— Мы на отдыхе. Можно. А то дома ты снова станешь вечно занятой дамой, которая будет прятаться даже от собственной тени. Пока есть возможность, нужно встряхнуться, подруга! Ты пойми, в жизни есть масса развлечений, на проблемах свет клином не сошелся. Если есть возможность радоваться чему-то в жизни, нужно обязательно ею воспользоваться. Так что сегодня идем отмечать твое новое назначение.

День прошел незаметно. Лана любила экскурсии. Любила это сладкое ощущение знакомства с чем-то новым, когда каждая улочка, каждый поворот сулили что-то интересное, а уже спустя пару мгновений все это воспринималось в памяти как знакомое и родное. Следуя разработанному плану и четким указаниям навигатора, девушки сумели по максимуму уложиться в свою программу, хотя к концу дня изрядно устали. Кучу фотографий было решено пока нигде не опубликовывать, чтобы «Отелло» не дай бог не смог выследить ненароком свою сбежавшую возлюбленную. Успеется еще. А родителям и Виоле покажут по возвращении домой.

— Ну что, где-то час еще. Не устала? Меняться не будем? — зевая, спросила Татка.

Лана улыбнулась, подставляя лицо под поток теплого ветра, проникавшего в салон из открытого окна. Днем было довольно жарко, а сейчас, когда солнце скрылось и тьма заволокла все вокруг беспросветной пеленой, стало действительно приятно. Почти пустая дорога, ненавязчивая музыка из радиоприемника и легкая беседа с подругой — разве родная Москва подарит хоть сколь-нибудь из этого? Вести так машину было невероятным удовольствие, и лишать себя такого кайфа Лана не собиралась.

— Нет, моя очередь. К тому же ты в темноте видишь хуже, с твоей-то близорукостью. Давай уж я.

— Так лучше и скажи, что ночь — это твои владения. Я ж знаю твою любовь погонять по ночному городу.

— Я не гоняю, — возразила Лана. — Просто за рулем думается хорошо, а ночью машин меньше.

Но подруга не оставалась в долгу.

— Просто тебя дома ничего не держит. Точнее, никто.

— Я не хочу, чтобы меня кто-то дома держал, — раздраженно бросила она. — Ты понимаешь, я не хочу возвращаться домой и чувствовать себя затворницей.

— Откуда такие пессимистические мысли?

— Да хватило месяца такого заключения. Герман предложил съехаться, жить у него.

— О, это что-то новенькое, — Татка даже покачала головой, словно не веря. — А почему я впервые о таком слышу?

— Не хотелось об этом аде лишний раз вспоминать. Это было еще в самом начале наших с ним отношений, я еще не успела познакомиться с его настоящей стороной. Думала, съедемся, и он перестанет мучить меня ревностью, раз уж я буду рядом. Думала, успокоится, все наладится.

— Не наладилось, — горестно вздохнула Татка.

— Какой там! — Лана даже усмехнулась своей прежней наивности. — Еще хуже стало. К тому, что я должна была отчитываться по каждому своему шагу, теперь прибавилось и его желание приходить домой, где его уже встречают с приготовленным ужином и всячески ублажают. Моя работа, моя жизнь не очень-то его интересовали. Для Германа женщина — это лишь приложение к мужчине.

— А для кого-то такой мужчина — идеал.

— Не спорю. Но точно не для меня. Я не готова часами сидеть и ждать мужа с работы и по первому его зову нести в зубах тапочки.

— Тапочки тебя никто и не просит подавать…

— Вот уж не хватало. Но я не про это. Я не чертова кукла, которую он будет с гордостью демонстрировать всем, кому посчитает нужным. Я живой человек, со своими интересами. Меня никогда в жизни ни в чем не ограничивали даже родители. А кто он такой, чтобы я молча сносила его ревнивые заморочки и положила гордость ему перед ногами?

— Да, роль домработницы вряд ли кому понравится, — согласилась Тата, с трудом скрывая за ладонью зевание.

