Лайнел понимал сомнения, разъедающие его жену. Со стороны действительно могло показаться, что альфа ведёт двойную игру.

— Родная, послушай меня, — Лайнел накрыл своей ладонью руку жены, сжимающуюся в кулак. — В тот день Мейсон и Феликс отбили границу стаи от своры бродячих. И я не мог проигнорировать это, пока на нашем пороге ожидаются отряда людей. Мне нужна их сила и безоговорочное подчинение.

— Тогда зачем разрешил мне? — довольно спокойно отреагировала Хелен.

— Между нами и без того пропасть, — Лайнел поднёс ладонь львицы к своим губам и едва коснулся ими костяшек пальцев. — Я не мог позволить разрастись твоей ненависти ко мне ещё сильнее.

— На двух стульях одной жопой не усидишь, — фыркнула жена, отводя взгляд. — И ты не прав, — тихо добавила после.

Лайнел молча ждал, скажет ли Хелен ещё что-то. Было заметно, что жена с чем-то борется внутри себя. Ее выдавал клычок, нервно терзающий нижнюю губу и брови, которые то сводились к переносице, то расслаблялись.

Наконец, Хелен развернулся с непроницаемым лицом.

— Сейчас у меня нет в сердце ненависти.

Лайнел расплылся в улыбке, но сказать ничего не успел в ответ. Послышался рев львов, который ни с чем нельзя было перепутать. Захмелевшие дурни, заметившие воркующую парочку, решили, что им в жизни не хватает зрелищ.

И теперь галдели во все глотки, требуя от вожака и его пары демонстрации своей связи.

Хелен чертыхнулась и нахохлилась. Скосила взгляд на оборотней, которые заинтересованно пялились на них и нетерпеливо ерзали на стульях. Лайнел уже придумал, как им выкрутиться, но Хелен вдруг неловко улыбнулась и встала, потянув и альфу за собой.

У Лайнела все обожгло внутри кипятком, а сердце забилось как сумасшедшее. Хелен позволяла ему прикоснуться к себе, поцеловать на виду у всей стаи.

Альфа сглотнул и положил ладонь на загривок, слегка поглаживая пальцами кожу. Хелен была как натянутая струна, но при этом послушно закрыла глаза, отдаваясь на его милость.

Лайнелу хватило лишь секунды на то, чтобы решить — этот поцелуй любопытным глазам не достанется. Этих губ он касался лишь однажды, в день свадьбы, и сейчас он не собирался повторять своей ошибки. Он резко присел, дергая Хелен за руку. Львица пискнула, оказавшись загруженной на широкое плечо.

Лайнел широким шагом направился на выход, не обращая внимание на гул недовольных оборотней.

Хелен пришлось отпустить за ближайшим сараем, ведь она шипела и вырывалась, не собираясь висеть на альфе как мешок картошки. Лайнел опустил жену на ноги и тут же вжал в стену своим телом, запуская пятерню в волнистые пряди волос невероятно мягкие и приятные наощупь.

— Какого?.. — львица удивленно уставилась, распахнув свои огромные глаза.

— Родная…

Лайнел выдохнул, не в силах подобрать слов. Он медленно приблизился и едва коснулся чужих губ своими. Давал жене шанс оттолкнуть себя. Но Хелен не двигалась, лишь часто моргала и вжималась затылком в стену сарая.

Мягкие и сладкие губы жены были ещё лучше, чем Лайнел себе представлял. Он заставлял себя действовать осторожно, легко прихватывать половинки, посасывая нежную кожу. Хелен не отвечала, но и не пыталась высвободиться. Она будто зависла, впала в транс и не могла пошевелиться.

Лайнел провёл свободной рукой по шее вверх и надавил большим пальцем на кончик подбородка. Хелен тихо замычала, но рот приоткрыла и Лайнел воспользовался этим моментом, скользнув в него языком.

Жена мелко задрожала и вцепилась пальцами в ткань футболки на его груди. Она с силой зажмурилась и всхлипнула, открывая рот шире.

Чего Лайнел точно уж не ожидал, так это жгучего, нетерпеливого ответа. Хелен сплела языки, даже в этом желая побороться за инициативу. Но не в этот раз. Лайнел был опытнее и наверняка был более жаден до их близости.

Он прижался теснее, позволяя себе исследовать желанный, сладкий рот, уже не стесняясь прикусывать пухлые губы, обводить их контур языком, а затем вновь глубоко толкаться внутрь.

Одуряющее чувство.

Альфа не знал, сколько времени они провели не отлипая друг от друга, но ему этого показалось непростительно мало. Просто в какой-то момент Хелен замычала и надавила ладонями на грудь, отстраняя его от себя.

Лайнел заставил себя остановиться, лизнув напоследок распухшие красные губы. Но отойти от Хелен не мог. Они оба тяжело дышали, пытаясь прийти в себя. Лев продолжал пожирать глазами свою пару, а Хелен ошарашено смотрела в ответ.

В ее глазах была лёгкая паника и неверие. Видимо сама была удивлена не меньше Лайнела. Хелен увернулась от поцелуя в лоб и оперлась им о грудь альфы.

— Бесишь, — выдохнула Хелен, пряча глаза.

— Я скоро начну думать, что это твой способ признаться мне в любви, — хохотнул Лайнел, растягивая победную улыбку.

Хелен вскинула голову, яростно блеснув золотой радужкой глаз.

— Ещё чего! — возмутилась жена, но даже в темноте можно было различить несколько смущенной и растерянной она была.

Хелен лежала, завернувшись в одеяло в привычной манере. Было очень жарко, но даже нос высунуть на поверхность казалось чем-то опасным. Размеренное дыхание мужа нарушало тишину ночи. А ещё к нему добавлялось собственное сердцебиение, которое отбивало заполошный ритм. Какого черта она сделала час назад?

Сознание подкидывало даже не картинки, а ощущения, что было ещё хуже. Хелен будто вновь чувствовала большое, крепкое тело, вдавливающее ее в стену, но в то же время в этом совершенно не прослеживалось желания альфы подавить и подчинить себе ее волю. Напротив, Лайнел старался не напирать слишком сильно, хоть и отчаянно этого хотел. Казалось, дай этому котяре волю, так он стиснет Хелен до хруста костей.

Она понимала, что вечно бегать не получится. У львов не принято прятать своё счастье от стаи. А когда речь идёт о вожаке и его паре, так и подавно. Так что завывание оборотней она приняла как вызов. Ведь буквально пару секунд назад сама сказала Лайнелу, что ненависть в ее сердце угасла. И вот он шанс — подтвердить свои слова.

Тело немного потряхивало, но Хелен заставила себя закрыть глаза и отдать контроль над ситуацией альфе. Лайнел то своего не упустит, в этом львица не сомневалась.

А потом открыла глаза за каким-то сараем, оставшись наедине со своим муженьком. Вот и доверяй после таких выходок падлючему котяре.

Хелен собиралась оттолкнуть мужа, как только ощутила теплоту его дыхания на губах, а потом мелькнула мысль, что лучше уж знать, какого это, ведь совершенно точно на их свадебный поцелуй это похоже не будет. Ведь с тех пор многое изменилось.

Особенно этот взгляд напротив. Хелен вся мурашками покрывалась от карих глаз, в глубине которых плескалась гамма разных чувств, что рассыпалась золотыми искрами, и все они были вызваны ее близостью. Тут и без уз среагируешь, ощутив на себе не просто желание, вызванное слабостью плоти, а нужду, отчаянную необходимость быть рядом.

И Хелен позволила себе уступить. Только в этот раз, ну что может случиться? Кто же знал, что чужой язык, который хозяйничает во рту, может дарить такие ощущения. Что пальцы осторожно массирующие кожу головы способны завести получше скачущих от феромона гормонов. Что чужое желание больше не будет казаться отвратительным.

Хелен размякла и таяла в сильных руках, напрочь забываясь и отвечая на ласку. Но стоило только осознать это, и львица испугалась, отталкивая от себя мужа.

И теперь она лежала и крутила произошедшее в голове, подавляя желание покатиться по кровати и поорать в подушку. Негоже показывать альфе, как на нее подействовала их близость. А что бы было, будь она чиста от настойки против истинных уз?

Хелен не стала отмахиваться и глубоко задумалась над этим. Первое, если бы капель не было бы с самого начала и у них случилась бы близость — быть беде. Хелен возненавидела бы себя, извела бы свою пару и из-за этого могла ослабнуть стая. Сменился бы вожак, тьфу-тьфу если не Мейсон или кто-то из его свиты. Мейсон был пронырливым и нельзя отрицать — смышленым, но не самым сильным из них. Нет, принимать настойку до появления Лайнела было верным решением.