— Он подозревается в этих убийствах.

Грот пожал плечами и нажал кнопку, открывающую полноростовой проходной турникет.

— Охранник внутри обыщет тебя и откроет дверь камеры.

— Спасибо, — сказал адвокат, забирая удостоверение личности и проходя через турникет.

— Идиот, — сказал Грот, не удосужившись оторваться от экрана компьютера, чтобы убедиться, что адвокат не услышит.

Четыре минуты спустя стало ясно, что, в конце концов, партия пасьянса в этот раз не сойдётся.

Грот выругался, тут же услышал, как кто-то рядом откашлялся, и увидел человека в маске, стоящего за турникетом. Грот был на мгновение озадачен, а потом узнал плоскую кепку и бомбер.

— Это был короткий разговор, — сказал Грот.

— У него что-то болит, он просто рыдает и вопит, — ответил адвокат. — Необходимо вызвать врача для него, а после этого я вернусь.

— О, доктор только что был там, но не смог выяснить, что с ним не так. Парень получил обезболивающее, поэтому я уверен, что он скоро перестанет выть.

— Он кричит так, будто вот-вот умрёт, — сказал адвокат, направляясь к выходу. Грот смотрел ему вслед. Что-то было не так, но он не мог понять, что именно. Он нажал кнопку вызова.

— Свейн, как дела у номера 14? Всё ещё кричит?

— Кричал, когда я открыл дверь, чтобы впустить адвоката, но когда я подошёл, чтобы выпустить адвоката обратно, перестал.

— Ты заглянул внутрь?

— Нет. А что, надо?

Грот колебался. Его обычная линия поведения — и она была основана на опыте — заключалась в том, чтобы позволить заключённым кричать, плакать и орать, не обращая на это слишком большого внимания. У них изъяли всё, чем они могли бы навредить себе, и если будешь прибегать каждый раз, когда они начинают ныть, они вскоре поймут, как обеспечить себе внимание, точно так же, как плачущие младенцы. В ящике, который всё ещё стоял перед ним, лежали личные вещи заключённого в четырнадцатой камере, когда его привели, и Грот автоматически взглянул на них в поисках чего-либо, что могло дать ответ. Служба хранения вещественных доказательств и изъятия уже забрала пакетики с кокаином и деньги, поэтому всё, что он увидел, это ключи от дома, ключи от машины и измятый билет в театр с надписью «Ромео и Джульетта». Никаких упаковок с лекарствами, рецептов или чего-либо ещё, что могло бы дать подсказку. Он извернулся в кресле, почувствовал укол боли, защемив один из геморроидальных узлов, и выругался себе под нос.

— Ну? — спросил Свейн.

— Да, — хрипло ответил Грот. — Да, проверь этого ублюдка.

Эуне и Эйстейн сидели за одним из столов практически безлюдного буфета в клинике «Радиум». Трульс пошёл в туалет, а Харри стоял на террасе возле буфета с телефоном у уха и сигаретой в уголке рта.

— Ты доктор по такого рода вещам, — сказал Эйстейн и кивнул в сторону Харри. — Что не даёт ему покоя?

— Не даёт покоя?

— Заставляет продолжать расследование. Он не перестаёт работать, даже сейчас, когда парня поймали, а ему больше не платят.

— Ах, это, — сказал Эуне. — Полагаю, он в поисках порядка. Ответа. Потребность в этом часто ощущается острее, когда всё остальное в твоей жизни сумбурно и лишено смысла.

— Окей.

— Окей? Ты не выглядишь довольным ответом. А в чём, по твоему мнению, причина?

— По моему мнению? Ну хорошо. Всё точно так же, как ответил Боб Дилан, когда его спросили, почему он продолжает гастролировать даже после того, как стал миллионером и его голос испортился: «Это то, что я делаю».

