В это время в винной лавке около Вожирарской заставы один из агентов, переодетый простым обывателем и пивший там кофе, слышал, как один огородник сказал другому, с которым он сидел за бутылкой вина:

— Кажется, я знаю, откуда взялась белая лошадь и повозка, оказавшиеся на улице Шартр.

— Неужели?

— Да. Если у этой лошади на левой передней ноге есть расщеп копыта и подсед сзади бабки, то это и есть она...

Как раз именно этот агент и подобрал остатки тележки и обе передние ноги лошади и присутствовал при их осмотре. У белой лошади действительно были и расщеп, и подсед.

Как только огородник вышел из лавки, агент очутился около него. Без всяких проволочек огородника посадили в карету и доставили к министру полиции. Там его порядочно припугнули, и на допросе он сказал всё, что ему было известно.

А то, что ему было известно, было чрезвычайно важно. Некий Франсуа, служивший привратником в такой-то общине, купил у некоего Поливо, набивщика мягкой мебели, за сто пятьдесят ливров старую тележку и хромую лошадь, с тем условием, чтобы покупатель мог их взять, когда они ему понадобятся. Свою покупку Франсуа забрал как раз накануне покушения.

Немедленно после этого показания в Вожирар был послан агент с приказанием арестовать этого Поливо. Другой агент полетел в общину милосердных женщин, чтобы захватить привратника Франсуа.

Таким образом, с самого начала у Фуше оказались шансы быстро добраться до тайны и выяснить, как всё это произошло.

— Пожалуйте, гражданка, — сказал Виллье Эмилии, отворяя дверь в кабинет Фуше. — Министр ждёт вас. Не дрожите так, словно вы совершили преступление.

Эмилия бросила на молодого человека вопросительный взгляд. Он улыбался и имел самый приветливый вид, не покидавший его всё время, пока они ехали в карете. Она снова овладела собою и, скрепя сердце, вошла в кабинет.

Фуше сидел за большим письменным столом, заваленным бумагами, которые он внимательно читал. Не поднимая головы и не отрываясь от чтения, он спросил:

— Гражданка Лербур?

— Да, гражданин министр, — отвечал Виллье.

— Хорошо. Садитесь, гражданка. Я сейчас буду к вашим услугам...

Виллье вышел.

Эмилия села в кресло и, робко повернувшись к этому страшному человеку, от которого зависела теперь жизнь Сан-Режана, принялась рассматривать его украдкой. Его угловатая голова, жёлтое лицо, облысевший череп и в особенности угрюмые красные глаза без ресниц внушали ей ужас. «Лицо этого человека выдаёт всю его жизнь, — подумала она. — Такое безобразие требовало немало крови. Он мстил человечеству за своё физическое уродство. И до последнего своего часа этому человеку будет доставлять удовольствие делать зло. Он гордится своей жестокостью. Это чудовище».

Чудовище подняло свои глаза, как будто не замечавшие молодой женщины, и спокойным голосом сказало:

— Мадам Лербур, где теперь находится Сан-Режан?

При этом страшном вопросе Эмилия почувствовала, что она покраснела до корней волос. Она вздрогнула, её глаза замигали.

— Гражданин министр, я не знаю, о ком вы говорите, — храбро отвечала она, не выдавая своего волнения.

— Я говорю вам о Сан-Режане, который бывал у вас под именем Виктора Леклера и который ездил с разными поручениями от магазина «Bonnet Bleu».

— Я действительно знаю Виктора Леклера, который ездил в Лион по поручению моего мужа. Но я не знаю никакого Сан-Режана.

Фуше едва заметно улыбнулся и качнул головой.

— Мадам Лербур, — заметил он, — Сан-Режан и Виктор Леклер одно и то же лицо.

— Если вы мне это говорите, то, конечно, это так, гражданин министр. Но я этого не знала.

— Отлично. Но Виктор Леклер был вам известен...

— Разве меня привезли сюда для того, чтобы допрашивать относительно комиссионера нашего магазина? — спросила Эмилия, стараясь отделаться от вопроса Фуше. — Ваш посыльный сказал мне...

— Моему посыльному было приказано избегать всякого скандала, который мог бы повредить вам... Заметьте, сударыня, что относительно вас я принял все меры, которых вы могли желать... Прибавлю при этом, что если вы дадите мне удовлетворительные разъяснения, которых я вправе от вас ожидать, то я выражу вам свою благодарность в самой полной мере. Я хотел бы точно представить вам ваше положение для того, чтобы вы могли избегнуть всяких неприятностей. Я хотел бы в настоящее время знать только одно: где теперь находится Виктор Леклер, если вы знаете только одного Виктора Леклера. Дайте мне удовлетворительный ответ на этот вопрос, и всё остальное вас не касается. Я позову моего секретаря, прикажу ему подать вам руку, и через четверть часа вы будете у себя дома, Прибавлю при этом, что вы будете совершенно в стороне от всего, что произойдёт потом. Я забуду о вас совершенно, как будто никогда вас и не знал. То, что произошло между нами, будет предано полному забвению!

Всё это он проговорил ровным голосом, не подчёркивая ни одного слова и не пытаясь запугать её. В этой ровности сквозила такая сила и властность, что Эмилия не так испугалась бы, если бы ей стали грозить открыто. У неё закружилась голова и появилось такое ощущение, как будто она стоит у пропасти, заглядывая в её бездонную глубину.

Но она была не робкого десятка. Обмороков с ней не бывало. И, напрягая до крайности свои нервы, она продолжала бороться.

— Я не имею никакой возможности, гражданин министр, сообщить вам те сведения, которые вы от меня требуете. Я не понимаю, какое право вы имеет обращаться за ними ко мне... Я простая женщина, занимаюсь своей торговлей и ничем иным, а тем более доставлением сведений полиции.

— Вы, очевидно, желаете, чтобы я разъяснил вам вашу ответственность. Хорошо, я удовлетворю ваше любопытство. Но прежде всего я считаю нужным сообщить вам, в чём обвиняется Виктор Леклер. Он обвиняется в том, что при помощи соучастников пытался вчера вечером убить посредством адской машины первого консула.

— Он. Какой вздор! Он, такой порядочный и мирный человек! С его кротостью, которая не обидит даже ребёнка.

— Может быть, Виктор Леклер действительно таков, каким вы его изображаете. Но Сан-Режан убил двадцать человек и ранил пятьдесят. Этому кроткому человеку ничего не стоило разнести на куски несчастную маленькую девочку, которая держала его лошадь в момент взрыва. Хороша доброта! Впрочем, не будем спорить об этом. Виктор Леклер и Сан-Режан одно и то же лицо и под тем или другим именем это ваш любовник!

— Милостивый государь, — возразила Эмилия, — если вы рассчитываете запугать меня подобными приёмами, то вы жестоко ошибаетесь. У Виктора Леклера торговые дела с моим мужем. Я его видела раз пять или шесть не больше, и он никогда не был моим любовником.

— В таком случае, что же вы делали на улице Дракона? — спросил Фуше с насмешливой улыбкой. — Может быть, вы передавали ему поручение вашего мужа, являясь в тот дом, где он скрывался?

Видя, что Фуше так близок к истине, Эмилия задрожала. Как! Он знал даже о доме на улице Дракона, он знал, что она бывала там у него! Следовательно, ему остаётся только протянуть руки и схватить несчастного. Но, очевидно, он ещё не был вполне уверен, если задавал ей вопрос.

— Я была там раза два у моей модистки, — отвечала Эмилия, — и купила там шляпу, которую вы можете видеть на мне.

— Отлично! Установлено, стало быть, что Виктор Леклер скрывается у модистки. Это расчищает дорогу.

Эмилия в досаде махнула рукой и гневно посмотрела на Фуше.

— Я не буду больше отвечать вам. По крайней мере, вы не будете тогда ложно истолковывать мои слова.

— В таком случае, сударыня, — холодно сказал Фуше, — так как мне с вами нечего терять время, то я отправлю вас домой. А вместо вас велю доставить вашего мужа.

Эмилия вскочила и, почти грозя, крикнула Фуше:

— И вы посмеете?

— О, я посмею. Я полагаю, что гражданин Лербур будет благоразумнее... Когда он увидит, что ему грозит обвинение в соучастии в столь чудовищном преступлении, то я уверен, что он будет возмущён в своём чувстве патриотизма и даст нам все сведения, которые находятся в его распоряжении. Я задам ему, например, вопрос о том, что он думает о превращении Виктора Леклера в Сан-Режана и наоборот. Не будет ли он изумлён открытием, что вы посещали улицу Дракона... Тут, конечно, у него могут появиться самые горькие подозрения...