– Точно, шприц нашли, я сам его видел, – подтвердил Вовка.

– Второе: на Лысой горке ночью было нападение на людей. Это тоже факт, Вовкина сестра видела и даже нарисовала.

– Точно, видела, – снова подтвердил Вовка.

– Оставляем за скобками, кто именно напал. Этого мы пока точно не знаем. Но уазик около метеостанции стоял и фарами светил. Теперь предположим, что людей не просто похитили, им ввели тот самый нейролептик.

– Зачем? – спросила Марина.

– Пока не знаю. Но это противозаконные действия?

– Конечно, – сказала Марина.

– Офицерам госбезопасности этим заниматься нельзя?

– Конечно, нельзя.

– Вот они бандита и используют. Выпустили из тюрьмы и используют.

Марина помолчала. Потом решительно замотала головой:

– Не верю, не может такого быть.

– Предложи другое объяснение, – спокойно сказал Андрей.

Несколько минут Марина сидела, сгорбившись и закрыв лицо руками. Вид у девушки был глубоко несчастный. Аргументы Андрея ее, безусловно, задели. Оксана укоризненно смотрела на мужа, гладила Марину по спине, что-то шептала на ухо.

– Нет, Оксана, Андрей прав, – вдруг громко сказала Марина, выпрямляясь. – Только не во всем.

– В чем именно я неправ? – спросил Андрей.

– В том, что это секретная операция госбезопасности. Я уверена, что руководство органов, тем более страны об этом не знает. Это личная инициатива какой-то группы сотрудников, предателей и изменников Родины!

– Возможно, – согласился Андрей. – Но согласись, что нам от этого не легче. У них наверняка есть свои люди и в управлении КГБ, и среди милицейского начальства. Иначе кто бы им позволил целый дом отдыха в бандитскую «малину» превратить?

– И что нам теперь делать? – растерянно спросила Оксана.

– Завтра мы проведем разведку на местности. Нам нужно больше информации. Я почти уверен, что Николая держат в этом доме отдыха.

– Ты с ума сошел, ты снова хочешь туда поехать? Чтобы нас убили? Я не согласна!

Оксану убеждали долго, втроем, даже Вовка активно подключился.

– На самом деле опасность преувеличена, – говорил Андрей, – вчерашняя стрельба не показатель и скорее всего случайна. Охрана повела себя неадекватно, потому что сработал фактор темноты и внезапности, они сами испугались, столкнувшись со мной в лесу. Днем все будет по-другому. Мы тоже будем осторожнее, на рожон не полезем, к забору и близко не подойдем, наблюдать можно издалека.

– А хотите, я на дерево залезу, я умею, – предложил Вовка, – залезу повыше и в бинокль все посмотрю…

Марина предложила всем к дому отдыха не соваться, она пойдет на разведку одна, ее учили скрытно подходить, а Андрей спокойно посидит в машине. Вовку с собой вообще брать не надо: не хватало еще ребенком рисковать.

Вовка мигом надулся, начал спорить.

– Я не ребенок, мне тринадцать скоро, – горячился он, – Аркадий Гайдар в четырнадцать уже полком командовал!

– Вот здесь, Вовка, я с тобой согласиться не могу, – вмешался Андрей. – Это легенда, на самом деле в четырнадцать Гайдар был адъютантом начальника железных дорог, а полком начал командовать в шестнадцать.

– Ну вот, я и говорю, в четырнадцать уже воевал, беляков бил, – защищал Вовка революционного героя, – а я что, хуже?

– Перестаньте спорить. – Оксана подняла руки, призывая к молчанию. – Я против, но раз вы все за – поедем все вместе. – И это не обсуждается, – заявила она, пресекая попытку Андрея убедить ее остаться дома. – Я такой же член команды и тоже хочу помочь Николаю. И все-таки, Андрей, ты уверен, что Коля там?

– Не на сто процентов, но пока все говорит в пользу этой версии. А другой у нас все равно нет.

На следующий день, с прикрытыми от бдительного взора гаишников пулевыми отверстиями в кузове автомобиля и с картонкой вместо заднего стекла, Андрей подобрал Марину и Вовку около дома Неодинокого, заехал за Оксаной в институт и направился за город по уже знакомому маршруту.

