Ага, джентльмен… я бы тоже не возражал им быть. Но жизнь уже давно заставила меня забыть об этом.

– Если ты ожидаешь, что мужчины будут вести себя как джентльмены, из этого следует, что женщины тоже должны вести себя как леди.

– Ты что, намекаешь, что я не леди? – огрызается Поппи.

– Я не намекаю, я прямо говорю. – Я обвожу ее взглядом с ног до головы.

Она только возмущенно фыркает. Лицо ее покрылось пятнами от злости и стало почти такого же цвета, как волосы.

– К тому же твои книги – это выдумки, – добавляю я с горечью. – Женщины всегда думают, что им нужен милый романтический тип, который будет носить их на руках и обращаться, как с принцессой.

– Но ты-то знаешь лучше? – язвит она.

– Некоторым женщинам на самом деле нужен именно этот вариант, но не тебе, Поппи Вудсток, – перехожу я на хриплый шепот, заметив, что в зал входит парочка. К счастью, они понимают, что здесь явно что-то неладно, и идут дальше. – Тебе не нужен подкаблучник. Тебе нужен сильный мужчина, который сможет справиться с тобой и с твоей привычкой грубить. Мужчина, который и ухом не поведет, если ты в очередной раз устроишь какую-нибудь чокнутую выходку. Особенно, когда ты понятия не имеешь, во что ввязалась.

– Ага, так ты на себя намекаешь? Сильный, грубый плохой парень, который даст мне все, что мне нужно.

В ее голосе едва слышно звучит надежда как подсознательное подтверждение моей правоты. Ей нужен партнер, и она понимает, что я достаточно силен для этой роли.

Но ради нас обоих я должен убить эту надежду.

– Нет. Я просто верну тебе твой компьютер… и распрощаюсь.

Правда доставляет мне больше боли, чей ей, но я давно научился скрывать свои чувства и реакции. А она не умеет это делать. Поппи отшатывается, словно я ударил ее по лицу. В глазах у нее вспыхивают сердитые огоньки, она сжимает кулаки, и я прикидываю, сможет ли она ударить меня, как уже один раз пыталась. Вряд ли, она скорее привыкла к словесным схваткам, так что мне нужно не дать ей времени опомниться и перейти в наступление:

– И когда это произойдет, я забуду тебя, а ты будешь только рада, что удачно выпуталась из этой истории.

Я со злостью бью себя в грудь кулаком. Мне сейчас больнее, чем Поппи, и я ненавижу себя за то, чем я стал. Я перестал быть человеком и превратился в нацеленную пулю. Мной управляют другие люди, и скорее всего когда-нибудь я умру от их руки.

Для ее же блага лучше ей со мной не связываться.

Она делает резкий вдох и замирает, глядя мне в глаза.

– Попс, ты лучше дыши нормально. А то пытаешься выглядеть разъяренной, а вместо этого только тычешь своими сиськами мне в лицо. – Я демонстративно облизываюсь, с жадностью глядя в вырез ее платья и понимая, что мне никогда не удастся попробовать их на вкус.

Нельзя с ней связываться, это слишком рискованно.

Она обреченно вздыхает.

– Я всего-навсего хотела сделать тебе комплимент. Просто сказать, как хорошо ты разбираешься в искусстве. – Она обводит рукой выставку. – Я не собиралась затевать драку, или как это еще называется.

– Это называется разговор, – печально отвечаю я, пытаясь смягчить долей юмора горечь ее поражения. – Драка – это кулаки и кровь. У нас с тобой пока кровь не течет.

Я показываю ей чистые ладони, зная, что пятен, которым покрыта моя душа, Поппи не увидеть.

Она заставляет себя подыграть мне:

– Откуда тебе знать, может, все еще впереди.

Поппи молча направляется к следующей картине. Почему-то я подозреваю, что все сказанное мной только укрепило ее решимость.

Что я должен сделать, чтобы убедить эту женщину, что я – худшее, что могло случиться с ней в жизни?

Через пару минут в соседнем зале появляется Хуан Пабло. Он не обращает на меня внимания, но я знаю, что он меня заметил.

– Поппи, – тихо говорю я, – выйди в туалет минут на пять. Вторая дверь по коридору.

Она с удивлением поворачивается ко мне:

– Что?

