Саня вытащил указательный палец из дырки в багажнике и задумчиво посмотрел на него, подняв вверх.

– Девять миллиметров. Пулю нашел?

– Нет, здесь где-то застряла.

Андрей показал на лежащий в багажнике мешок с картошкой, который купил в выходные на рынке и до сих пор не спустил в яму в гараже.

– Повезло тебе, Андрюха, что ты мешок поленился вытащить. А то бы пуля точно в пятую точку прилетела.

На следующий день после ночного ралли под пулями Андрей поехал в гаражный кооператив к соседу Сане. Услугами мастера на все руки, чей гараж оборудован не хуже государственного автосервиса, широко пользовались не только члены кооператива, но и городские автолюбители, распространяя по устному радио информацию о чудо-специалисте, который работает быстро, качественно, берет недорого и к которому записываться за месяц вперед не надо. Обслуживание и ремонт папиной машины Андрей давно уже делал у Сани. К тому же Саня не имел привычки задавать лишних вопросов. Вот и сейчас он не стал выяснять, откуда в машине Андрея пулевые отверстия, а сразу перешел к делу:

– Стекло заднее я тебе заменю, есть у меня одно. В прошлом году директор гастронома жигуль свой в хлам раскурочил, сам чудом не убился. Так даже забирать металлолом после аварии не стал, махнул рукой, сказал, новую машину купит. Мне мужики на запчасти притащили, заднее стекло как раз уцелело. – Саня еще раз засунул палец в пулевое отверстие. – А с этим придется повозиться. На пару дней загонишь.

– Завтра возьмешь?

– Я и сегодня взять могу.

– Нет, сегодня мне машина нужна, дело важное есть.

– Лады, давай я тебе временно дырки заделаю, чтобы менты не цеплялись. А вместо стекла пока картонку поставим.

– Хорошо, я за этим и приехал. Мне сейчас только объяснений с гаишниками не хватало. Сколько за весь ремонт возьмешь?

– Ну как обычно, ты же расценки для своих знаешь.

Расценки для своих означали бутылку или две водки, в зависимости от продолжительности и сложности ремонта, и денег, сколько не жалко.

Сентябрь 1980 года. Москва, Старая площадь

Член Политбюро расхаживал по просторному кабинету, увешанному портретами вождя мирового пролетариата и многозвездного генерального секретаря, со смешанным чувством нетерпения и раздражения поглядывая на молчащий городской телефон, прямой номер которого знали очень немногие. Помощнику он велел ни с кем, кроме генерального, не соединять, поэтому остальные аппараты тоже безмолвствовали. Стоявшие в углу массивные деревянные часы с боем показывали десять минут второго. Член Политбюро был голоден и от этого еще больше раздражался.

«Чертов кагэбэшник, – думал он, меряя кабинет большими шагами от окна к двери и обратно, – могли бы спокойно встретиться в столовой, пообедать». Он представил себе накрытый стол, на белоснежной накрахмаленной скатерти тарелку с бутербродами с черной икрой, салаты, соленья, грибочки, бутылку «Армянского». В животе громко забурчало. «Так нет же, сказал, что место ненадежное, встречаемся теперь как шпионы на конспиративной квартире на окраине города».

Он постоял у окна, глядя на площадь, снова посмотрел на телефон – тишина. Короткие вопросы Генерал предложил обсуждать по телефону. Сказал, что лично проверил, линия не прослушивается. Сам каждый раз звонит с разных автоматов.

Городской мелодично тренькнул. Член Политбюро подскочил, схватил трубку.

– Слушаю.

– По-моему, я ошибся номером, – раздался знакомый голос.

– Ничего страшного, бывает.

Он положил трубку на рычаг. Громко выругался. Какие-то шпионские игры. Если сказать «ничего страшного», значит, все в порядке, можно перезванивать. Ответ «набирайте внимательнее» – сигнал тревоги. Перезванивать нельзя.

Телефон снова тренькнул.

– Слушаю вас, – раздраженно сказал Член Политбюро.

– Вы просили позвонить.

