Хелен вжималась спиной в стену и поглядывала за широкое плечо. Нет, милая, никуда тебе отсюда не деться.

Лайнел распалялся от вида перед собой. Мокрые волосы, потемневшие от воды, липли к лебединой шее, молочным плечам. Они казались совсем хрупкими, но Лайнел знал, что это не так. Ниже резных ключиц нельзя было смотреть — невозможно удержаться. А если сорвётся — потеряет жену навсегда, не было сомнений.

— Но если вдруг ты сама проявишь инициативу, то я подумаю насчёт охоты свободных львиц, — глупая попытка хоть на какую-то близость, но рядом с Хелен у Лайнела просто плавится мозг. Он не дает пространства их берам, позволяя ощутить, как сильно желает этого.

Хелен смотрела затравленно, вжимала голову в плечи и вся содрогалась. На глаза против воли навернулись злые слёзы. Ужасное зрелище.

Лайнел не выдержал, провел костяшками пальцев по щеке, чуть касаясь, погладил нежную мягкую кожу. Хелен дёрнулась, словно от пощечины. Отвернула голову и зажмурилась что было сил. Лайнел подцепил подбородок пальцами и насильно повернул голову на себя.

— Успокойся, родная, — просил он, немного отстраняясь. — Я не серьезно, рядом с тобой мне сложно сдержаться. А когда ты так отвергаешь меня, самообладание летит к черту. Ну же, роная, посмотри на меня.

Жена разлепила веки и прожгла огнём возмущения в глазах.

— Тебе самому не противно? Природа уз заставляет тебя хотеть мое тело, и тебе теперь все равно кто я и откуда? Лишь бы пристроить своё хозяйство?! — с надрывом и обидой выпалила она.

— Это не так, Эли…

— Не называй меня так! — Хелен тут же ощетинилась, и Лайнел даже подумал, что сейчас получит когтями по лицу.

— Ладно, ладно, тише, родная! — альфа отпустил острый подбородок. Подождал пару мгновений, давая львице успокоиться. — Ты не права. Я хочу не только твоё тело, хочу тебя всю, целиком.

— Это узы говорят в тебе.

Хелен отвернула голову и нахмурилась.

— Нет. Поверь, я знаю. Два года во мне говорили узы, но потом я узнал тебя. Ты совершенно не такая, какой я представлял себе все время в разлуке, и сейчас я действительно хочу встать с тобой в пару. Настоящую.

— Ты так уверен, что это не узы? — Хелен медленно повернулась, тяжело выдыхая. — Посмотри мне в глаза и скажи, что тогда, два года назад, без образовавшихся уз я бы не оказалась в свободном доме. Что без уз, ты бы точно так же изменил своё мнение обо мне. Захотел бы встать со мной в пару.

Лайнел ощутил липкий холод, стекающий по позвоночнику. Он на секунду представил, что было бы, окажись его истинная в чужой стае. И это чувство прочно засело в груди, отозвалось, цепляясь за жизни тех, чьи львицы сейчас именно в таком положении, и виной всему был он сам. И совсем неважен был факт, что далеко не все находят ту самую. Вероятность была всегда, пока твое тело не испустило последнего вздоха.

— На то нам и даны узы. Чтобы глупцы, слепцы и гордецы не разрушили то сокровенное, что приготовила для них судьба, — с горькой усмешкой прошептал Лайнел.

Хелен молчала, поджимая пухлые губы, которые наверняка были невероятно приятные на ощупь. Вот только после таких выходок Лайнел нескоро это узнает.

— Хелен, дай мне шанс. Просто попробуй. Обещаю, что не буду принуждать тебя к близости. Знаки внимания, уж прости, но их я буду тебе оказывать.

Лайнел смотрел прямо в глаза, желая найти там хоть каплю веры.

— И ещё. Ты пара вожака, ты вольна решать, что делать с остальными львицами, не ища у меня одобрения, — сдался Лайнел, выдавая закон стаи, о котором он умолчал. Намерено. Осознанно. В угоду своих желаний.

— Хочу закрыть общий дом! — тут же выпалила Хелен, мгновенно забывая в каком положении они сейчас находятся.

Удивительная.

Лайнел сейчас мог думать только об одном. О близости своей пары.

— Не перегибай, родная, — альфа выдохнул прямо в приоткрытые губы, нависая над женой и касаясь ее лба своим. — И потом, разве все до единой хотят покинуть общий дом? Ведь нет. Ты уже знаешь это.

— Тогда не приводи больше никого, — Хелен отвела взгляд. Ее разочарование резало не хуже серебряного ножа.

