— Вот это всё ты мне и расскажешь. Ладно, милый?

Ганька

— Ганочка, та вы пейте, пейте! Чаёк хороший, хозяйка его в магазине на Дворянской брала. И рюмочку рому примите. Он из Колоний. Я так считаю, что чай мокроту наводит, а ром её разбивает. Выпейте, Ганочка!

— И выпью! Под ваши мочёные сливы, Доминочка, не захочешь, а выпьешь! За рецептик наша вам благодарность.

— А вам за рецептик оладушек. Так дальше-то, дальше что?

— Вот и говорю: Стройная! Красивая! На малыша всё смотрит. И вовсе не гордая… Эти Фрогги с соседний улицы, выше майора не поднялись, а от простого человека нос воротят, сквозь зубы словечко выплюнут и то или бранное, или командное. А здесь принцеска, даже царевна, на меня посмотрела своим ясным взором, затем прямо так и заявляет: «Жених мой, Гана, оченно ваши оладушки хвалил. Желаю я тоже их испробовать.»

— Вот прямо так и сказала?

— А то!

— Я бы, наверное, растерялась и сбежала на кухню.

— Я нет! Сразу прынцессе ответствую — дескать, так мол и так, малыш мои оладушки уважал, когда ещё под стол пешком ходил. Дайте мне, ваше царичество, всего одну четверть часа и представлю вам, чего требуете.

— Ты сильна! Вот так и выдала⁈

— Я такая! Далее, понятно — пока хозяева закусывали, наболтала что надо, нажарила и подала. Виду не выказываю, а сама из-за двери поглядываю. Красавица! Как есть красавица! Одно слово — царевна. Первый со сметанкой куснула и вроде как прислушалась. Проглотила, и давай кушать! Со всеми варениями перепробовала! Малыш отвлёкся, а она вилочкой в его тарелку ткнула и утянула последний оладушек. Вот как понравились! И добавкой не побрезговала! А сама смотрит на малыша и улыбается…

— Совсем не гордая! И вашего любит! А дальше чего было?

— Молодые весь вечер сидели рядом. Ворковали, как водится. А в конце еёная родственница мне в карман передника монету сунула. — Голос прислуги посуровел. — Да не талер! Ихонный рубель! Вот! Смотрите!

— Ах! Какой крупный!

— Десять наших серебряных весит! Я тратить не буду — сохраню на память и для случая! Хорошие люди завсегда правильную прислугу уважат. А почему? Дворяне из высотных не чванливые и понимают душу простого человека! Вот взять нашего малыша — до генерала в его годы дослужился! Говорят, волшебником стал. А оладушками, как и в детстве, не брезгует. Не загордился! И невесту такую же взял.

— Ганночка, не откажите ещё по рюмочке. Хозяин ром не допил, а нам сгодится. А платье? Платье у царевны, какое было? Из шёлкового матлассе?

Ранбранды

— Тереза, дорогая, боюсь у меня скверные новости из Гильдии. То есть, ничего такого, но Неста нам и после смерти подгадила.

— Найджел, что опять случилось?

— Тихий получил кусочек наследства Несты — должность смотрителя при Заклинательной башне. Ничего особенного, пара подчинённых и немного лишних денег. Так он там, в кабинете начальника обнаружил прельстительные книги демонического культа.

— Отвратительно! Кто их туда принёс?

— Кто? Сказать трудно. Но три последних смотрителя башни умерли крайне сомнительной смертью. Верховный магистр обратился в лича, и его с большими жертвами еле упокоили. Бертиоса подстрелили церковники, он тоже в какую-то тварь начал обращаться.

— Но Неста умерла от старости!

— Угу! И в это все верят. Почти все и почти верят. Особенно услышав про сильнейшую некромантическую ауру после её смерти. Остальные считают, что тоже хотела обратиться в лича.

— Но не хватило сил?

— Скорее ошиблась в ритуале. Чего-то не поняла или поспешила. Она действительно была уже старая.

— Найджел, это в Гильдии так говорят?

— Это в Гильдии так молчат, но очень выразительно. Дураков не слишком много, а старики часто хотят свою жизнь продлить. Но молчат. Сама понимаешь, что про Гильдию и так много чего зря болтают, ещё одна страшилка никому не нужна. Опять же, церковники могут и подозревать, но официально ничего не доказано. И сжигали останки Несты при священнике, а тот даже слова не сказал. А коли не заметил, то ничего и не было.

— В глаза нам тоже ничего не скажут. Просто побоятся. Если подытожить, то ничего страшного не случилось, хотя и неприятно. Поболтают и забудут. Доказать ничего нельзя, а значит, можно и не беспокоиться.

Великогерцогская чета

Семейная чета сидела в кабинете и слушала доклад о положении дел в Айзенерде:

— Ваши светлости, с великой радостью могу сказать, что дела у нас налаживаются. Прорыва нет, но по сравнению с прошлым годом, первый послевоенный закончился гораздо лучше. До довоенного уровня, конечно, ещё далеко, однако тенденция ободряет.

— Хватит пустые словеса плести, — прервал великий герцог Эдмунд. — Каков итог? Коротко.

— Денег нет. Долгов тоже. Путём чрезвычайного напряжения удалось свести нулевой баланс. Удержали цены на продовольствие. Прогноз на этот год умерено оптимистичный.

— Это как? Поясни.

— Денег вновь не будет, но сможем позволить себе купить кое-что не только для шахт и заводов.

— А для чего ещё? — удивилась великая герцогиня Лаура.

— Ваша светлость, ведь имеются школы, больницы, присутственные места, казармы…

— Хватит! Я всё поняла. Просто сразу не подумала о них.

— Ваши светлости, стоит учесть, что в новом прогнозе мы учитываем существенную продовольственную помощь Зеленоземья и финансовые поступления с острова Ворсен. Без них пока мы не можем справиться.

— С Зеленоземьем понятно. Как там с Ворсеном?

— Прибыли упали с приблизительно семисот до пятисот процентов от вложенного. В основном за счёт закупки значительно более приспособленного к местным условиям, а потому и более дорогого, снаряжения. Кроме того, мы уже, так сказать, сняли сливки, теперь пошли более реальные доходы. Деньги нужны для возведения укреплений вокруг фактории, для организации госпиталя и массового изготовления лекарства от местной лихорадки. Основные потери колонистов именно от неё.

— Неприятно, дорого, но без лекарств мы всех переселенцев потеряем, а без снаряжения не сможем расчистить и организовать плантации. Местных так и не удалось заставить работать?

— Увы, ваша светлость!

— Что ещё плохого?

— Ваши светлости, снижается количество добровольцев, желающих отправиться в Колонию. Смертность среди уехавших всё же великовата, вот некоторые и стали осторожничать. Но хоть напряжение в герцогстве снизилось, самые недовольные отправились на остров в первых рядах.

— Как можно без особых затрат увеличить доходы Айзенерда?

— Мы постоянно думаем над этим. Деньги, вложенные в герцогские шахты и заводы, дают результат. Уже почти повсеместно достигнута самоокупаемость, а кое-где даже пошла небольшая прибыль. Но осталась проблема с брошенными поместьями. Как ни грустно, бывшие владельцы не желают возвращаться и вкладываться в восстановление. Хотя мы признали, что тот военный Указ был поспешен и отменили его. Даже объявили прощение и амнистию. Результата почти нет.

— Почему мы не можем взять брошенное под свою руку и сами восстановить? — вновь вмешалась Лаура. — Нет денег?

— Денег нет, ваша светлость, но нет и многого другого. Управляющих, рабочих, да и рынков сбыта — мы сейчас с огромным трудом пристраиваем произведённое. Раньше владельцы сами занимались и производством, и сбытом, а герцогство получало хорошие налоги. По моему мнению, поместья надо дарить, раздавать, продавать за очень дёшево, но с обязательным условием вложения денег и уплаты требуемых налогов и сборов. Положительный пример есть — поместье Серая Скала, подаренное барону Тихому. Хозяйство уже переросло уровень самоокупаемости и даёт прибыль. Можно его расширить за счёт соседних двух-трёх владений.

— Стах больше не возьмёт, я уже предлагала. Поговорила и с его невестой… этой беглой царевной. Унизилась! Предложила дружбу и баронство. А та отказалась! Дура! Денег у неё много, вложила бы, раз есть свободные, и нам налоги, и она с прибылью. Лет через пять.