– В город должны привезти одну вещь. – Видя, что я согласен, Хуан Пабло расслабляется и отхлебывает кофе.

– Какие сроки? – спрашиваю я.

ХП протягивает мне конверт:

– Здесь вся информация. Посмотри, насколько реально заполучить этот предмет. План нужно проработать до мельчайших деталей, чтобы ничего не сорвалось. Но если Босс прикажет, времени будет совсем немного.

Я прячу конверт в задний карман:

– Понятно. Будем на связи.

С делами покончено. Я допиваю кофе и прощаюсь с Хуаном Пабло. Покидая кофейню, я держусь начеку, но, похоже, все чисто.

По пути домой я обдумываю сложившуюся ситуацию. Должен признать, я горжусь своей работой, хотя она далека от общепринятых норм. Я много трудился, чтобы стать настоящим мастером своего дела, и я так близок ко встрече с Боссом. В последнее время знакомство с ним стало моей целью, и сейчас я в шаге от нее.

Но я также отдаю себе отчет, что занимаюсь опасным ремеслом. Хуан Пабло сказал, что план нужно продумать до последнего винтика, и никто лучше меня не знает, насколько это важно. В случае провала платить – тюремным сроком или даже жизнью – буду я.

Когда я уже на полпути к дому, до меня доходит, что Поппи тоже придется расплачиваться. Я не хотел, чтобы так случилось, но сейчас уже ничего не поделаешь, пути назад нет. Или все же есть?

Так не должно было быть. Случайная встреча на обеде и порвавшаяся сумка направили наши жизни в совершенно неожиданную сторону. Более того, Поппи может пострадать, и виноват буду я.

Да, я предупреждал ее, но это не умаляет моей вины.

К вечеру я уже почти уговорил себя порвать с Поппи, объяснить ей, что мы не можем продолжать встречаться, но при этой мысли что-то начинает болеть в глубине груди. Вряд ли это сердце, его я давно продал дьяволу. Может, это пустое место, где оно должно быть?

Ради Поппи надо вернуть сегодня ноут и прекратить все это безумие, хочу я этого или нет.

Полный решимости, я стучу в дверь… и чуть не падаю, когда Поппи вылетает мне навстречу, обхватывает меня руками и ногами и крепко целует. Собаки с оглушительным тявканьем скачут вокруг моих ног.

– Привет! – говорит она. – Я скучала по тебе.

Убедившись, что я крепко стою на ногах и в случае падения не придавлю ее собачонок, я покрепче прижимаю Поппи к себе.

– Вижу, – отвечаю я, держа ее на руках и прижимая к себе все крепче, чтобы подольше ощущать тепло ее тела. Ее энергия – мощный наркотик, к которому я запросто могу пристраститься.

Возможно, я уже от нее зависим.

– Ты переквалифицировалась в паукообразную обезьяну?

– Нет, я предпочитаю древесного ленивца, но это только потому, что у тебя есть толстая ветка, за которую можно держаться, – дразнит Поппи, покачиваясь на моей «ветке». – Я приготовила ужин. Давай перекусим перед поездкой?

Не зная, что ответить, я позволяю ей соскользнуть вниз по моему телу, а затем следую за ней на кухню. Поппи немного прибралась, и хотя белая доска и пробковая все еще находятся на своих привычных местах, сам стол полностью расчищен. Бумаги исчезли – скорее всего распихнуты по разным местам. На столе, в центре которого горит свеча, стоят два сервиза.

Все это чертовски напоминает романтическое свидание.

– Ничего себе… Сколько же времени ты на это угрохала? – шепчу я. – А как же работа?

– Мне хотелось сделать тебе приятно. С работой все нормально: я и так уже много сделала. Кроме того, разве мы не помолвлены? – Поппи пальцами рисует кавычки у слова «помолвлены», хотя все кажется слишком реальным на фоне происходящей передо мной сцены. Поппи достает из шкафа две тарелки и ставит их, жестом приглашая меня сесть, после чего вытаскивает из духовки горячее блюдо. Я наблюдаю, как она подает две порции чего-то вкусно пахнущего.

– О, я и Диане приготовила, – говорит Поппи, ставя передо мной тарелку с блюдом, похожим на домашний, но вкусный пастуший пирог. – Она наверняка проголодается после смены, а если ее накормить, то пользы от нее будет куда больше.

– Додумалась же. Правильно мыслишь.

