— Отчего ты не с подругой? — К ее счастью Дамиан сам сменил тему разговора, выводя беду в иное русло. Уж очень не хотелось быть грубой и указывать на то, что она не любила бестактных вопросов. А порой Лана могла остро жалить словами, о чем часто и сама потом могла жалеть.

— Она ушла без меня, так как я слишком устала за день.

— Я тебя так сильно напугал сегодня? — вкрадчиво спросил он, и Лана каждой клеточкой ощутила жар его взгляда, скользившего по ее телу. Ох, какие провокационные вопросы. Так и читалось повисшее в воздухе «своим поцелуем», тут и гадать не нужно было. Затронутая им тема была зыбкой, словно болотная топь. Одно неверное слово — и можно было пропасть.

— Если честно, стало не по себе. В незнакомой стране, с незнакомым человеком оказаться почти в открытом море. И даже не знать, как скоро придет спасение… Со мной такое впервые.

— Думаешь, я позволил бы, чтобы с такой девушкой что-то случилось?

Лана заворожено смотрела на его ослепительную улыбку и понимала, что уже попала под его влияние, словно несчастная бабочка в расставленные пауком сети — чем больше сопротивлялась, тем больше запутывалась. Вот уже щеки пылали от прилившей к ним крови, и хорошо, что было темно и это не бросалось в глаза… Или бросалось? Не потому ли он с таким интересом разглядывал ее лицо? Это осознание заставило ее поспешно отвести взгляд.

— Потому что это твоя работа? — вопросом на вопрос, и очень хотелось услышать в ответ ожидаемое «да». Просто потому что так сложилась хотя бы иллюзия безопасности.

Но его ответ только больше обескуражил.

— Неужели столь прекрасную леди так часто оставляли в беде?

— Нет, леди и сама прекрасно справляется с опасностями. — Боже, она что, флиртовала с ним? Она с трудом верила в это. Может это еще играл не выветрившийся виски? Или это взыграл азарт в ответ на его явный вызов? А вызов ли? Может он над ней так насмехался? — Просто не люблю, когда опасность приходит в тот момент, когда меньше всего ее ожидаешь.

— В твоей стране настоящих мужчин не осталось? Чтобы могли защитить свою женщину.

Его вопрос заставил ее напрячься: мог ли он понимать ее речь и много ли в таком случае услышал?

— Отчего же? Просто в моей стране женщины полагаются только лишь на себя.

— Потому что слишком независимые?

— Скорей потому, что слишком высокую цену приходится потом платить за столь героические поступки.

Дэм лишь кивнул, давая понять, что принял такой ее ответ. Воцарилось неловкое молчание, и Лана отвернулась к морю, намеренно делая вид, что ее заворожили умиротворяющие волны и бликующая лунная дорожка на воде. Кожа покрылась мурашками, но не от прохлады, а от волнительной близости этого мужчины, и Лана обхватила себя руками, отгораживаясь от него и своих ощущений.

«Пусть он уйдет», — заклинала про себя, но сегодня удача явно была не на ее стороне, так как она скорей почувствовала, чем услышала приближение Дамиана.

— Ты здесь впервые?

Казалось, его голос раздался над самым ухом — так остро ощущалась близость мужчины.

— Да, — Лана даже не обернулась, так как боялась встретиться с его горящим пытливым взглядом, боялась своей странной реакции на этого дьявола. — Чаще всего удавалось выбираться в другие страны. Однако, с моим графиком работы это всего четыре-пять дней, не более. Даже познакомиться толком со страной не получается. В памяти остается только море и пляж.

— А как же вечера и ночи? — в голосе его звучало искреннее удивление.

— Они практически все отданы Морфею.

— Счастливчик, этот Морфей, — рассмеялся Дэм, и Лана почувствовала, как от его голоса что-то садко завибрировало внутри. За этот день она в который раз удивилась реакции собственного тела на этого мужчины. Он без особых усилий волновал ее так, как никто прежде, и это очень ее пугало. — Но ты многое теряешь, потому что ночь окрашивает все вокруг в иные краски. Ночью привычный мир рушится, словно открывается дверь в иное измерение.

— Для меня уже одно пребывание здесь — это целое иное измерение.

— Именно поэтому ты так легко выбросила свой телефон в море? Чтобы никто не вторгался сюда?

