направился к бару, потянув ее за собой. Лана думала, что он предложит ей устроиться рядом с подругой, но вместо этого он лишь мельком взглянул на Татку и, поздоровавшись с ней для приличия, подошел к Томасу.

— Остаешься за главного. За девушку, — Дэм указал взглядом на Тату, — отвечаешь головой.

— Принято, — отрапортовал тот и кивнул Лане в знак приветствия, попутно смешивая коктейль для Татки.

Дэм же вновь взял Лану за руку, переплел их пальцы и, подарив ей теплую улыбку, повернулся к Тате.