Острая боль пронзает низ живота. Я открываю глаза в темной комнате. Когда боль отступает, я сажусь и понимаю, что в палате. Встаю, включаю свет и смотрю на подол своего платья, в котором вчера так и уснула. Мамы нет в палате, я выхожу в коридор, но не успеваю и сделать шага, как боль повторяется, я сгибаюсь пополам, падаю на колени, хватаясь за живот и кричу:

— Мамаааа! — на мой крик, вдруг откуда не возьмись появляется плачущая мама, падает передо колени, — мне так больно! Мама! Что это, почему у меня так сильно болит живот?

— Дочка! Прости меня, — она плачет навзрыд, — прости!

И она начинает кричать, звать на помощь.

К нам подбегают медсестра и врач. Мама помогает мне встать, когда боль отступает, держит за руку.

— Доктор помогите! — она хватает ее за руку, — отмените все, ничего не нужно!

— Уже поздно что-то менять, процесс пошел! — говорит врач, потом смотрит на меня, — вернись в палату.

Меня опять скручивает от боли, и я уже нестерпимо кричу. Кое-как шагаю в палату.

— Дочка! — мама садится на край кровати, берет меня за руки, подносит к губам, я одергиваю, убираю руки.

— Что ты сделала? — боль опять заставляет меня кричать, я подгибаю колени, жму ко рту кулак, кусаю. Забываю, как правильно дышать, задыхаюсь и покрываюсь потом. Во рту высыхает, язык липнет к небу, не могу им шевелить.

— У тебя будут искусственные роды, — говорит мама и заходится в диком плаче, — прости дочка, я попросила, чтобы это были роды, а не аборт, чтобы в будущем ты могла родить, о всевышний, что я натворила? — она начинает рвать на себе волосы, заходится в истерике.

— Я попрошу вас покинуть палату, — просит зашедшая врач, хорошо что она заходит вместе с медсестрой, я киваю ей, показываю на кран. Мама выходит, последний раз окидывает меня печальным взглядом, что совсем не трогает меня.

— Ты хочешь пить? — спрашивает девушка и дрожащими руками наливает мне воды, откуда она берет стакана не понимаю, но когда она прикладывает ее к губам, я пью, проилавая половину на себя.

— Доктор! — хватаю ее руку, начинаю целовать, — спасите моего ребенка! Пожалуйста! Я всю жизнь буду вам должна, буду делать все, что вы попросите, до конца жизни буду вашей прислугой, все что хотите, только спасите моего ребенка.

Она пытается убрать свою руку, но не может, так я сильней хватаю ее, когда начинается очередная схватка.

— Мамочки! Доктор! Помогите мне! Спасите моего ребенка! — медсестра отворачивается от меня, — мне еще рано… рано рожать… ма, — я затыкаюсь, не могу выговорить это слово. Мама? Нет, нет у меня матери. Ни одна мать не может так поступить со своим ребенком! Ни одна! Моя — смогла!

— Я уже ничего не смогу сделать, только чтобы все прошло удачно, — отвечает холодным голосом врач, — помогите ей раздеться и надеть больничную ночнушку.

— Нет, вы можете спасти моего ребенка! Пожалуйста! Не делайте мне больно!

— Успокойся, — молоденькая девушка, трет мне руки, вытирает пот со лба, снимает платок и начинает меня раздевать. Я приподнимаюсь и помогаю ей, когда мама заходит в палату.

— Дочка… — она подходит близко кровати, я отворачиваюсь к стенке и кричу от поступившей боли.

— Ты… ты убила моего ребенка… моего ребенка! В нем же твоя кровь! Твоя! Как ты могла?

— Доктор, — опять спрашивает она, — неужели ничего невозможно сделать? Отмените все это.

— Это невозможно! — говорит недовольным голосом врач, — Можете покинуть палату или хотите, чтобы все произошло при вас? — медсестра одевает ночнушку, врач просит согнуть ноги в коленях и сильно развести в стороны.

Мама выходит из палаты, последний раз просит простить ее. Я же в ее сторону даже не смотрю.

Это был последний раз, когда я видела ее.

Врач сильно надавливает на живот, чем вызывает у меня сильную боль, от которой я задыхаюсь, в глазах темнеет, во рту все пересыхает, кажется я умираю.

Я кричу сильней, когда врач еще раз надавливает, просит потерпеть.

