Зато у окна стоял Фрид в одних штанах и убирал в шкаф странную штуковину, кажется, она называется вафельницей. Фарат без проблем дотягивался до полок, однако всё равно копался, устраивая стальную вафельницу между каких-то мисок и плошек.

Плаща не было. Крылья свисали до пола бесформенной грудой и не шевелились. Видимо, восстанавливаться фарату ещё долго. Жаль, а я так хотела посмотреть, как он летает…

Интересно, он совсем о крылья не спотыкается? Наверняка и ходить с ними тяжело, всё же весят немало, я убедилась на собственном опыте.

Половица скрипнула под ногой. Парень вздрогнул и обернулся.

Мы замерли и уставились друг на друга. Словно не виделись сотни лет.

От ужасной раны на боку остался длинный шрам, его края едва стянулись. Ожоги исчезли, как и круги под глазами, несмотря на это фарат оставался таким же болезненно-тощим и бледным.

Обычно собранные в косу волосы он поднял наверх и заколол на затылке, однако главного это не скрывало: краска смылась, явив настоящий цвет — цвет небесной лазури. Выглядело… Необычно.

Фрид смотрел не отрываясь, выискивая что-то в моих глазах. И судя по набежавшей на лицо тени, увиденное ему не понравилось.

Я вздохнула, отвернулась. Между нами три метра, но почему-то казалось, что тысячи километров.

Впрочем, из-за этого отказываться от завтрака не собираюсь. Я достала две кружки, банку варенья из ягод, которым не знала названия и молча уселась за стол.

Парень немного потоптался, но всё же сел напротив. Завтракала я одна и в тишине, изо всех сил стараясь не чавкать и не запачкать рукава. Для полного счастья не хватало чего-нибудь вишневого. Например, наливки. И сыра. Я слышала, где-то в Бепасе готовят чудное блюдо — там есть сыр, много сыра… И что-то ещё, несущественное. Вот бы попробовать…

Утолив первый голод, я взяла ложку, зачерпнула мед и стала наблюдать, как он капельками стекает в мою кружку с чаем.

Говорить первой не хотелось. Но надо было.

— Ты здорово готовишь.

— Угу.

— Спасибо за завтрак. Я могу помочь посуду помыть…

— Пожалуйста. Не стоит, сам справлюсь.

Вот и пообщались. Я заскрежетала зубами. Да что с ним?!

Взгляд наткнулся на ложку, перепачканную в муке. Я оттерла её полотенцем, потянулась вперед и стукнула фарата по лбу.

Парень от неожиданности охнул, отшатнулся и чудом не упал с табуретки.

— Ты чего дерешься?

— А ты чего ведешь себя как… как… Я даже не знаю как! Слов не хватает!

— Ладно, ладно, — он поднял ладони, — Давай спокойно, без драк поговорим?

Мы немного поспорили, пытаясь установить очередность. Необходимость разговора понимал каждый, однако говорить первым не хотел никто.

— Хорошо, — наконец сдалась я, — Слушай.

И я рассказала, не скрываясь, насколько привыкла к нему за этот месяц, насколько стала доверять и ему, и окружающим (по крайней мере теперь не жду подвоха от первого встречного и не вижу убийцу в каждом прохожем), насколько изменилась к своему стыду.

Что должна отпустить его, иначе привыкну слишком сильно и стану уязвимой, когда он уйдет. Что он мне ничего не должен, так как меня он чаще спасал.

Что беспокоюсь, оставляя такого осведомленного человека за спиной. Что совсем запуталась — с одной стороны доверяю и не жду удара, с другой боюсь, ведь знаю, верить нельзя даже тем, с кем знаком много лет. Предать может любой.

— И ты веришь, что я на такое способен? — голос фарата звучал глухо, — Способен предать?

Я помолчала, разглядывая мелкие трещинки на деревянном столе. И коротко ответила:

— Да.

Пусть он и не человек, это ничего не меняет. В попытке спасти свою жизнь и не такие упрямцы принимались торговаться — информацией ли, деньгами ли, неважно.

— Что будешь делать теперь? Убьешь, чтобы много не болтал?

Это был бы самый правильный выход из ситуации. Меня именно так учили. Но разве ж я смогу?

Вот и весь ответ. Не смогу.

— Нет. Просто буду чаще оглядываться и не терять бдительность.

«И без тебя мне это делать станет легче», — мысленно закончила я фразу.

Расслабилась я, привыкла прятаться за его спину. Нельзя этого допускать. Постоянное перекладывание важных вещей на кого-то другого, пусть и близкого, приведет к зависимости, а там недалеко уязвимость и слабость.

Стоп, что? Близкого?

Я растерянно захлопала глазами. Когда это мы сблизились? Не-ет, есть только я, мои проблемы и больше никого!

— Вот почему я тебя спасла тогда из реки, а? — слабо застонала я, обхватывая руками голову.

Перед отъездом заскочу в храм Лии и выражу ей свое «фи». Конечно, она была права — без Фрида я вряд ли спаслась бы от тех наемников, а если и спаслась, вскоре умерла бы от яда.

Парень мне помог и помогал потом неоднократно. Без него я не смогла бы продолжить свой путь.

Но… В моей многострадальной голове теперь такая неразбериха!

— Знаешь, я тоже иногда не понимаю, — тяжело вздохнул фарат и добавил, заметив мой недоуменный взгляд, — Не понимаю зачем спасала. Я слышал, что ты предлагала меня добить. Думал, умру в этой проклятой деревне. Не представляешь, после всего, что я пережил, это была бы худшая смерть из возможных. И хотя сейчас знаю, что тобой двигал расчет, не могу тебя винить.

— Откуда знаешь? — прищурилась я.

Фрид накрутил на палец цепочку своего медальона, отвечая без слов.

— Если бы всё ограничилось передачей магической энергии, последствий бы не было. По незнанию ты стала отдавать жизненную энергию. Это помогло мне избежать серьезных травм, но я так и не понял, когда победил. Очнулся поздно ночью, а вампиров нигде нет.

— Долгая история… Потом расскажу, — сказала я, вмиг забыв, что «потом» может не быть, — Подожди, но как получилось, что я перепутала магическую энергию с энергией жизни? Разве это вообще возможно?

— Да. Ты — маг, но даром пользоваться не умеешь и потому не знаешь как брать магическую энергию из резерва. А жизненная энергия есть у всех живых существ, она тоже восстанавливается, правда несколько дольше и не всегда. Порой маги её используют: преобразуют в магическую, когда в резерве нет энергии…

— Всё это очень увлекательно, только не понятно, — перебила фарата я, — Лучше объясни откуда у меня твои воспоминания? И делать с этой связью?

— Ты умирала. Я решил вернуть недостающую энергию. Вместе с ней ушла часть моих воспоминаний, — сказал он и повел плечами, — Насчет связи тебе решать. Ты более уязвима. Кстати, что ты видела?

— Ничего особенного. Хотя… Кое-что было.

Помявшись, я рассказала о мальчике с отрубленными крыльями.

Крылья Фрида я видела не раз и знала — это не был он. Но тогда кто? Родственник? Друг?

Почему именно это воспоминание? Потому что Фрид часто возвращается мысленно в тот день?

— Его звали Леир. Он был моим лучшим другом. И я убил его.

Парень со вздохом убрал упавшую на лоб прядь, отвел глаза. Лицо побелело, губы сжались.

— Вернее, Леир погиб из-за меня. Мы были на празднике, веселились и я в шутку толкнул Леира со скалы, — впечатлившись моим взглядом, Фрид поспешно добавил, — Я думал, он взлетит. Говорю же, подобное для умеющих летать не считается попыткой убийства. Но Леир не взлетел. Я бросился его спасать, нас успели подхватить. И праздник был испорчен — Леир оказался полукровкой.

Сейчас объясню. Дети не летают высоко, потому что слабые крылья не могут поднять тело в воздух. Только у полукровок крылья почти сразу после появления перестают развиваться, навсегда остаются не больше метра длиной — летать они не смогут никогда.

Поэтому Леир и не взлетел. На следующий день ему отрубили крылья. Так поступали с каждым полукровкой. Я был там, видел всё. Думал, смогу повлиять как-то…

— И что потом?

— Мы перестали общаться. Его нашли благодаря мне. Я долго слушал от взрослых слова благодарности и что-то о «проявленном внимании к проблеме». Моя семья занимает высокое положение в обществе Дроума, помогать бывшему другу я не мог. Чтобы выжить, Леир стал слугой одного знатного типа. И через год погиб. По приказу полез на гору за травами, сорвался и разбился. Самая нелепая смерть для фарата…