— Я смотрю на своих родителей, и мне порой так горько становится, — после долгой паузы задумчиво продолжила Лана. — Столько лет вместе, а все еще украдкой ловят поцелуи друг друга. Столько тепла и любви в их взглядах. И ведь много пережили вместе, и годы были непростые, когда папа практически без работы сидел, а вся тяжесть финансового обеспечения семьи легла на мамины плечи. Он тогда ужасно переживал, что никак не может помочь — время безденежное, а что для юриста значат кризис и дефолт: люди сами едва концы с концами сводят, какие уж тут платные услуги? И ведь выстояли как-то. Да, тяжело было, но продержались, а потом папе работу хорошую предложили, и он с лихвой маме всего накупил… Но у них ведь так ничего и не изменилось. Наверно, только крепче связь их стала. Они не боялись с нуля начинать, поддерживали друг друга в любых начинаниях. А сейчас что? Всем нужна какая-то идеальная устоявшаяся половинка рядом. Чтоб соответствовала всем пунктам своих хотелок. Знаешь, я ведь за тот месяц, что с Германом пыталась вместе жить, домой, как на плаху шла. То на минуту задержалась с работы, то слишком занята документами, чтобы вместо этого его ублажать. Не та сорочка, не тот макияж, не так ласково сказала, не позвонила, чтобы узнать, почему задерживается… Не то, не то, сплошное не то… Разве так возвращаются домой? Мне от него, наоборот, куда подальше бежать хотелось. Дом — это то место, куда тебя тянет, где тебе хорошо и спокойно, где ты чувствуешь себя самим собой и тебя именно таким и воспринимают без всяких условий.

В салоне воцарилось тягостное молчание. Тата даже не решалась что-либо добавить, так как сказанное подругой она разделяла полностью, а, зная ее скрытный характер, хорошо понимала, насколько поднятая тема тревожила ее душу. В последнее время Лана старательно избегала общества мужчин. Даже на работе, судя по всему, создавала уверенную дистанцию, явно давая всем понять, что ни о каких отношениях и речи быть не может. Тата и Виола пытались несколько раз вытащить ее в клуб развеяться, но Лана была категорично настроена против. Даже на свадьбе у Виолы одним только суровым взглядом отвадила от себя всех желавших познакомиться и потанцевать с лучшей подругой невесты. Герман сумел убить в ее душе всякую веру в любовь. Ох, и нелегко же будет тому несчастному, которому вздумается приручить и отогреть сердце подруги.

— Ты слишком все усложняешь, — наконец, нарушила тишину Тата. — Вместо того, чтобы искать на небе радугу во время дождя, ты ищешь грязь под ногами.

И видя, что подруга готова возразить, тут же продолжила.

— Ай, не надо… Знаю я, что ты скажешь. Этот Герман, если честно, уже в печенках у меня сидит. Давай хоть в отпуске о нем не вспоминать. Мы приехали отдыхать. Врубай музыку погромче, а то я уже засыпаю.

После долгой и приятной прогулки по местным достопримечательностям, несмотря на усталость, расходиться по номерам совершенно не хотелось.

— Пойдем в бар на пляже? — загорелась Татка, едва только вошли в отель и отдали ключи от машины.

Лана почувствовала, как внутри что-то екнуло, но она тут же подавила в себе это непонятное ощущение. Весь день она старалась не вспоминать о Дамиане, гнала прочь от себя мысли о своем порочном сне, свои тайные желания и волнения, возникавшие при одном только виде темноглазого смуглого красавца-бородача, но он с дьявольской настойчивостью вклинивался в ее видения, заставляя все внутри трепетать. От одной только мысли, что на пляже она вновь встретится с ним, ее тело предательски охватывал озноб. Лана саму себя не могла понять. Почему этот мужчина так волновал ее сознание? Отчего она не могла просто выбросить его из головы? Почему воображение снова и снова рисовало горячие картины, от которых так сладостно бросало в дрожь?

— Может в отеле посидим, как-то поздновато уже для пляжа…

Попытка отвертеться от возможной встречи с Дэмом даже самой Лане показалась жалкой. Она и сама не могла понять, боится ли она этой встречи или желает ее.

— Да ну их, эти толстые стены. Здесь же море! Такая красота! Когда еще удастся вот так вот под звездами и под шум моря насладиться спокойным отдыхом?

— Соскучилась по красавчику Марио? — Не удержалась и подколола подругу.

— А хоть бы и так! — легко парировала та. — Пошли. И не мешай мне веселиться, изверг!