— Если ты не подойдешь ко мне, я свихнусь на этом кресле, — хрипит, смотрит пьяными от возбужения глазами.

Я же вслушиваюсь в музыку и танцую на полу, развожу и смыкаю вместе ноги. Потом поднимаюсь, отхожу, танцуя, на расстояние от него. Становлюсь на колени, ползу к нему. Я научилась этому у Златы, когда она показывала мне свои новые движения дома.

— Ты головокружительна и сногсшибательна, подойди, встань, прикоснись ко мне рукой, хочу твои прикосновения! — мне все равно, что ты хочешь, думаю про себя и продолжаю свой танец. Сегодня, под ритм этой музыки я танцую большую часть на полу, демонстрируя наглому мужчине свое открытое тело. Не стесняюсь, нет, куда-то делась скованность и смущение. Бывают моменты, что не чувствую его присутствие, танцую, открыто для себя. В такие моменты, слушаю только себя, но стоит мне отдуплится и увидеть перед собой мужчину, напрягаюсь, но быстро отхожу, стоит услышать не только его просьбы, а под конец и требования, а музыку.

Под конец танца, честно, хочется засунуть ему кляп в рот, чтобы перестал просить и приказывать, что, как и где я должна танцевать.

Остаток песни танцую возле него или перед ним. Игнорирую его просьбы.

— Развяжи меня, — вроде бы просит, но в его голосе слышен приказной тон, — пожалуйста, — ага, сейчас! — я тебя трогать не буду, — сглатывает, — как тебя зовут? — продолжаю танцевать и уже жду не дождусь конца песни, — имя свое скажи! Черт возьми! Я никого никогда ни о чем не просил, ты первая, — тяжело вздыхает, — сучка, кого я о чем-то прошу, и ты нагло меня игнорируешь! — на это я смотрю в его наглые глаза и киваю, давая понять, что слышу его приказы, — скажи мне имя? Ты же знаешь, я тебя достану вне этой комнаты, — хочется спросить и что, вот допустим, достанешь, что сделаешь? Наглец!

Музыка заканчивается. Я поднимаюсь, подхожу к нему вплотную, стою между его разведенных ног, наклоняюсь, напоследок, трусь щекой о его щетину, он стонет, и поворачивает голову, задевает губами мою щеку, облизывает меня. Мне не мерзко, приятная волна прокатывается по телу. Я вздрагиваю и убираюсь прочь от него.

— Стоять! Я не отпускал!

Мне все равно, кого ты там не отпускал!

Я танцевала, я закончила, я ушла!

Сладких снов, мальчик!

Довольно улыбаюсь, когда он зовет меня обратно, и громко хлопаю дверью!

— Быстро уматываем отсюда ноги! — забегаю в комнату к Злате, надеваю сверху свои вещи.

Выключаем телефоны уже когда спускаемся по ступенькам, выходим через черный вход.

— Майя, — сквозь сон слышу голос Златы, а потом и вовсе она трясет меня а плечо, — соня, проснись уже!

— А который час?

— Время — половина восьмого утра!

— Зачем ты меня будишь в такую рань? У нас же пары с девяти! — поворачиваюсь на другой бок и еще крепче закрываю глаза.

— Вставай! Завтрак давно уже на столе!

— Я лучше посплю, разбуди меня в полдевятого, я успею на пары.

— Вставай, а то побрызгаю тебя водой.

— Бессовестная! — ворчу, но все равно встаю, опускаю ноги с кровати, — Боже, у меня болит все тело. Каждая мышца, сухожилие, такое ощущение, что вены тоже болят, — растягиваюсь и поднимаюсь с места.

— Это все с непривычки. У меня тоже все болело в начале моей карьеры, — смеется, — помнишь? — киваю. Конечно помню, сама мазала ей каждый день плечи и поясницу диклофенаком.

— Помнишь анекдот? Свидание после сорока лет: мужчина подходит к девушке сзади, целует плечо и говорит: мм вкусно пахнешь, что это? Она: диклофенак, — мы смеемся в голос, — только нам то не сорок?! — мм что за вкусняшка? — сажусь за стол и принимаюсь за завтрак.

— Твоя любимая манная каша и чай с вареньем.

— А Женя где?

— А Женя поела и ушла с бабушкой на местный базар!

— Базар?

— Да, она все уши прожужжала с этим рынком, покоя не давала баб Нюре.

— Ты ее тепло одела?