– Не спорь, просто делай, как я сказал, – рычу я. – Это для твоего же блага.

Она еле удерживается от возражений, но умолкает, видя, что я серьезен, и выходит из зала. Сейчас у меня нет времени любоваться на ее покачивающиеся бедра.

Я перехожу в соседний зал, где постоянно выставляется часть музейной коллекции местных художников. На некоторых пейзажах запечатлено далекое прошлое, когда коровы еще бродили по тем местам, где сейчас расположен аэропорт.

Хуан Пабло сидит на скамье для посетителей, внимательно разглядывая картину с церковным пикником времен Великой Депрессии.

– Отличная вещь. Смотри, какие глубокие тона, – сухо бросает он.

Поскольку картина представляет из себя черно-белую фотографию, перенесенную на холст, следует понимать, что это он так шутит.

– Это «Воскресенье весной», – говорю я, – одна из моих самых любимых работ на этой выставке.

– Ты попросил о встрече, значит, речь идет о чем-то важном. Вряд ли ты это хотел обсудить. – ХП небрежно кивает в сторону картины.

– Это насчет последнего дела. Помнишь тот ноутбук? Мне он нужен.

ХП искоса смотрит на меня:

– Ничего не выйдет. Я отдал его сыну, а он отнес ноут на работу.

– Черт, ты серьезно?

ХП кивает.

– Зачем он тебе?

– На нем было что-то важно, о чем я не знал.

Как и всякого преступника, ХП больше всего интересует денежная сторона дела:

– Что-то ценное?

– Не особенно, но там кое-то важное для одного человека. – Я не хочу говорить ему всей правды. Если ХП решит, что может с этого что-то поиметь, будет сложнее добиться своего. – Слушай, давай я куплю твоему сыну новый ноут, еще мощнее, со всякими наворотами. Мне нужен именно тот.

ХП смотрит на меня долгим взглядом, пытаясь понять, где я вру. Естественно, он ожидает, что я буду врать – это для нас привычно. Вопрос только в количестве лжи, именно на этом строится доверие между людьми нашей профессии. Решив, что он ничего на этом не потеряет, он спрашивает:

– Ты знаешь, где находится «Пупуса»?

– Ресторанчик с сальвадорской кухней, – киваю я.

– Сын недавно начал работать у них на кухне, там все законно. Его зовут Мануэль. Только попробуй причинить ему какой-либо вред.

«Сам знаешь, чем это закончится» можно не произносить. Я киваю:

– Я не собираюсь этого делать. Мне просто нужен этот ноут. Я ценю твое доверие.

– Вот именно.

– Будем считать, что это между друзьями.

Хуан Пабло кивает, но и он, и я знаем, что мы не друзья.

Коллеги?

Возможно.

Соучастники? Вот это точнее.

Но я на самом деле не собираюсь причинять никакого вреда его сыну. Это не в моих привычках. По крайней мере, я стараюсь подобного не допускать, и сейчас у меня появилась возможность выполнить сразу два обещания, данные ХП и Поппи.

– Я скажу сыну, что ты зайдешь. – ХП встает и уходит, не пожав мне руки.

Через минуту, когда появляется Поппи, я сижу один и разглядываю какой-то пейзаж.

– Пойдем поедим.

Вместо ответа Поппи смотрит на меня, как на сумасшедшего. Сперва я намеренно оттолкнул ее, нагрубил, а теперь вот приглашаю пойти поесть…

– Ты серьезно?

Он молчит, пока мы едем через город, но так даже лучше. То, что я по-прежнему сижу в его машине, несмотря на все оскорбления и грубости, говорит о ситуации все, что нужно.

– Мы приехали.

Мы останавливаемся перед ресторанчиком с вывеской «Пупуса». Коннор выходит из машины, предоставляя мне открыть дверь самой. Понятно, что он делает: пытается оттолкнуть меня. Будь я поумнее, я бы послушалась и унесла бы ноги подальше.

Мы заходим внутрь и занимаем свободную кабинку. Вокруг настоящее буйство цвета: красно-оранжевые плитки пола, светящаяся ярко-голубая надпись с названием ресторана на стене.

Пока Коннор оглядывает помещение, я бросаю быстрый взгляд в меню, но в конце концов решаю, что есть вещи поважнее, чем мой бурчащий от голода желудок.