Никаких предложений о переносе, никаких оправданий — скорее всего, она вообще не хочет с ним ужинать… но Вадим презрел голос разума и попытался настоять:
«А когда сможете?»
Лидия прислала в ответ голосовое сообщение длиной в целую минуту:
«Вадим, простите, мне очень неловко, но я… наверное, никогда не смогу. Понимаете, у меня есть… эм… жених, Никита. Он не совсем здоров, и обычно я ухаживаю за ним по вечерам. Конечно, иногда я делаю исключения, для работы или какой-нибудь подруги, но я не могу… оставить его одного, чтобы встретиться с мужчиной. Поймите меня правильно, я вовсе ни на что такое не намекаю, я знаю, что у вас совершенно приличные намерения, у вас ведь тоже есть невеста и… и вообще, вы хороший, деликатный человек, но всё равно это будет выглядеть некрасиво по отношению к Никите. Я ведь не психолог, чтобы вас консультировать, а врать Никите я не люблю и не умею. Простите, надеюсь на ваше понимание…»
Эта отповедь словно окатила Вадима ведром ледяной воды. Он даже не обратил внимания в этот раз, насколько восхитительный у Лидии голос, а ведь он просто… ангельский. Самый тонкий музыкальный инструмент не умеет выдавать такие ноты.
Но Лидия права. А Вадим забылся. Она занята, и у него есть что-то вроде невесты. Они не могут начать встречаться, даже по-дружески — это Вадим отлично понимал и поддерживал такую линию поведения. Если бы Лидия была его невестой, он был бы категорически против её встреч наедине с любыми мужчинами, пусть даже женатыми вот уже тридцать лет, а тем более — с одинокими.
Ум ухватился за эту мимолётную мысль и принялся рисовать картины помолвки с Лидией. Вот они прогуливаются по осенней аллее, держась за руки. Вот сидят за семейным столом, рядом друг с другом, и обмениваются секретными улыбками. Вот смотрят фильм, сидя на диване в гостиной, и Вадим обнимает Лидию за плечи и пьянеет от её тонкого волшебного аромата. Горячо и сладко заскребло под рёбрами, и Вадим усилием заставил себя переключиться на другие мысли. Вероника — вот кто сейчас у него на повестке дня. Вадим не испытывал ни малейшего интереса к этой девушке, но в свете того, что Лидия помолвлена с другим, он подумал: а дал ли он шанс Веронике хоть немного раскрыться? Может, в ней тоже есть что-то? Может, стоит присмотреться, раз уж судьба в виде контракта на ухаживания свела их вместе? Только сейчас Вадим подумал, что Вероника ведёт себя крайне ненавязчиво для девушки, которая наотрез отказалась расторгнуть договор по обоюдному согласию — вот и ещё один повод присмотреться. Он набрал её.
— Алло! — голос Вероники звучал растерянно. — Привет, Вадим.
— Добрый вечер, — он взглянул на часы. Четыре. Технически, ещё не вечер, но ладно. — Какие у тебя планы на сегодня?
— Эээ… да так, с подружкой собиралась встретиться…
— Ты уже завела здесь друзей? Я думал, ты только приехала из Ростова…
— Да… это одна девчонка с работы…
— Куда ты устроилась? Почему не сообщила? Кажется, согласно контракту, наши отношения должны быть более открытыми.
Вадим чувствовал себя на своём поле. Никакого волнения, никакого страха. Только азарт интеллектуальной охоты. Он испытывал Веронику, загонял её в угол — его любимый вид спорта.
— Да… я как-то не подумала… Наверное, ты прав…
— Так куда ты устроилась?
— Да так, в одно место…
Вадим нахмурился: с этой девушкой явно что-то не так.
— Что-то постыдное? Стриптиз-клуб?
— Почти… — вздохнула Вероника. — Официанткой в «Мандарин».
— Я же просил тебя не влезать в кабалу…
— Я больше ничего не смогла найти, а за жильё надо платить, и есть что-то.
— Ты могла обратиться ко мне.
— Я обратилась, но…
Точно, он просто вычеркнул эту задачу из памяти.
— Хорошо, я сегодня озадачу Ингу Витальевну. А ты уволься, пожалуйста. И сегодня я приглашаю тебя в ресторан поужинать.
— Неожиданно… — пробормотала Вероника.
