Государыня достала и без команды подбросила кружевной носовой платочек, но тот сразу оказался пришпилен к деревянному подлокотнику трона брошенным наградным кинжалом с гардой из золота с мелкими изумрудами.

— Я так и думала, — произнесла королева. — Кто там? Верните графу клинок. Из арбалета стреляешь так же?

— Чуть лучше, ваше величество.

— Понятно, — на миг милостивая государыня задумалась, а затем вынесла вердикт: — Нет! Не разрешу я вам дуэлировать. Граф де Мартен, конечно, был очень не прав, но и на убой его отправлять совсем не желаю.

Графиня после рассуждений королевы была изрядно бледна, но сейчас краски стали возвращаться на её лицо, и она слабым голосом напомнила:

— Милости прошу, ваше величество.

— Да. Помню. По военным делам вмешиваться я не в праве. Об отставке и запрете ношения знаков различия даже думать не буду. Не женское это дело! Про заключение в крепости… Мне сказали, что граф раскаялся, осознал и о других зачинщиках всё рассказал. Но наказать его всё же необходимо. Ради былых заслуг покойного отца и по просьбе матери пусть отбывает наказание в пределах своего графства. Без выезда! Иначе вернётся в крепость. Даю неделю на завершение дел в столице, а потом чтобы его здесь три года никто не видел. И к графу Везену ближе сорока шагов, чтобы не подходил!

Придворные были поражены добротой государыни.

Еженедельный сбор в заведении мадам Розы прошёл смято. Нет! Все пили и веселились, но Изумрудных братьев вновь посетил граф Марьян, вновь за отдельным столиком беседовал с теми, с кем не успел поговорить в прошлый раз. Кстати, братом его решили не считать, дали статус почётного гостя.

Утро четверга ознаменовалось сплетней — граф Адам де Мартен погиб. На дуэли. Оставив мать в городском доме, вчера он поехал в Офицерское Собрание, изрядно набрался, а затем сцепился с бывшим приятелем-однополчанином. Ротмистр требовал у Адама, чтобы тот покинул зал — отставникам здесь рады, но УЛАНАМ! А де Мартен лишён полковых знаков отличия! Слово за слово, отставник схватил за грудки ревнителя чистоты уланских традиций, но был отхлёстан по лицу снятыми форменными перчатками.

Понятно, дуэли никак нельзя было избежать. Ходить с битой мордой? Фу!

При Собрании, конечно, нашлась дуэлическая зала, секунданты договорились не откладывать схватку. Словом, Адам был сражён первым выпадом прямо в сердце. Правда, оппонент тоже наступил на пробку и тоже был как стёклышко, опять же первый клинок полка… Вот и ударил как в манекен.

Полковник случился рядом, сильно отругал победителя и, чтобы проспался, посадил на завтра под домашний арест. Хотя зря он — дуэль же по всем правилам проходила. А в бою без убитых не всегда выходит.

Королеве доложили, она вздохнула, пожала плечами и несколько философски изрекла: «От судьбы не уйдёшь!», но сразу после того переключилась на обсуждение других дел. Слабым женщинам вообще не пристало думать о такой жестокости.

Ещё мне Фина сказала, что ни Камбизет, ни его ассистенты у портала, да и вообще в городе не появлялись.

Домашний вечер

Одним из семейных обрядов считается посещение невестой дома родителей жениха. Обычно с мамой и папой, но раз их нет, то годится и близкая родственница. Взрослая, понятно. Словом, Шарлотта Лоренция и Капитолина приехали в наш скромный семейный домик.

Папа держался молодцом. То есть немного стеснялся, но он всяких больных лечил, да и в министерстве обтёрся. Мама хоть и служит при королеве, но нервничает сильнее. А вот Ганька просто трепещет от волнения. Как же! Она сподобилась увидеть свой любимый газетный персонаж. Даже лично приготовленные блюда ей подаёт.

На столе всё достаточно прилично. Серебряный сервиз, доставшийся мне из дома ходатая. Я его родителям отдал. Еда вкусная, но не супер навороченная, мы такую и раньше по праздникам ели. Словом, пыль в глаза не пускаем. Зачем это среди близких людей?

Ганька, подавая на стол, от волнения молчала… минуты две, а то и целых три, затем начала оправдываться, что она как во дворце всё не украшает, но старается, чтобы было вкусно. Моя невеста убила служанку наповал, просто спросив:

— А оладушки будут? Мне Стах очень оладушки хвалил.

Секундный паралич и улыбка до ушей:

— Деточка! Покушай пока это, а на десерт я вам их мигом испеку! Малыш их так любит! Так любит! А с вареньицем…

Продолжения мы не услышали, служанка сразу побежала на кухню, а Капитолина спросила свою подопечную:

— Соскучилась по домашнему?

Эти слова как-будто сломали лёд за столом. Пошли разговоры «а у вас — а у нас». Сначала про еду, затем про одежду, потом про всякие разности в привычках и обычаях. Как-то вдруг стул невесты оказался совсем рядом. Шарлота не заметила, что я чуть прижался к ней.

Мы ели, болтали, и тут Ганька вдруг принесла те самые, мои любимые оладушки. На тарелке по шесть кругленьких, пышненьких, ноздреватых, с румяной хрустящей корочкой. Понятно, выставлены несколько розеточек с вареньем и жирной, густой сметанкой. Невеста получила первой, Капитолина второй, затем я и мама с папой. Вкусно необыкновенно!

Но стоило мне отвлечься на какой-то папин вопрос, как у меня с тарелки испарился самый последний оладушек. Тут я понял — хитрая девчонка уже съела все свои и, пока не видел, утащила мой. В другое время я бы потребовал компенсации в виде нескольких поцелуев, но при родителях можно было только сделать обиженный вид и поругаться на женское коварство. Меня все стали утешать и доказывать, что оно так и было изначально.

Конечно! Шарлотта приняла вид пай девочки и не собиралась сознаваться в содеянном. Так мне пришлось ждать следующей партии.

Ганька светилась от счастья! Ещё бы! Представьте, с небес спустился прекрасный ангел и попросил приготовить служанкино фирменное блюдо. Мало того! Оладушки так понравились, что милое создание стянуло штучку с тарелки жениха! Такое запомнится на всю жизнь! Этим даже сама царевна подтвердила, что во Дворце готовят может и красиво, но не так вкусно, как она. Оладушки уж точно! Проверено!

Уверен, что завтра вся улица будет знать о триумфе Ганьки. Наконец-то наступил её звёздный час! Все подруги станут завидовать, а все недоброжелательницы будут повержены в юдоль тоски и печали. Рецепт сего блюда запишут во все записные книжки, всех поварих, всего квартала. А уж, сколько чая будет выпито под рассказ!

После еды мы сидели в гостиной и продолжали болтовню. Капитолина заняла разговором родителей, а невеста мне шепнула на ушко:

— У вас так уютно! И у тебя такая хорошая мама! Папа тоже хороший, такой же, как у меня, но мой часто занят.

Потом провела ладошкой по рукаву моего мундира и поинтересовалась:

— У тебя что-то случилось? Только не отнекивайся — последние дни ты ходишь в наручах, прячешь под рукавами мундира. Сила ауры у них под стать архимагу, направление — боевое, не только защита, но и усиление. Скажи — здесь не подслушают.

— На мою башню могут скоро напасть, вот я и приготовился.

— Хочешь, папа пришлёт полк Медведей? Они справятся с парой гвардейских полков.

— Ни в коем случае — я могу получить дивизию. Но должен отбиться сам, иначе меня сочтут незначительно мелкой сошкой.

— Понимаю. Хочешь, могу отдать пару сильных амулетов?

— Спасибо, моя хорошая, но, уверен, мои родовые сильнее.

— Если судить по кольцу и наручам, то соглашусь. Нападут только на башню?

— Не знаю, но лишь её есть смысл защищать. Остальное при плохом раскладе отобьём или восстановим.

— Я верю, что ты справишься, но если с тобой хоть что-то случится, то пожалуюсь маме. Пусть мне очень не хочется хоть о чём-то просить царицу. И когда она двинет Ледяную гвардию, то живые враги позавидуют мёртвым, а на их землях целыми останутся только камни.

— Моё солнышко, поверь — я справлюсь.

— Верю, но ты будешь должен после свадьбы рассказать всё подробно. Мне надо знать наших врагов.

— Здесь сложнее. Кроме врагов и недоброжелателей есть и другие эпитеты.