— Еще одна! Я ее одела, как на север, не переживай, не заболеет твоя дочка, — Злата надевает джинсы и тянется за теплый свитер. Ноябрь в этом году холодный, но снега еще не было.

— А ты уже поела?

— Вместе с Женей.

— А откуда у нас варенье? Да еще и инжировое?

— Это же твое любимое варенье!

— Да, оно лучше меда.

— Баб Нюра купила, на базаре, да кстати Женя после того, как увидела инжировое варенье еще сильней захотела на рынок, так что пришлось баб Нюре взять ее с собой, провести экскурсию.

— Шкодница наша, — улыбаюсь, — ты же меня подождешь, вместе пойдем?

— Конечно, подожду!

После плотного завтрака мы идем в институт. Возвращаемся тоже вместе, на забывая зайти в аптеку, где советуют тот же диклофенак.

Дома Злата мажет мою спину и плечи мазью, строго настрого запрещая мне что-либо делать. Я ложусь на диван, у Златы квартира-студия, и кухня совмещена с гостиной, кутаюсь в одеяло.

— Я боюсь включать телефон, — говорит Злата и смеется, ставя в духовку курицу с грибами. Продукты мы покупаем раз в неделю, так как среди недели не успеваем. Стараемся заполнить холодильник до предела.

— Я тоже боюсь, но придется.

— Не хочу слушать ор Лили!

— Как хорошо, что в ту ночь мы нарвались на Стаса и он нас подвез. В противном случаи, я уверена, Лиля бы нас догнала, поймала, если бы мы вызвали такси и ждали его.

— И тебе пришлось бы танцевать всю ночь!

— Я бы не смогла! У меня все тело болит от этих эротических движений, особенно между ног! Никогда не делала растяжки, а тут пришлось, — улыбаюсь.

— Моя бедненькая! Я вот подумала..

— Что ты подумала? — она моет руки и подходит ко мне, садится на диван.

— Ты мне покажи, как танцуешь для него, я попробую станцевать, чтобы тебе не приходилось работать еще и вместо меня.

— Как я танцую? — смеюсь, — я никак не танцую! Я не умею, делаю все по памяти, как ты двигалась и танцевала, училась дома.

— Тогда я не пойму, что нужно этому неуравновешенному, который хочет твои танцы?

— Я не знаю, — улыбаюсь.

— Как долго он будет ходить и просить, — она тяжело вздыхает, — я не знаю. Но я, — эта нахалка смеется, — благодарна тебе от всего сердца, потому что мое тело отдохнуло от танцев!

— Могу еще раз станцевать! — шучу конечно, мое тело не готово к таким резким переменам и движениям, — но, боюсь, однажды я сломаюсь, и буду рада если это случится не сидя на нем! — наш громкий смех, наверное, слышен на весь подъезд, но мы не можем остановится.

— Боже! Что за люди попадаются нам на пути? Столько лет я танцую, такого никогда не было, да в принципе в этом клубе таких случаев не было. Может в других, я не знаю, — Злата разводит руками и встает, — так моя дорогая, надо включить телефоны. Нам нечего боятся! Я сегодня выходная!

— Ты первая включи.

— А тебе-то чего боятся? Она будет кричать только на меня, — говорит и встает за телефонами. Включает свой, а я свой.

— Туши свет — бросай гранату! — говорю я принимаю вызов от Паши. А Злата от Лили Сергеевны.

Злата хватается за голову, когда отключает вызов.

— Я знаю, тебе досталось больше!

— Досталось? — говорит и трясущимся руками наливает воду в стакан, прикладывается к стакану и выпивает все залпом, — если бы она стояла напротив — задушила бы, или я ее или она меня! Ты представляешь? — она громко возмущается, — она сказала, если надо будет сегодня я должна буду ехать в клуб, чтобы станцевать для “Принца”! Майя, — говорит серьезным лицом, — убей его в следующий раз! Что это такое?

— Успокойся Злат.

— Он кем себя возомнил? Господом Богом что ли? Что значит: она должна танцевать только для меня? Да кто ты такой, черт тебя побери?!

— Он что ругался вчера?

— Ругался? — кхм, — Лиля говорит он такой шум поднял, обещал разнести все к чертовой матери, если ты не вернешься и не станцуешь еще! Наглый хам! Да кто он такой вообще? Почему Я, то есть ты, должна танцевать для него? Вообщем..

Возмущениям Златы нет предела, она бедная ходит из угла в угол с телефоном в руке, громко, вслух думает, как выйти из создавшейся ситуации и злиться еще похлеще, когда ничего в голову не приходит.