Теперь он сидел тут, на полу старого заледенелого сарая, где всё это началось тогда, двадцать лет назад, и молча вспоминал. И ему казалось, что от одних лишь воспоминаний о горящих остатках дома, его сила вновь разгорается необузданным пламенем.

Граф вернулся в дом поздно ночью. Рина мирно спала в его постели. Он разделся и тихо лёг рядом. Сейчас ему не нужно было трогать девушку — сила переполняла его. А потому он лежал рядом и просто смотрел на неё.

В то утро светило морозное солнце. За ночь мороз оставил на окне кружевной узор, и Рина водила по нему пальцем, оставляя капли воды от тёплой кожи, вторя изгибам изморози. Когда Рина проснулась, графа уже не было. Михаил сказал, что граф отбыл по делам. А ей было тихо и спокойно. С удивлением она замечала за собой, что его отсутствие даёт ей минуты покоя, хотя она считала, что будет скучать, тосковать, слоняться по пустом дому, заламывая руки в страданиях, — в общем, делать всё то, что, по её мнению, делают женщины, когда их любимые отсутствуют. Рина же чувствовала себя неплохо. Даже совсем неплохо.

Ближе к обеду явился граф. Рина вышагивала коней один за другим, и уже успела изрядно замёрзнуть. Но свежий морозный воздух бодрил. Она решила выпить горячего глинтвейна, который для неё делали слуги, и продолжить заниматься животными, когда к дому подкатил чёрный зверь. Граф вышел со стороны пассажирского сиденья. Он чуть раскинул руки и не спеша направился к Рине. Она улыбнулась и со всей мочи помчалась в его объятия. Но не потому, что в самом деле обрадовалась, а потому, что привыкла так поступать, когда он приезжал. Он шёл к ней — неспешно, и ловил её, бегущую к нему на встречу.

Граф подхватил девушку и покружил в руках. Она засмеялась и расцеловала его лоб, щёки, скулы, губы. Затем он отстранил её:

— Рина, пойдём скорее в дом, ты же замёрзла вся. Что ты делала, пока меня не было? Дай угадаю, читала и каталась на лошадях?

И Рина, как обычно, стала рассказывать ему, чем она занималась, по обыкновению придавая самым простым делам — вроде чаепития или прогулки по лесу — различных оттенков. Рина приукрашивала, выдумывала детали и сыпала шутками, чтобы повеселить графа. По большому счёту ей было нечего ему рассказать. Настолько отличалась её теперешняя жизнь от прошлой, что Рине казалось — она буквально занимается ничем.

Однако граф слушал, смеялся и даже поддерживал разговор. Хотя Рине казалось, что он не вполне искренне это делает. Они вошли в дом, Рина стряхнула снег и сняла пальто, которое граф привёз ей из города. Он купил её чёрное пальто-халат с запахом, крупным воротом и золотым поясом. Она небрежно кинула его на диван в гостиной и побежала на кухню. Только Рина сделала первый глоток горячего глинтвейна, как граф сказал ей:

— Допивай, и прогуляемся.

«Я ведь только начала!» — подумала про себя Рина, и стала проглатывать обжигающий напиток. Граф смотрел на неё, не отрываясь. Пока она допивала, то отчётливо увидела странные огоньки в его чёрно-золотых глазах, и они напугали Рину. Граф будто бы предвкушал что-то. Рина всегда знала, чего он хочет от неё — ведь он всегда набрасывался на неё по приезду. Сейчас он не трогал девушку, а выжидал, и от этого ей было не по себе. Однако она послушно допила глинтвейн, поставила чашку и вновь пошла надевать пальто.

— Возьмём коней? — спросила девушка, когда они проходили мимо конюшни.

— Ты ещё не накаталась за моё отсутствие? Нет, давай просто пройдёмся. Я хочу тебе кое-что показать.

И они направились в лес по тропинке. От солнечного света снег на изумрудных еловых лапах блестел, словно кристаллы. В лесу пахло подмороженной смолой, скрипели сухие ветки, опадали шишки от белок, что скакали между ветвей. Какое-то время пара шла молча. Рина спросила графа, куда он ведёт её.

— О, это старый сарайчик в глубине леса. Когда я был маленьким, часто проводил там время.

— Так ты жил здесь вместе с семьёй? Я думала ты недавно построил этот дом, он выглядит таким… новым.

