Ваня постарался мысленно отгородиться от жалобных всхлипываний и сосредоточиться на великом приключении, пережитом утром, пока Настя ходила курить. Он вызвал в памяти образ молодой женщины с распущенными волосами, которая нежно держала на руках младенца и что-то напевала этому счастливчику. Ване припомнилось, как она улыбнулась, и он представил, будто песенка предназначалась ему. Кто же она, эта незнакомая женщина? Почему она одета не так, как остальные воспитательницы? Почему не накричала на него и не отшлепала за то, что он ушел из своей группы? Но как ни ломал он себе голову, ответа на эту загадку не находил.

Устав размышлять, Ваня решил мысленно поиграть. Вообразил набор матрешек, только на этот раз все оказались на месте и были новенькими, без единой царапинки. Для начала он расставил их на столе от самой маленькой, с его мизинчик, до самой большой, ростом почти с Валерию. Матрешек было так много, что они загромоздили всю поверхность стола, а с Ваниной стороны стола образовали стену, за которой Ваня спрятался от Андрея. Андрей рассмеялся.

Потом Ваня начал катать матрешек по столу от себя к Андрею, и привычное выражение безразличия на лице его друга сменилось радостной улыбкой. Он подавался то вправо, то влево, стараясь поймать каждую матрешку — и маленькие, которые скользили по поверхности стола быстро-быстро, и большие, которые грузно покачивались и на ходу переваливались с боку на бок. Андрей ловил их и запускал обратно, к Ване, а тот давал им упасть со стола и ловил уже у самого пола. И Настя ничего не слышала!

Жалко, что сегодня Настя больше не даст им поиграть с матрешками. А завтра? Завтра должна дежурить Таня. Насчет Тани ничего нельзя сказать заранее, но Ваня решил, что обязательно попросит у нее игрушки. Зато послезавтра… Послезавтра будет день Андреевночки. Уж она-то разрешит ему поиграть с матрешками. Теперь ему было о чем мечтать.

Два дня спустя Ваня сидел за своим столиком и считал минуты до появления любимой воспитательницы. Таня уже сняла белый халат и нетерпеливо поглядывала на часы, когда открылась дверь и на пороге появилась красавица Андреевночка в довольно потрепанном пальто, с зонтиком в одной руке и с большим пластиковым пакетом в другой.

Пока она снимала пальто и что-то искала в пакете, Ваня не сводил с нее глаз. Наконец она вытащила бумажный сверток и положила его перед Ваней. Дрожащими руками он разорвал пергаментную бумагу. Внутри оказалась нарезанная кружочками колбаса.

— Попозже дам тебе банан, — прошептала воспитательница.

Ваня просиял.

— Андреевночка, я люблю вас больше всех, — произнес он с набитым колбасой ртом.

— Я еще к тебе подойду, — сказала та и ушла в спальню. Она вернулась с Кириллом, мальчиком, который всегда висел в прыгунках, посадила его к себе на колени и принялась медленно одевать: рубашечку, колготки, потом брючки и джемпер. У нее было необычно озабоченное лицо.

— Андреевночка, почему вы сегодня грустная? — спросил Ваня.

— Кирилл нас покидает. Его переводят в интернат.

Ване уже доводилось слышать это слово, однако смысла его он не понимал.

— Что такое интернат? — спросил он. Валентина Андреевна не успела ответить, потому что открылась дверь и вошла Вера, которая всегда приносила документы. Произошел торопливый обмен, во время которого Валентина Андреевна успела всунуть руки Кирилла в рукава пальто, нежно поцеловать его в макушку и передать с рук на руки Вере. Дверь за исчезнувшим в коридоре Кириллом захлопнулась.

Ваня вспомнил, что такое случалось и прежде. Вера уносила кого-то из детей, и больше они никогда не возвращались. Наверное, очередь за Андреем, и тогда у Вани не останется ни одного друга. Он запретил себе думать об этом. Потом обернулся, желая расспросить Валентину Андреевну об интернате. Но она занялась другим ребенком, словно давала ему понять, что вопрос лучше не повторять.

Через несколько минут дверь снова открылась, впуская заместительницу главного врача. Она принесла маленькую светловолосую девочку.