— Все вышло из-под контроля, — признался Лайнел в том, что даже сам не мог до конца принять в своих мыслях. — Теперь нужно время, чтобы изменить устои стаи. Ты ведь понимаешь, что будет — закрой мы сейчас общий дом?

— Но ты собираешься их изменить?

В золотых глазах промелькнула надежда, и это вмиг отозвалось в груди альфы.

— Да, я же поклялся тебе, — Лайнел улыбнулся и погладил пальцем по розовой щеке. Бархатной, невероятно приятной. Казалось, его огрубевшие пальцы могли даже нечаянно поцарапать ее. Скользнул выше, чтобы смахнуть влаху с густых ресниц.

— Мы пойдём на охоту! — твёрдо заявила Хелен.

— Хорошо. Моя истинная, мое сердце, мое солнце согревающее небо и землю.

Лайнел смотрел в яркие омуты глаз, пробираясь подушечками пальцев по шее к своей метке.

— Вспомнил про манеры, которыми ты вечно меня достаёшь? — Хелен отбила его руку и фыркнула, пытаясь сдуть с глаза прилипшую волнистую прядь.

— Что тебе опять не нравится? Даже в этом я иду на уступки, не будь такой жестокой, родная! — взмолился альфа, убирая мешающуюся прядь с ее лица.

— Какие ещё уступки? Муж должен приветствовать первым, как бы тебе это не нравилось! — Хелен толкнула ладонями в плечи, но Лайнел не сдвинулся с места.

— Жена приветствует первой, это традиции! — удивленно выдал лев, покорно снося все тычки в свою грудь.

— Что? — Хелен замерла, так и оставив руки на вздымающихся от глубокого дыхания мышцах. — Нас учили не так…

— Разве не логично, что сначала приветствуют небо, а затем согревающее его солнце?

— А не логично, что сначала приветствуют символ нашего покровителя, а затем его дом?

Повисло молчание. Они смотрели друг другу в глаза, пытаясь переварить услышанное.

— Получается ты правда уступил мне тогда, на свадьбе? — очнулась первой Хелен.

— Ты была вся наэлектризована, не хотел сцепиться с тобой прямо в храме.

— Да уж, тогда бы молва о нашей свадьбе достигла каждого уголка планеты.

Хелен усмехнулась. Такой видеть ее Лайнелу нравилось намного больше.

— Она и без того достигла, благодаря твоей выходке, — недовольно рыкнул лев, вновь вспоминая месяц поисков сбежавшей жены — Обещай, что больше так не поступишь. Прошу тебя, меня до сих пор преследуют кошмары по ночам.

— Не драматизируй, — Хелен закатила глаза.

— Я серьезно. Хелен, думай что хочешь, но я говорю тебе чистую правду. Я просыпаюсь среди ночи в холодном поту. Раз за разом я вижу, как ты падаешь в пропасть, а я ничего не могу сделать. Обещай мне, родная моя, что ты больше никогда не будешь так рисковать своей жизнью. Обещай! Сейчас же!

Лайнел не смог совладать с собой и задушить свой порыв. Он обнял жену за плечи, прижимая ее к себе так крепко, как только мог.

— Извиняться не стану. Отмотай время назад и я поступлю точно так же, — прошептала она.

На удивление, Хелен не вырывалась из объятий. Но и не отвечала на них. Стояла столбом и ждала, когда ее отпустят.

— Знаю, я все это знаю. — Лайнел вновь прислонился лбом о лоб львицы и несколько раз пригладил волосы на висках, а после сжал щеки в ладонях. Они почти потерялись в его огромных лапах. — Меня не волнует прошлое, только настоящее и будущее, а потому прошу тебя ещё раз, береги свою жизнь.

— Ладно, — буркнула Хелен. — А теперь отойди, мне холодно!

Лайнел только и успел открыть рот, но золотые глаза тут же прищурились, и Хелен медленно отчеканила:

— Только попробуй предложить мне согреться твоим теплом, оторву хозяйство. А львы без него, как тебе прекрасно известно, умирают. Скажи за это спасибо матушке природе.

Холодно совершенно точно не было. Наоборот, она чувствовала невыносимый жар. Особенно на щеках. Казалось, на них сейчас вполне было можно пожарить яичницу.

Как и почему Лайнел оказался в душевой львицу теперь совершенно не волновало. Это первые несколько минут она была возмущена до глубины души и совсем немного, но напугана. Оказаться полностью обнаженной и зажатой в угол тем, кто не перестаёт на тебя постоянно облизываться — такое себе удовольствие. И защиты и справедливости искать будет негде, если Лайнел захочет взять своё. Они законные супруги, закрепившие свою связь меткой.