Да, вчера он действительно на всю ночь оставил дома на кухне горящий свет. Что означало: «Завтра жду звонка в условленное время». Его мучил вопрос, каким образом Генерал замечает оставленный на кухне свет. Каждую ночь следит за его окнами? Член Политбюро специально по ночам выглядывал во двор, но никакого наблюдения не видел. Тем не менее сигнал всегда срабатывал, Генерал перезванивал.

Информация, ради которой Член Политбюро вызвал Генерала на телефонный разговор, была очень важной и срочной. На очередном заседании комитета наконец согласована дата проведения акции. Седьмое ноября, день празднования пятьдесят третьей годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы голосование прошло без сюрпризов. Далеко не все члены комитета были согласны. Некоторые даже называли это изменой идеалам Октября. Не мог же он объяснить, что на этой дате настаивают американские партнеры. Вернее, не мог объяснить это всем. Об участии американцев знали только четверо особо доверенных и проверенных партийцев.

– Да, просил. – Члену Политбюро удалось наконец подавить раздражение. Голос зазвучал ровно, спокойно. Сказывался большой опыт выступлений с трибуны. – Новое пальто мне понадобится к празднику. К седьмому успеете?

– Успею, – последовал ответ после небольшой паузы.

Послышались короткие гудки. Член Политбюро аккуратно положил трубку. Что означает эта пауза? Нужно будет настоять на личной встрече.

Важное дело, из-за которого Андрей не смог сразу отдать машину в ремонт, наметилось в результате бурной дискуссии, развернувшейся в комнате Андрея и Оксаны в малосемейном общежитии станции скорой медицинской помощи. Вернувшись после так неожиданно закончившейся слежки за уазиком, молодые люди обнаружили в холле Марину и школьника Вовку, приехавших узнать новости. После роскошного ужина, на котором лакомились приобретенными в соседнем гастрономе мясокомбинатовскими пельменями с почти настоящим мясом, которые чудесным образом появились в свободной продаже (но по пачке в одни руки), устроили военный совет. Андрей вкратце рассказал о результатах слежки. Оксана добавила то, что Андрей упустил, стараясь не пугать детей и не сгущать краски, и предложила обратиться в милицию.

– А с чем мы обратимся? – спросил Андрей.

– Ну как с чем? Человека похитили, нас с тобой чуть не убили. Еще и бандит этот, который из тюрьмы бежал.

– Оксана, это мы так думаем, что Николая похитил бежавший из тюрьмы бандит, который ездит на уазике. В милиции так не думают. Они вообще не уверены в том, что Колю похитили. Им нужны доказательства, а доказательств у нас нет.

– А пулевые отверстия в кузове машины, – не сдавалась Оксана, – а разбитое заднее стекло?

– Мы же не видели, кто стрелял. Опять никаких доказательств.

– Ага, если бы мы видели, сейчас бы здесь не сидели! Надо написать в заявлении, что в доме отдыха «Озерки» засели уголовники и по людям стреляют.

– Да, и еще людей похищают, а потом привозят на «буханке» во вторую психбольницу, – добавил Андрей. – Знаете, что я думаю?

– Что? – в один голос спросили Оксана, Марина и Вовка.

– Что бандит, бывший власовец, не бежал из тюрьмы КГБ.

– Как же он тогда за рулем машины оказался? – удивилась Марина. – Или вы ошиблись и это не он?

– Мы не ошиблись, это он. Его Контора использует.

– Андрей, этого не может быть, – уверенно заявила Марина. – Поверь мне, я тоже в системе госбезопасности работаю. Органы не будут использовать бандитов, тем более военных преступников. Сейчас не тридцатые годы.

– Марина, я очень хочу тебе поверить. Но если применить метод упрощения профессора Харламповича – все очень логично получается.

– Объясни.

– Будем отталкиваться от известных нам фактов. Все непонятное: летающие тарелки, зеленых пришельцев и прочее выводим за скобки. Первое: была секретная лаборатория, в которой делали мощный нейролептик. Остатки этого нейролептика мы с Вовкой в шприце нашли на Лысой горке.