Лана улыбнулась его умозаключению. Да, пожалуй, он был как никто иной прав. Конечно же, она была ужасно зла на Германа, но вот так просто выбросить вещь было не в ее правилах — еще от родителей усвоила урок о том, что каждая вещь имеет цену, но сегодняшний ее поступок вопреки этому важному жизненному постулату был именно подсознательным желанием уберечь свой маленький оазис безмятежности от нежелательного вторжения раздражавшего бывшего.

Теплое прикосновение мужской ладони к плечам застало ее врасплох. Лана старательно держала дистанцию меж ними, но Дэм всячески нарушал условные границы, вводя ее в смущение.

— Ты слишком напряжена для отдыха, — услышала она совсем рядом с собой. — Знаешь, возвращаться даже в мыслях в тревожащую реальность — это преступление. Просто наслаждайся отведенными днями.

Еще одно обжигающее прикосновение к впадине между лопатками, и сердце ее забилось быстро-быстро. Лана невольно задержала дыхание. Какие слова подобрать, чтобы описать охватившие в тот момент ощущения? Какие силы найти, чтобы выстоять и не поддаться порочной слабости духа и власти желания? Жар ладони медленно опустился по позвоночнику вниз, и Лана не смогла удержать тихого вдоха. Ей бы следовало отстраниться, но что-то останавливало, чтобы посмотреть, как далеко все зайдет. Под его пальцами мурашками растекалось тепло, волнами дрожи расходясь по телу…

Ощущение присутствия стало невыносимым — Дэм приблизился к ней вплотную. Теперь их разделяла разве что только одежда.

— До чего же ты сладкая, — услышала она над собой, и горячее дыхание опалило ее ухо.

Тяжелая рука легла на ее плечи — так бесцеремонно, подумалось Лане, — и в следующую секунду она ощутила, как ее развернули. Дамиан не дал ей и шанса на раздумья, порывисто обхватив ее талию одной рукой и прижав к себе, он не спешил убирать ладонь со спины, мучительно нежно и волнительно скользя ею вверх к шее. Словно пребывая в сладком гипнозе, Лана не могла отвести взгляда с жестких губ, гоня от себя желание вновь ощутить их напор и тепло. Дамиан поднес руку к ее подбородку и почти невесомо прикоснулся большим пальцем к губам, и они чуть приоткрылись в сладостном замешательстве. Лана сама не понимала, как у него получалось так воздействовать на нее одним только прикосновением, одной только близостью. Этот мужчина срывал с нее пелену спокойствия, слой за слоем, обнажая давно позабытую ею чувственность. И когда он овладел ее губами, она даже не могла найти в себе сил на сопротивление. Все мысли разом куда-то улетучились, остались только его руки, властно прижимающие к себе. Дьявол во плоти, настойчивый, чертовски возбуждающий. Его горячие прикосновения только распаляли, толкали на необдуманные поступки, ведомые самыми примитивными, но казавшимися в эти мгновения такими правильными желаниями. Ее подхватило этой обжигающей волной и все больше затягивало в пучину безумия.

Чувственной песней прозвучал в ее ушах его тихий шепот на родном языке, но Лана ничего не могла разобрать. Но именно бархатный тембр его голоса отрезвил, заставил собраться и не дать себе окончательно сгинуть в забытье собственного помешательства.

— Не надо, — тихо, но твердо произнесла она, давая понять, что надеяться на что-то большее ему не следовало.

Дамиан отстранился. Жесткий самоуверенный взгляд на его совершенно спокойном лице сбивал с толку. Ни капли эмоций, как будто только что не он страстно целовал ее, желая подчинить себе. Поразительное самообладание! В отличие от нее. Мысли все еще никак не могли собраться, чтобы хоть как-то достойно отреагировать на подобную выходку, и Лане стало горько. Она вновь стала игрушкой в руках еще одного самовлюбленного самца. Желанный трофей. Отступила на пару шагов назад, но так и не смогла отвести взгляда с его лица. До чего же красив. Короткие темные волосы, пронзительные глаза, прямой четко очерченный нос и жесткая линия губ. И даже столь нелюбимая ею небритость совершенно не портила, а даже придавала дерзости его образу. Конечно же, он знал, какое впечатление производил на нее, знал, какой раздрай творился сейчас в ее душе, но ни капли об этом не жалел. Ее не жалел. Лана видела это по его тяжелому взгляду из-под бровей. Он игрался с ней, словно прощупывая грань своей вседозволенности и ее податливости. И хоть в этот раз он снова застал ее врасплох, больше такого не повторится.