Первым шел старший лейтенант, Андрей и Марина двигались за ним.

– Не разговаривайте, смотрите по сторонам, может, что интересное заметите, – проинструктировал спутников Воронов. – Если что, держитесь у меня за спиной и не лезьте под руку.

– Если что – что? – нервно поинтересовалась Марина.

– Ну, мало ли… – Воронов достал из наплечной кобуры пистолет, дослал патрон в ствол. – За мной!

В призрачном лунном свете дорога выглядела совсем разбитой и заброшенной. Метров через пятьдесят она круто повернула, и город пропал. Вставшие темной стеной деревья закрыли городские огни, приглушили звуки. Деревья отбрасывали длинные тени, словно протягивая к идущим призрачные руки. Из глубины чащи доносились какие-то стоны, скрипы, невнятный шепот. Андрею казалось, что вдоль опушки за ними кто-то крадется, собираясь напасть. Шумно пролетевшая над головой большая птица заставила его вздрогнуть и невольно присесть. Андрей не считал себя трусом, но сейчас вдруг навалились детские страхи, вспомнилось, как он боялся заходить один в темную комнату и перед сном проверял, не спряталось ли под кроватью какое-нибудь чудище. Марина, судя по всему, испытывала похожие чувства. Она все ближе придвигалась к Андрею и в конце концов пошла совсем рядом, почти касаясь его плечом. Андрей взял девушку за руку, она благодарно взглянула на него, прошептала:

– Вообще-то я не трусиха.

– Я знаю, – шепнул Андрей в ответ.

И только старший лейтенант невозмутимо шел впереди. Шаг у него был легким и бесшумным. Вся его немаленькая фигура как-то подобралась. Он походил на вышедшего на охоту опасного ночного хищника, готового нападать и защищаться.

«Школа», – с уважением и легкой завистью подумал Андрей.

Наконец деревья расступились, друзья вышли на ярко освещенную луной поляну. Внизу снова появились городские огни. Андрей вздохнул с облегчением. Марина тоже приободрилась.

– Стойте здесь, ждите, – скомандовал Воронов и бесшумно скрылся в кустах. Через пару минут он появился уже с другой стороны. – Вроде чисто, пойдем посмотрим станцию.

Высокие металлические ворота были закрыты. Олег подергал калитку, та не поддалась. Вправо и влево от ворот начинался глухой забор с двумя рядами колючей проволоки сверху. Ворота тоже были щедро опутаны колючкой. Внутри, насколько позволяла разглядеть узкая щель между створками, было темно. И тихо.

– Чего-то я не понял, – озадаченно сказал старший лейтенант, отходя на несколько шагов и рассматривая забор.

– Чего именно? – спросил Андрей.

– Это метеостанция?

– Ну да, мы здесь с классом на экскурсии были.

– А выглядит как секретный объект. Только вооруженной охраны не видно.

– Профессиональную охрану и не должно быть видно, – сказала Марина со знанием дела.

Старший лейтенант с сомнением посмотрел на девушку, пожал плечами.

– Это же не ваш засекреченный комбинат, обычная метеостанция. Вроде бы… Ладно, посмотрим, что на территории.

– Это может быть опасно! – забеспокоилась Марина.

– Мы зачем пришли? – спросил Воронов. – На ворота смотреть?

Он прошел несколько метров вдоль забора, разглядывая проволоку наверху. Затем расстегнул куртку, отстегнул висящий на специальных петлях необычной формы нож.

– Интересная конструкция, – заинтересовался Андрей, – дай посмотреть.

Воронов протянул доктору нож.

– Никогда такого не видел. – Андрей покрутил нож в руках. – А это что у него, кусачки?

– Кусачки, – подтвердил старший лейтенант, – берет стальную проволоку до четырех миллиметров. Штурмовой нож НКВД. – Он потрогал проволоку на воротах. – Два – два с половиной, не больше. Возьмет, давай нож сюда.

– Ну ты конкретно подготовился, – сказал Андрей, возвращая нож хозяину.

– А ты как думал, я всегда готовлюсь. Пойду один, – объявил лейтенант не терпящим возражения тоном. – Вы укройтесь пока где-нибудь.

– Мы с тобой, – запротестовала Марина.

– Нет, – отрезал Воронов. – Ждите здесь.

В глубине души Андрей был рад такому повороту событий. Карабкаться на высоченный забор, продираться через два ряда колючей проволоки, пусть даже с кусачками… Хорошо Олегу с его подготовкой, а он все-таки доктор, другому обучен.

Андрей взял Марину за руку, показал на растущие поблизости густые кусты.

– Пошли, там посидим. Олег прав, у одного меньше шансов вляпаться.

В это мгновение что-то неуловимо изменилось. Андрей сначала не понял, что именно, просто стало значительно светлее. Сквозь щели в створках ворот наружу вырвались яркие лучи света. Как будто на территории метеостанции включили прожектор. Много прожекторов. Затем свет начал медленно подниматься, и над станцией повисла летающая тарелка. Никакое другое определение к этому большому ярко светящемуся диску Андрею в голову не приходило. Диск качнулся и, постепенно ускоряясь, двинулся в сторону города.

Настойки пустырника зять любимой теще не пожалел, нацедил почти треть стакана. Оно и понятно, если теща, не дай бог, помрет, кто будет с детьми сидеть, когда зять с женой по гостям шастают? Кто детей в школу и садик отведет, заберет, накормит, сказку перед сном почитает? Дочь бестолково металась по комнате, то порываясь спуститься на седьмой этаж к какому-то сердечнику, спросить у него нитроглицерин, то бежать к гастроному, где телефонная будка, вызывать скорую. Их девятиэтажка еще не была телефонизирована, только обещали поставить аппараты. Вероника Матвеевна, когда у дочери прописалась, сразу на телефон заявление подала. Она имела право на его установку вне очереди, как ветеран труда и заслуженный почтовый работник⁴⁰. Только что толку, если дом не телефонизирован.

Дети, услышав крики Вероники Матвеевны, проснулись, перепугались, младшая заревела, хорошо хоть, родители почти сразу пришли. Теперь малыши путались у взрослых под ногами, радуясь, что никто их в кровать не загоняет. Смотрели на бабушку с жадным любопытством: помрет или нет?

Помирать Вероника Матвеевна не собиралась, еще чего. Лежала на кровати, держась за сердце, вернее, за то место на груди, где, по ее представлениям, сердце находилось, и тихо охала, наслаждаясь свалившимся на нее вниманием и заботой. Сердце у Вероники Матвеевны было абсолютно здоровое, так сказала участковая докторша, и артериальное давление – как у космонавта. Но испугалась Вероника Матвеевна не на шутку. Теперь испуг уже прошел – но остался в душе, в существование которой Вероника Матвеевна как истинный материалист не верила, неприятный осадок. Потому что увиденное не укладывалось в ее стройную картину материального мира.

По вечерам, когда внуки засыпали и на улице не было холодно, Вероника Матвеевна любила посидеть на балконе, посмотреть на засыпающий город с высоты девятого этажа, поразмышлять о том о сем. Хлопотная почтовая служба времени на досужие размышления не оставляла. Вернувшись с почты, Вероника Матвеевна погружалась в хозяйственные дела: мало ли забот у живущей в деревне в частном доме матери-одиночки. Вечером до кровати бы живой добраться… А в городе на пенсии, в квартире с ванной и санузлом, газом и центральным отоплением – другое дело.

Обычно Вероника Матвеевна сидела на балконе до одиннадцати, потом шла смотреть повтор программы «Время»⁴¹ по местному второму каналу. В девять она посмотреть новости не успевала: сразу после «Спокойной ночи, малыши» выключала телевизор и укладывала внуков. Сегодня Вероника Матвеевна засиделась дольше обычного. Думала про выступление товарища Леонида Ильича Брежнева⁴² на внеочередной сессии Верховного Совета, которое показывали в утренних новостях. Выступление очень Веронику Матвеевну расстроило. Товарищ Брежнев на трибуне выглядел совершенно больным и говорил совсем плохо. Некоторые слова Вероника Матвеевна даже не поняла, хотя и включила телевизор на полную громкость. И куда только кремлевские доктора смотрят? Почему не дают товарищу Брежневу специальную кремлевскую таблетку, которая, говорят, даже от рака вылечивает? Или дают, только таблетка уже не действует? От грустных размышлений о здоровье генерального секретаря мысли как-то незаметно переключились на родную Чугуевку. Школьный сторож Кондратич тоже перед смертью плохо говорил. Пришел как-то на почту, руки трясутся, слова вымолвить не может. А через неделю умер. Но Кондратич-то пил сильно. А товарищ Брежнев не пьет. После Кондратича почему-то вспомнился сосед Митрич, тоже уже покойный. Вечно гонявший хворостиной козу Дашку из огорода… Так вот и просидела за полночь Вероника Матвеевна, вспоминая умерших и живых односельчан. Потом спохватилась – сейчас дочь с мужем из гостей вернутся, поднялась, чтобы поставить на плиту чайник. И тут началось.