— Разве? А я думал, ты детально изучила контракт.
— Мне показалось, ты не особенно интересуешься моим обществом.
— План изменился. Будем знакомиться ближе.
Он прямо чувствовал её сопротивление. И это только подогревало его азарт.
Но к семи часам Вероника собралась и уже буквально источала кокетство. Стреляла глазками, демонстрировала белизну всех тридцати двух зубов, старательно покачивала бёдрами во время ходьбы, постоянно поправляла волосы. Всё это было слегка чересчур, так что Вадим подумал: это будет славная битва, в которой двое пытаются расколоть друг друга подыгрыванием.
— Расскажи мне о себе, — потребовал он, когда они отпустили официанта с заказом (Вероника попросила только салат).
— Что рассказать? — округлила она глаза.
— Всё. Всё, что считаешь существенным.
Вероника закатила глаза, а потом принялась тараторить:
— В детстве я переболела ветрянкой и коклюшем. У меня аллергия на собак, но я всё равно их обожаю. А ещё люблю кровавые фильмы ужасов и быструю езду на машине или мотоцикле. Мои любимые исполнительницы: Halsey и Miley Cyrus. Я ненавижу учиться, но люблю работать. Люблю бессонницу и недосып, такой что начинаются глюки наяву. Мои любимые цветы — рука дьявола, любимый алкогольный напиток — ром. Мои родители развелись, когда мне было девять, и меня воспитывала бабушка. В средней школе я побрила голову налысо, а потом носила парик, пока волосы не отросли, чтобы не расстраивать бабушку. Два года я училась играть на скрипке, и теперь ненавижу классическую музыку. Немного увлекалась хип-хопом и японским языком — могу изъясняться на уровне «где у вас туалет?» Что-нибудь ещё?
Вадим покачал головой:
— Это было впечатляюще.
— Твоя очередь.
Вадим усмехнулся: ему почудилось в Веронике что-то родственное, но не то, что сближает людей, а наоборот, отталкивает, как одинаковые полюсы магнита. Хотя манифест у него был противоположный:
— Я не болел ни ветрянкой, ни коклюшем, потому что мама неумолимо ставила мне все прививки по календарю. У меня нет аллергии, но я терпеть не могу домашних животных, потому что от них шерсть и антисанитария. Художественные фильмы почти не смотрю, как и не читаю художественные книги. Только нон-фикшен. В езде предпочитаю безопасность. Мои любимые музыканты: Вагнер и Бетховен. Возможно, это связано с тем, что я никогда не ходил в музыкальную школу. Работа — это вся моя жизнь, но чтобы делать её хорошо, я должен высыпаться. Цветы, алкогольные напитки — тут пусто. Все они для меня одинаковые. Не покупаю. Не пью. Мои родители никогда не разводились, но моя мать овдовела, когда мне было двадцать три. И до этого, и после воспитывала меня в основном она. Я не увлекался никакими субкультурами, танцами, языками и прочей шелухой. Думаю, юриспруденция — моё призвание.
Вероника широко улыбнулась:
— Ты крутой!
— Ты имела в виду — скучный?
— Нет. Ты запомнил всё, что я сказала, хотя там было фактов пятнадцать. И это круто — уметь интересоваться вещами, которые скучны для других.
— Спасибо. Сочту это за комплимент.
Это был забавный вечер. Познавательный и показательный во многих отношениях. Например, после короткого оглашения основных моментов своей биографии Вадим и Вероника долго не могли найти подходящую тему для разговора. Попытались беседовать об Алисе, но тема быстро себя исчерпала. Вадим понял, что не хочет пересказывать опыт общения с психологами или строить планы по налаживанию мостов между его дочерью и Вероникой, потому что в этом нет ни малейшего смысла: он не может жениться на женщине, которую даже не воспринимает как женщину, что и происходило по необъяснимой причине. Вероника выглядела блестяще, если оценивать её по внешним параметрам: стройная фигура, хорошо сидящее на ней платье, пышная причёска, яркий, но не слишком макияж… Может быть, Вадим отнёсся бы ко всему этому с обычным равнодушием, которое прежде не мешало ему поддерживать отношения с женщиной, но теперь, после знакомства с Лидией, всё изменилось. Он понял, что существуют девушки, способные вызвать у него чувства, несмотря на то, что чувства эти он запер на амбарный замок шесть лет назад.