Коля был доволен собой. Проявив небывалую выдержку, он перенес все издевательства медицинского осмотра и даже электроэнцефалограмму безропотно стерпел. Доктору результаты не понравились, пленку дважды переснимали, процедура затянулась, но Николай мужественно держался, лежал и, подражая другим пациентам, бессмысленно пялился в потолок. Зато его больше не привязывали к кровати, выдали одежду (хлопчатобумажную черную куртку и такие же штаны, все не новое, многократно стиранное, но чистое) и перевели в другой корпус. Здесь уже ничего не напоминало больницу. Большой зал, на всю длину помещения, без перегородок. В конце зала несколько писсуаров и седалищ, также без дверей и перегородок. Несколько рядов деревянных грубо сколоченных полатей в три яруса, с тонкими матрасами, подушками, набитыми чем угодно, только не пухом, и дырявыми покрывалами. Постельного белья не было. На полатях лежали не раздеваясь, и ужасно воняло потом. Вдоль рядов каждые два или три часа проходили охранники с автоматами. Точнее Коля определить не мог: часы у него забрали. На всех полатях были номера. На Колиных – второй ряд, пятнадцатая стойка, третий ярус – номер сто восемь. И на черных куртках у людей были номера. «Номерные» – так Николай назвал таких же, как он, пленников, мужчин в возрасте от двадцати до сорока. Номерные вели себя странно. Большую часть времени лежали молча, с открытыми глазами, не спали. Вставали только по команде охранников. Даже в туалет, к писсуарам и седалищам, ходили строем, по команде. «Первый ряд, нижний ярус, встать! На-ле-во! Шагом марш!» Молча вставали, поворачивались, шли.

Три раза в день их кормили. Так же поднимали по рядам, вели в столовую, в отдельное здание на улице. Кормили сытно, но невкусно и однообразно: перловой кашей, макаронами с тушенкой и супом из рыбных консервов. Хлеб давали толстыми ломтями, без ограничений.

Три раза в день были тренировки. Какая-то армейская подготовка, типа «школа молодого бойца». Стрельба из автоматов, только вхолостую, без патронов. Бросание гранаты, тоже без взрывателя. Преодоление полосы препятствий. И все это надо было исполнять в дурацких зеленых комбинезонах, чем-то средним между гражданским противочумным и общевойсковым костюмом химической защиты, который Коля надевал во время военных сборов в институте, и в не менее дурацких шлемах с огромными выпученными линзами. Люди в этих комбинезонах и шлемах превращались в жутких неземных тварей, встретишь вечером на улице – заикой останешься. Комбинезоны были тяжелыми, неудобными, сковывали движения. Кроме того, не пропускали воздух, из-за чего после тренировок одежда становилась мокрой от пота, хоть выжимай.

Командовал на тренировках бородатый тип в возрасте, но подтянутый и хорошо подготовленный. Коля видел, как он охранников приемам учил и один против троих дрался. Охранники звали его Горняк, и почему-то этот тип Коле показался знакомым. Как будто видел его раньше, и шрам над левой бровью видел, но где и когда – вспомнить не мог.

Тренирующихся пленников со всех сторон окружали автоматчики, не убежишь. Никто, впрочем, и не пытался, приказы Горняка и его помощников выполняли беспрекословно. Коля тоже выполнял и потихоньку осматривался. Территорию окружал высокий забор с колючей проволокой. На углу – вышка с охранником и пулеметом. Вероятно, пулеметом: снизу виден был только длинный ствол. Два корпуса, один трехэтажный – видимо, медицинский, откуда Колю перевели, – второй двухэтажный. На первом этаже уже знакомый зал с деревянными полатями, на втором неизвестно что. Отдельное здание столовой и несколько хозяйственных построек. Около одной дежурят вооруженные охранники, должно быть, там что-то важное. Три прудика, соединенные ручьем. И два штабеля бетонных блоков, видимо, оставленных при строительстве. Да, не разбежишься. Но безвыходных ситуаций не бывает, это Коля знал твердо.

Вовка ловко спустился вниз и повис на толстой ветке над головой Андрея.