– Обычно я готовлю, когда нервничаю, или когда взволнована, или и то, и другое. – Поппи плюхается на стул.

– Значит, ты взволнована? Нервничаешь?

Поппи с энтузиазмом кивает, и я замечаю, что ее обычный беспорядочный пучок волос сегодня собран в хвост. Он игриво прыгает на затылке, и мне хочется намотать его на кулак, откинуть ее голову и глубоко и сильно вонзиться в ее тело, заставляя кричать мое имя. Но я держу мысли при себе, изо всех сил стараясь помнить о сегодняшних целях… Ноутбук…

Пока мы едим, Поппи рассказывает, как сегодня продвинулась в работе над книгой. Ее улыбка легка, волнение заразительно. И то, и другое немного смягчает мою вину за то, что я испортил ей жизнь, украв ноут.

– Так что да, я смогла написать несколько отличных экшн-сцен, – тараторит она, пережевывая мясо и картофель. – А ещё я создала отдельный документ, где хранятся задуманные интимные сцены. Должна признаться, сегодня я накатала две из них, как будто это пустяк. Знаешь, еще никогда они не давались мне с такой легкостью.

– Рад, что вдохновил тебя на творчество, – шучу я. – Твой писательский блок наконец-то снят, – констатирую, откусывая чертовски вкусный пирог. И хотя для ужина еще рановато, я с удовольствием лакомлюсь этим угощением.

– В яблочко! Как только ноут вернется к своей мамочке, я вставлю в текст новые сцены. Результат будет бомбический! Хильде, конечно, придется понервничать: она обрадуется только тогда, когда увидит рукопись у себя в почте. – Поппи наклоняет голову, и ее лицо больше не сияет лучезарной улыбкой. Вскоре мрак рассеивается, и она снова полна радости. – У меня получится. У меня обязательно все получится!

Ее утверждение адресовано себе, а не мне, но я все равно киваю, принимая его близко к сердцу. Может быть, у меня тоже все получится – забрать ноутбук, выполнить работу для Босса и не разбить при этом сердце Поппи.

Фантазия? Еще бы. Но случались и более странные вещи, например, кто-то вроде нее принимает такого человека, как я, таким, какой я есть.

Но как бы хорошо Поппи ни относилась к своим будущим успехам, я не чувствую подобной уверенности в отношении своих.

Когда мы возвращаемся к дому Дианы Николс, солнце уже заходит, и ему на смену загораются уличные фонари.

Коннор припарковал свой пикап на улице. Я замечаю, что, выходя из машины, он нажимает кнопку на брелоке, чтобы двойной звуковой сигнал и мигающие фары сообщили любопытным глазам, что машина заперта.

Райончик еще тот.

Тот же парень, что и вчера, по-прежнему сидит на ступеньках, только теперь черную майку сменил на зеленую. С ним сидит его друг. По крайней мере, я предполагаю, что это друг, судя по их болтовне.

– Ты, должно быть, с катушек слетел! Не может быть, чтобы Леброн был лучше ЭмДжея!

– Посмотри на количество очков, чувак. Леброн крупнее, выше, у него больше…

– Чемпионаты! Это единственное, что имеет значение!

Когда я подхожу ближе, вчерашний парень кивает мне.

– И снова здрасьте. – Он поднимает подбородок в сторону двери, после чего возвращается к разговору с приятелем: – Мужик, у меня давление подскочит, если ты продолжишь утверждать, что ЭмДжей не самый лучший.

Я не поняла, дает ли он нам разрешение зайти внутрь или говорит, что Диана дома, но Коннор пытается затащить меня внутрь, положив руку мне на поясницу.

– Подожди. – Я выкручиваюсь из его рук, роюсь в сумке с едой, поворачиваюсь обратно к парню и протягиваю ему пакет с печеньем. – Держи. Я сама приготовила. Спасибо за помощь.

Тот отмахивается.

– Не, я ничем не помогал.

Другой парень вклинивается в беседу:

– Эй, это какое-то особенное печенье?

Я улыбаюсь его интересу.

– Да, рецепт моей бабушки.

– Твоя бабушка пекла особое печенье?

– Конечно! А разве не у всех такие славные бабушки? Шоколадная крошка, моя любимая. А еще я добавила немного любви и шоколада, – признаюсь я с подмигиванием, мельтеша пальцами, словно посыпая печенье волшебной сказочной пылью. Глаза обоих парней загораются.