— Раскрытие хорошее, скоро все закончится.

ЗЛАТА

Не помню тот момент, когда моя жизнь пошла по наклонной.

Когда встретилась с Валерой?

Когда поссорилась с папой?

Когда забеременела от Валеры?

Когда он бросил меня?

Когда его арестовали?

Или когда Асият вот так запросто пропадает?

Все таки я больше склоняюсь к тому моменту, когда я поссорилась с папой. Не послушала его, выбрала Валеру. Думала он — моя любовь, первая и единственная!

Дурочка, наивная и глупая, да. Но уже ничего не изменишь, как говориться Бог свел меня с Валерой, чтобы на свет появился мой малыш, будь то девочка или мальчик. Единственное, о чем я жалею, это что поссорилась с отцом. Обиделась и молча отдалилась от него. Мой отец — единственный мне родной человек на земле. Он моя душа, а я так поступила с ним. Если бы только он не отказался от меня, мы могли все исправить и опять быть семьей. Но, он с такой легкостью отказался от меня, уму не постижимо. Как может близкий, родной человек отказаться от своей кровинушки? Как? Мой малыш еще совсем крохотный, но я уже сейчас люблю его всем сердцем и ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах не откажусь от него. Все что угодно, любое наказание я ожидала от отца, но только не это.

Во всех событиях произошедших в последнее время, больше всего меня мучает исчезновение Асият. Я со вчерашнего вечера не могу дозвонится до нее. То есть до ее матери.

Хожу по комнате с ее телефоном в руке, не знаю что делать. Кому звонить? Где искать? Понятия не имею!

Я проплакала всю ночь, когда каждый раз набирала номер ее телефона и каждый раз ее мама скидывала звонок, а под утро она меня, то есть номер своей дочери, заблокировала.

Господи, что мне делать? Уже второй день, как ее нет. Сегодня ночью, когда не дождалась появления Асият, обзвонила все больницы, морги и полицейские участки. Нигде ничего не слышали о восемнадцатилетней девушке. С одной стороны радует, с другой никак не успокаивает.

Боже! Моя бедная девочка, колобочек мой, ты где? Что с тобой? Когда ты вернешься?

Я не знаю куда себя деть, не знаю что делать! Боже помоги моей девочке, будь всегда рядом! Ангел-хранитель молю, преследуй мою подругу, не оставляй ее и ее малыша ни на минуту! Пожалуйста!

— Ало? — отвечаю на вызов на телефон Асият, — Лиля Сергеевна, — я срываюсь на плачь, — от Асият до сих пор нет известий! Я не знаю, что делать?

— Во-первых успокоиться! Подумай о своем малыше! — она тяжело вздыхает в трубку, каждый день Лиля Сергеевна звонит по несколько раз, с того самого дня, как Асият не появилась на работе, — Боже! Да что же это такое происходит с вами? — она хоть и злая, строгая, но переживает, как за своих детей. Когда я сообщила ей о своей беременности, она конечно кричала и ругалась, но после, когда успокоилась, извинилась и сказала, что будет ждать моего возвращения. Если, конечно, после родов я вернусь в форму.

— Лиля Сергеевна, может написать заявление в полицию?

— Злата, что ты им скажешь? Что ее увезла родная мать?

— Скажу, что я не могу дозвонится до нее. В институте уже не знаю, что придумать, боюсь сказать правду.

— Ума не приложу, что делать?! Никто ее искать не будет, пока не пройдет трое суток! Я связалась со своими знакомыми в органах, никаких происшествий с участием молодой девушки не было. Это радует! Значит у нее все хорошо.

— У меня плохое предчувствие!

— Прекрати плакать! Боже! — она тяжело дышит в телефон, — ты знаешь адрес ее дома деревни?

— Знаю, она говорила.

— Если сегодня она не появится, я завтра поеду туда. Сама!

— Правда?

— Если ты не прекратишь плакать, то не поеду! С Асият ничего не может случится, поняла? Она живая и с ней все в порядке, а ты ее оплакиваешь!

Я вытираю глаза, заставляю себя успокоиться.

— Ты и не ешь наверное? — я киваю, будто она видит меня через телефон. Та пицца, которую мы покупали с Асият, до сих пор стоит в холодильнике. Я не притронулась к ней, без нее не трону, — ты ешь что-нибудь?