— Здесь кровать освободилась? Ну, вот тебе еще, — сказала она Валентине, сверяясь с коричневой карточкой. — Фамилия Курдяева. Преждевременные роды. Мать от ребенка отказалась сразу. Девочке год и три месяца, сидеть не умеет. Очевидно, отставание в развитии. Короче говоря, получай.

Валентина Андреевна устроила девочку в одни из ходунков, прикрепленных к манежу со стороны Вани, и отправилась разбирать документы.

— Привет! Я — Ваня. А тебя как зовут?

Девочка внимательно посмотрела на него и что-то залопотала. Ваня не понял ни слова, хотя, кажется, уловил что-то похожее на “м”. Но он сразу догадался, что девочке хочется за стол к нему с Андреем.

— Это Андрей, — сказал Ваня. — А это Андреев-ночка, она дает нам игрушки.

Ваня показал девочке игрушку — разломанный пополам пластмассовый телефон. У него был аппарат, а у Андрея — трубка, правда без провода. Девочка не отрываясь следила, как Ваня пальчиком поворачивает диск, издававший приглушенное потрескивание. Всем своим видом она словно говорила: дай и мне поиграть. Неожиданно заполучив столь благодарную аудиторию, Ваня воодушевился, показал малышке, как поворачивается диск, и продемонстрировал аппарат со всех сторон. Он был так поглощен своими действиями, что не заметил, как над ними кто-то склонился.

— Что, Машенька, нравится? — спросил женский голос. Чья-то рука забрала у Вани телефон и отдала его белокурой девочке. Ваня от изумления онемел, а незнакомая женщина, повернувшись к нему спиной, уже опустилась на корточки перед Машиными ходунками и, сюсюкая, заговорила:

— Ну, давай, Машенька, немножечко позанимаемся. Скажи: "ма-ма". М-м-м…

Маша послушно замычала: "м-м-м".

Ваню это действо захватило. Он следил взглядом за молодой женщиной, которая тем временем встала и направилась к Валентине Андреевне.

— Прошу прощения за грубое вторжение. Меня зовут Вика. Я — волонтер. Помогаю подруге, которая работает с грудничками. Понимаете, я очень привязалась к Маше. Ничего, если я буду ее навещать? Могу я вам помочь?

— Помощь всегда пригодится. Сами видите, у меня двенадцать ребят, и каждого надо и накормить, и переодеть. Я-то уже не такая молоденькая, — рассмеялась Валентина Андреевна. — Если хотите, оставайтесь. Поможете мне с обедом.

Пока они разговаривали, Ваня сообразил, что это та самая женщина, которую он видел в приоткрытую дверь. Точно, это она там пела малышам. О ней он не переставал вспоминать со дня своего “великого приключения”. А теперь она у них в комнате! Ваня едва сдерживал волнение. Глядя, как неумело она пытается накормить Машу — половина содержимого ложки выливалась на пол, — он был счастлив. И мысленно повторял ее имя — Вика, Вика, Вика.

— У нас еще никогда не было волонтеров, — проговорила Валентина Андреевна. — Чужих сюда обычно не пускают.

— Не уверена, что меня здесь захотят видеть. Некоторые воспитательницы думают, что я только мешаю.

Валентина Андреевна ласково улыбнулась:

— Ну что вы, милая моя.

Пока молодая женщина с Андреевночкой болтали, Ваня смотрел на них во все глаза и прислушивался к каждому их слову. На него они не обращали внимания, так как обе крутились вокруг новенькой девочки Маши, но его это не смущало. Он решил подружиться с Викой.

Проснувшись на следующее утро, Ваня не сразу понял, почему чувствует себя счастливым. Уж точно не из-за Андреевночки, чья смена уже закончилась. Потом он вспомнил о Вике. Она была не похожа на воспитательниц в белых халатах, очередность дежурств которых он выучил наизусть. Вика могла прийти в любой день. В первый раз он увидел ее, когда дежурила Настя, потом в день дежурства Валентины Андреевны, так что, подумал он, все еще лежа в кроватке, почему бы ей не прийти сегодня? Весь день он буквально не сводил глаз с двери, надеясь увидеть милое лицо, но его ждало разочарование. Потом наступил вечер, и Ваня перестал ждать.

На другой день она тоже не пришла, и Ваня утешал себя тем, что тихонько шептал ее имя. И вдруг — он сам не понял, как это получилось, — он громко закричал, увидев в дверях ее голову: