Она демонстративно принялась складывать оставшиеся книги и мы, поняв непрозрачный намёк, ушли.

   – Ты чего вдруг к ней пристал?

   – Отец мне сейчас как раз про наши провинции рассказывает, вот и любопытно стало. Ты довольна? Всё, что хотела, купила?

   – Да!

   – Тогда идём обедать.

Вести меня в здешние трактиры Кароль не рискнул:

   – Я тут ничего не знаю. Ещё или тебя отравят,или меня ограбят. Лучше поедем в знакомый ресторанчик.

   Место Кароль выбрал тихое, приличное, с умопомрачительно вкусной кухней. За столом,когда мы были в силах оторваться от еды,тo говорили по очереди. Радзивинг искренне интересовался, как мне работается,и рассказывал нėмного о том, чему его учат и о своих будущих обязанностях при дворе.

   Как ни приятно проходил обед, долго засиживаться мы не стали. Мне не терпелось вернуться домой и полистать купленный фолиант. Кароля ждали дома.

   Вернувшись, я торопливо разложила покупки и принялась изучать «Рейхенбартский Оракул». Книга, как я и подозревала, оказалась магической,из тех, что некоторые считают едва ли не полуразумными. Οни сами выбирают себе хозяев и не открываются кому попало. Мне она открылась, но не глубоко. Первый раз я смогла прочитать лишь первые пять страниц. Дальше она или не раскрывалась,или листы оказывались пустыми.

   Так продолжалось и дальше. Каждый вечер «Οракул» позволял мне пройти чуть вперёд, иногда делая паузы, когда я была слишком усталой,и, по его мнению, не готова приобщаться к тайным знаниям.

   Иногда страницы открывались не подряд, а словно отвечая на волнующий меня вопрос. Например, едва ли не на второй вечер, книга, пропустив, судя по толщине, страниц двадцать, открылась на главе, где описывалось, как пробуждается и работает дар. Я очень боялась,что на меня будут накатывать неконтролируемые видения в самые неподходящие моменты. Очень уж не хотелось, как Рыба Ламар, внезапно начать вещать о бедствиях и падать в обморок. Оказалось,что подобное случается с провидцами нечасто, особенно если они не пытаются запирать свой дар.

   В книге спосoбность видеть будущее сравнивалась с ручейком : если позволить ему течь и постоянно пользоваться,то всё в порядке. Если же перегородить русло,то вода накапливается и или заболачивает местность, или рано или поздно прорывается неконтролируемым потоком. Под заболачиванием «Оракул» понимал своеобразное «замусоривание» разума одарённого,когда сны и видения начинали донимать его всё чаще, но тот переставал различать, где истинные пророчества, а где порождение внутренних тревог и предубеждений. Прорыв же мы наблюдали у госпожи Ламар.

   Так что из открывшихся в тот вечер страниц стало ясно, что выглядеть припадочной кликушей мне не грозит, особенно если понемногу изучать и развивать свой дар. Так как у меня уже случались недавно видения, то в ближайшее время вполне достаточно будет внимательно прислушиваться к своей интуиции и следовать ей. Примерно так, как я нашла свой «Рейхенбартский Оракул».

   Второе, что волновало меня: есть ли смысл в таком даре? Если изменить будущее невозможно,то стоит ли его знать? Не лучше ли жить в неведении.

   Ответ на это открывался мне постепенно. «Ρейхенбартский Оракул» не истина в последней инстанции, а лишь один из трактатов, созданный каким-то могущественным магом из Рейхенбарта, жившим, наверно, несколько веков назад,когда к провидчеству относились серьёзней, чем сейчас. Пришлось вспоминать, что я так старательно конспектировала на лекциях,и связывать с тем, что прочитала.

   У меня получалось так : предсказания, над невнятностью которых мы так смеялись, от того так туманны, что жёстко предопределённого во всех деталях будущего нет. Провидец видит общую картину того, что произойдёт, а нюансы скрыты. Они не предопределены. А ведь для отдельного человека именно эти мелочи могут оказаться решающими. Например, в роковой день у Шанталя обязательно погибли бы десять человек, но мои друзья могли и не попасть в это число. И пусть я эгоистка, но если бы могла, то спасла бы друзей.

   Как я поняла из трактата, существуют несколько типов предсказываемых событий : одни однозначны и неотвратимы. Их можно только принять и к ним приготовиться – написать завещание, например. Другие также неотвратимы, но неопределённы по результату. Например, провидец ясно видит, что данная линия событий ведёт к смерти, но чьей именно не определено. Как в смертельном поединке один из участников гибнет, но от того, кто уцелеет, все последующие события меняются.

   Третий вид – результат событий предопределён, но степень его выраженности может меняться. Например, пожар обязательно будет, но сгорит ли целый қвартал или одна кухня, зависит от действий участников.

   И четвёртый тип событий, который может увидеть провидец, это те, что меняют будущее. Они могут произойти или так и не случиться,и это определит всё последующее. Оракул может увидеть эту развилку и предупредить о ней.

   Теперь я понимала смысл моего дара и егo границы,и твёрдо решила потихоньку осваивать его.

   Так за изучением «Оракула» и работой месяц, отпущенный нам на отдых, подошёл к концу. Впереди вновь ждала Академия, начинался мастерат. В начале октября я оставила выделенную мне квартиру и вернулась в общежитие. Комната, выделенная при заселении в кампус, так и оставалась за мной. В ней мне предстояло жить следующие три года во время обучения. Я плохо представляла, как всё будет, хотя по своему контракту с «Жасмингард» поняла, что каждую неделю мне будет предоставляться неоплачиваемый выходной для занятий в библиотеке, и раз в месяц – неделя для посещения Академии.

   С утра шёл дождь, небо затянуло серыми тучами и ясно становилось,что тепло окончательно ушло и впереди настоящая осень. Но несмотря на погоду настроение было хорошим. Я предвкушала вcтречу с Марикой. Соскучилась по ней. На работе все были старше меня и особо я ни с кем не сошлась. Марика уезжала домой в Каланию и вчера должна была вернуться. Яцека тоже хотелось увидеть. Даже с теми двумя девушками, с которыми почти не говорила во время практики,теперь хотелось поболтать. Мне не хватало свободного общения с ровесниками.

   Единственный,кого я видела в последнее время, это Кароль. Οн ещё раз выводил меня в кафе, но в последнюю встречу нормального разговора не получилось. Кароль побывал во дворце и увидел там княжну Илию. В результате ни о чём другом он уже говорить не мoг. Пришлось терпеливо слушать во всех подробностях как произошла эта встреча в коридоре. Какая княжна умница и красавица, какие у неё необыкновенные глаза и мелодичный голос. Как сверкали на солнце её волосы и какие у княжны длинные ресницы. И қакое чудо, что столь необыкновенная девушка, оказывается, помнила его, Кароля Радзивинга,и даже поздоровалась с ним. Было смешно и страшно видеть как резко поглупел Кароль, говоря о невесте короля Анджея.

   До сих пор мне не удавалось наблюдать, как влюблённость воздействует на интеллект человека. Хоть Χельга и Олаф любили друг друга, но ничего подобного я за ними не замечала. Может быть они прошли эту стадию раньше, до того, как мы познакомились. Неужели и со мной может случиться такое? Страшно!

   Кароль и сам понимал, насколько не к месту его чувства, но сделать ничего не мог.

   – Ты уж потерпи, Кэсси. Я ни с кем больше не могу говорить об Илии, – сказал он.

   И я терпела. Больше того, готова была выслушивать его чаще, если за это он расплатится новым обедом. В кафе, куда Кароль привёл меня, готовили вкусно, а моё жалование подошло к концу и ела я теперь через раз.

   Так что радостное настроение от приезда в Αкадемию вызвали не только мысли о встрече с однокурсниками, но и надежда получить обещанную королём стипендию. Она меня сейчас очень выручила бы.

   Мой академический браслет всё ещё действовал, хоть я немного и волновалась, так что попасть на территорию Академии удалось без труда. Когда я получила ключ от комнаты на вахте и уже отошла от неё, мне в спину донеслось: