— Ты здесь слишком долго. Я стал переживать.

— Сейчас приду.

Но граф стоял и смотрел на неё.

— Виктор, пожалуйста…

— Да.

Граф вышел, закрыв дверь. Рина встала, выключила воду, и вылезла из ванной, кутаясь в махровый халат графа. Она обтёрла полотенцем волосы и вышла в комнату. Граф тут же сжал её в объятиях. Рина скривилась от боли.

— Прости, ещё болит, я знаю… Прости, но я так скучал.

Граф стал покрывать поцелуями девушку, и она не сопротивлялась, но и не отвечала. Рина понимала, что бежать ей некуда, бороться бессмысленно, да и сил нет. Она просто позволяла делать ему, что он хочет, стиснув зубы от приступов боли в тех местах, которых касался граф. Хотя он и пытался всё делать осторожно, он всё равно причинял девушке боль. Граф быстро закончил и лежал рядом, положив голову на грудь девушки. Рина молча пялилась в потолок.

— Тебе ещё больно? — спросил он, касаясь губами её щеки.

— Нет.

— Тогда в чём дело? — граф посмотрел ей в глаза. — Рина, посмотри на меня.

Девушка безразлично посмотрела на графа. Тот начинал злиться.

— В чём дело, Рина? — спросил он громче. — Ты должна загладить свою вину передо мной. Ведь ты бросила меня. Я не забывал об этом.

На этих словах у Рины подступила тошнота к горлу, но она сдержалась.

— Не ответишь мне? — Граф замолк, а после прошептал. — Тебе всё равно. Ты больше не любишь меня.

— Я никогда не любила тебя, Виктор, — резко ответила девушка. — Я выслуживалась, желая получить твою любовь, делала всё, что ты хотел, прогибалась, но не любила!

— Рина!

Граф, сам не понимая, как это вышло, ударил девушку по щеке. Она была слабее, чем думала сама, тело всё ещё было одной раной. Рина еле держалась после того, как граф воспользовался ей для удовлетворения, но после удара она всё же потеряла сознание.

Когда Рина очнулась, была глубокая ночь. Она поёжилась, не понимая, почему в комнате так холодно и темно. И почему кровать графа такая жёсткая? Рина повела рукой вокруг себя, приподнялась, огляделась вокруг… И закричала от ужаса. Она снова была в подвале.

В темноте подвала не различишь — сейчас утро, день или вечер. Часы отсюда пропали, а выключатель не работал. Рина поняла — граф оставил её без света и времени, чтобы снова пытать. Снова сломить, ожидая, что она сама приползёт к нему, сама будет молить о прощении и снова будет делать всё, что он пожелает. Однако мысли эти больше не вызывали в ней ужаса. Она теперь ясно понимала, с кем имеет дело, и внутри было только одно звонкое чувство. Оно словно бы дало легче дышать, словно бы зажгло внутри то, что давало ей силы и желание этой жизни и борьбы за себя.

Она теперь отчётливо понимала, что не любила и не любит графа. Ей больше не за что любить мужчину, который лишил её свободы, унизил её человеческое достоинство. Который использовал её, словно свою куклу, наряжая и любуясь красотой. «А говорят, мальчики не играют в куклы», — хмыкнула она про себя. Оказалось, ещё как играют.

Рина прошлась между полками в темноте. Мрак не пугал её. За месяцы работы здесь она выучила архив, и спокойно шла между тёмных рядов книг. Она бродила, желая размять болевшее тело, решив, что чем больше будет двигаться — тем скорее придёт в норму, и уже тогда сможет спастись. Вот только каким образом ей сбежать из запертого тёмного подвала — она пока не знала.

Несколько часов спустя вдруг зажглись лампы. Рина с непривычки сощурилась от света. Она стояла в самом конце архива, когда услышала, как открывается дверь. Девушка решила, что пришёл Михаил, и пошла к нему навстречу. Но это был не страж. Пришёл сам граф. Рина застыла между стеллажами и молча смотрела на него.

— Я принёс тебе завтрак.

— Я бы хотела съесть его наверху, как нормальный человек. Тем более что я могу ходить.

— Не думаю, что ты можешь это сделать.

Граф, не спуская глаз с девушки, опустил поднос с едой на стол. Рина не приближалась к нему.

— И почему же я не могу выйти?

— Потому что ты попытаешься сбежать. Опять.

Рина замолчала. Да, она попытается.

— Ты можешь просто отпустить меня. Я никому не скажу, что произошло. Скажу, что просто закончила работу, и всё.

— Думаешь, это так просто решить? — граф зарычал на весь архив. Рина невольно вжалась в стеллаж. Он стал делать короткие шаги на встречу к ней.

— Я забуду то, что ты сказала мне вчера. Это будет непросто сделать, но я забуду. И мы попробуем начать всё сначала. Но нам нужно время, понимаешь? А я должен быть уверен, что за это время ты не попытаешься сбежать от меня.

— Дартер, ты серьёзно собрался держать меня здесь? — Рина также медленно отступала вглубь архива.

Виктор замер на миг, а после вновь двинулся вперёд:

— Ты никогда меня так не называла.

— Я не знала, что ты зверь в человеческом обличии!

— Рина!

Граф подскочил к ней в миг и обхватил за талию, прижав к себе. Девушка сопротивлялась, но мужчина не выпускал её.

— Посмотри на меня… Да перестань же драться. Успокойся. Послушай, Рина, посмотри на меня.

Девушка прекратила тщетные попытки вырваться. Она была ещё слаба. Но глаз на графа не поднимала.

— Рина, посмотри… — граф насильно приподнял её подбородок. Она посмотрела на него глазами, полными злобы.

— Твои глаза светятся, — прошептал граф. — Какое странное тут освещение. Не припомню, чтобы так было раньше.

— Пусти меня.

— Нет, послушай. Я знаю, что сейчас ты ненавидишь меня. Но лишь потому, что не понимаешь, что я делаю это ради нашей любви. Ты скажешь мне спасибо, когда всё закончится, потому что для меня нет ничего важнее твоей любви. Я знаю, что ты любишь меня в глубине души. Что ты специально врала мне, желая сделать больно. Но лишь потому, что не понимаешь… Я люблю тебя. Слышишь? Никто и никогда тебя так не полюбит, как я. И когда ты поймёшь это, всё станет, как прежде.

— Я тебя ненавижу, Дартер.

Рина с силой оттолкнула его. Граф отшатнулся, а затем со злостью в глазах развернулся и вылетел из подвала. Дверь захлопнулась, свет погас, и Рина вновь осталась в темноте.

Прошло часа четыре, а может и восемь. Рина успела немного поспать, догадалась включить ноутбук, чтобы свет экрана хоть немного освещал её невольное жилище. Она даже пыталась писать что-то в ноутбуке, но мысли путались. Наконец, компьютер разрядился и погас, и она снова сидела во тьме. И тогда она испугалась. Нет, она испугалась не смерти. В Провинции, где она выросла, говорили, — нет смысла бояться той, что всегда рядом. Смерть стоит за твоим плечом, она ходит рядом и ждёт. И в один день она протянет к тебе свою руку. Не надо бояться этого дня. Он настанет для всех.

Нет, не смерти боялась Рина. Она испугалась за маму и Бетти. Что будет с ними, если граф так и не выпустит её, или даже убьёт? И вот та мысль, от которой ужас разлился по телу девушки. Чтобы как-то успокоиться, Рина решила спеть песенку, которую мама ей пела в детстве. В итоге от неё стало только тоскливее. Она встала, нашла свободное место и попробовала потанцевать, до тех пор, пока спина не отозвалась болью. Девушка легла, чтобы передохнуть, и стала вспоминать все стихи, которые знала. Затем перебирала все любимые сюжеты книг и фильмов. Потом она стала вспоминать всех друзей и знакомых, думая о том, с кем точно теперь больше не станет общаться, потому что раньше делала это из вежливости. Дальше стала думать, чем будет заниматься, поскольку после всех событий ей вряд ли захочется работать в Архиве Парламента. Технически она уже находилась в архиве Президента, так что главная её карьерная цель сбылась, но не принесла совершенно никакой радости. А потому нужно было срочно придумать что-то взамен.

— Когда я выберусь, то… А я обязательно выберусь…

Рина примеряла на себя разные виды деятельности, размышляя, где бы смогла полностью проявить свои навыки. Она бы определённо издала книгу о магах, обязательно в трёх частях. В первой написала бы о тёмной, во второй — о светлых. А в третьей… А в третьей бы подробно описала свой опыт борьбы со зверем, внутри которого тьма сожрала всё живое. И посвятила бы эту книжку маме и Бетти, а в прологе указала, что лично читала дневники Циммера.