— Так и есть. Я построил новый дом на месте старого. Старый сгорел много лет назад. Я вернулся сюда спустя время и в новой должности. Расчистил тут всё от пепелища и построил заново.

— Что? Сгорел? Подожди, но твои родители? И где был ты?

— Родители погибли в пожаре. Мне чудом удалось спастись, но они… Причина не установлена, но…

— Виктор, мне так жаль.

Граф молча смотрел под ноги. Рина легонько коснулась его руки.

— Всё это было так давно. Я учился в Верхнем Королевстве, в закрытой школе для магов. Потом поступил на службу при правительстве. Я рано уехал из дома, и довольно рано отделился от своих родителей. В общем… Когда я был подростком и приезжал домой на каникулы, я ходил в этот сарайчик. Там лежали хозяйственные принадлежности нашего лесничего. Но мне нравилось, что сарай находится в глуши, будто прямо в сердце леса. Хотя до домов тут рукой подать, но всё же. Я практиковал магию там. Точнее, изучал себя и свою силу.

— Ух ты! Я благодарна, что ты решил показать мне это место. Оно важно для тебя.

— Да, это так. Надеюсь, тебе понравится.

— Понравится?

Граф не ответил и загадочно улыбнулся своим мыслям. Рина вновь насторожилась. Она была права — он что-то задумал. Вот только что.

Зимнее солнце садится рано. Они подходили к сарайчику на закате. Маленький покосившийся домик. Но проход к двери расчищен от снега. Как часто лесничий наведывается сюда? Или сам Виктор?

— А где теперь лесничий?

— Умер. Он уже тогда был стар. Я убрал всё — и его сторожку, и остатки пепелища. Но этот домик я не решился снести. Так много он для меня значил. Проходи.

Виктор с лёгкостью толкнул дверь. Рина очутилась в маленьком помещении. Тёмном и холодном. В углу его стоял стол, на котором лежали различные инструменты — лопаты, молотки, грабельки и т. д. Железо проржавело, а деревянные черенки потрескались. Тут же валялись плесневелые тряпки, дырявые вёдра, кучи железного мусора. Стоял отсыревший шкаф. И что интересного тут нашёл Виктор?

— Здесь время ощущается по-другому. Ты чувствуешь?

Граф приобнял Рину сзади и уткнулся ей в шею.

— Закрой глаза.

Девушка послушалась.

— Закрой глаза и слушай. Слышишь? Тут ни-ко-го. Никаких звуков, голосов, шорохов леса. Вакуум, будто время остановилось. Островок покоя, и вокруг него — глухой лес, что тянется на много километров вокруг. Люди, обладающие силой, чувствуют всё это.

— Когда-то ты сказал мне, что не любишь гулять в лесу. Что ты не слышишь и не понимаешь лес…

— Я не понимал твоего восхищения обычным пейзажем. Однако я чувствую то, как он влияет на меня. Вспоминаю… А теперь я знаю ещё кое-что.

— Что знаешь?

Рина пыталась повернуться к нему лицом, но граф не позволил.

— Знаю, что ты — моя стихия.

Граф с силой нагнул её и прижал грудью к столу. «Прощай красивое пальто», — подумала про себя девушка.

— Что ты — мой источник силы.

Он распахнул пальто и сдёрнул брюки с бельём. И сам освободился от давящих штанов.

— И что ты наполняешь меня, как я — наполняю тебя.

И с силой вошёл в девушку. Рина закричала от боли, которая резко стихла.

Морозный сарай. Наледь на краю стола, и пальцы до боли впиваются в морозную корку. Холодно. От каждого вздоха идёт пар, но близость не согревает Рину. Граф достаёт зажигалку и подносит огонь к коже девушки. Сначала она не понимает, что за резкая боль уколола её ягодицу. Граф щёлкает вновь, Рина оборачивается. «Нет, он не мог так… Он не мог…» Маленькое пламя заполоняет тёмный сарай, и Рина вновь чувствует жгучий укол на своей коже. Ей не больно — ей страшно.

Граф довольно мурлыкал себе под нос песню. То, что Рина идёт рядом, бледная, молчаливая, понурив голову — его, казалось, не заботило. Девушка не разделяла довольного настроения графа. Всё внизу ныло после резких толчков, на ягодицах появились ожоги, и каждое соприкосновение с тканью штанов приносило боль. Девушка боялась представить, какими болезнями ей обернётся интимная близость на морозе. Она чувствовала себя подавленно и разбито, будто из неё высосали все соки.