Харри опёрся на перила, держа телефон в левой руке и затягиваясь единственной сигаретой, которую он позволил себе взять из пачки «Кэмел» Александры. Возможно, принцип умеренности можно применить и к курению. Ожидая ответа на другом конце, он заметил человека, стоящего внизу на слабо освещённой автостоянке. Мужчину, взгляд которого был устремлён на Харри. С такого расстояния было трудно увидеть детали, но на шее у него было что-то белое. Свежевыстиранный воротник рубашки, шейный бандаж. Или воротничок священнослужителя. Харри попытался выбросить из головы мысль о мужчине в «Камаро». Он получил свои деньги, зачем ему теперь охотиться на Харри? Ещё одна мысль пришла ему в голову. То, что он сказал Александре, когда она спросила, почему он не считает, что убил того человека ударом в горло. «Если бы он умер, я не думаю, что его друзья после этого оставили бы меня в живых». После. После того, как убедятся, что получили свои деньги.

— Хельге.

Харри оторвался от своих мыслей.

— Привет, Хельге, это Харри Холе. Я взял твой номер у Александры, она сказала, что ты сейчас можешь находиться в Институте судебной медицины, работая над докторской диссертацией.

— И она не ошиблась, — сказал Хельге. — Кстати, поздравляю с арестом.

— Мм. Я собирался попросить тебя об одолжении.

— Выкладывай.

— Существует паразит под названием «Токсоплазма гондии».

— Ага.

— Тебе известно о нём что-нибудь?

— Это очень распространённый паразит, а я биоинженер.

— Окей. Я тут подумал, можешь ли ты проверить, не было ли у жертв этого паразита. Или его мутировавшей версии.

— Понимаю. Хотелось бы, но этот паразит сконцентрирован в мозге, а у девушек он был удалён.

— Да, но мне сказали, что паразит может быть и в глазах, а убийца оставил один глаз Сюсанны Андерсен.

— Верно, они также сосредоточены и в глазах, но уже слишком поздно. Останки Сюсанны отправили на похороны, которые должны были состояться сегодня утром.

— Знаю, но я проверил. Похороны действительно были назначены на сегодня, но тело всё ещё находится в крематории. У них большая очередь, поэтому её кремируют только завтра. Я получил устное постановление суда по телефону, так что я могу сейчас приехать туда, забрать глаз, а затем отправиться к тебе. Подойдёт такой вариант?

Хельге недоверчиво рассмеялся.

— Хорошо, а как ты собираешься удалить глаз?

— Хороший вопрос. Есть предложения?

Харри ждал. Пока он не услышал вздох Хельге.

— Строго говоря, это можно рассматривать как часть аутопсии, так что мне лучше пойти туда и сделать это самому.

— Страна в долгу перед тобой, — сказал Харри. — Встречаемся там через тридцать минут.

Катрина шла так быстро, как только могла, по следственному изолятору. Сон Мин был прямо позади неё.

— Открывай, Грот! — крикнула она, и дежурный полицейский безропотно сделал, как ему было сказано. На этот раз Грот выглядел скорее шокированным, чем сварливым. Но это было небольшое утешение.

Катрина и Сон Мин протиснулись сквозь вращающиеся прутья турникета. Охранник придержал открытой дверь, ведущую в коридоры между камерами заключения.

Дверь камеры номер 14 была открыта. Даже в коридоре она чувствовала запах рвоты.

Она остановилась в дверях. Через плечи двух медиков она увидела лицо человека, лежащего на полу. Или, скорее, то, что когда-то было лицом, но теперь представляло собой лишь кровавую массу, переднюю часть головы, где фрагменты носовой кости были единственными белыми пятнами на красном месиве плоти. Как… Катрина не знала, откуда взялись эти слова… кровавая луна.

Её взгляд остановился на том месте на кирпичной стене, о которое мужчина, очевидно, бился головой. Должно быть, он сделал это совсем недавно, потому что полусвернувшаяся кровь всё ещё стекала по стене.

— Инспектор Братт, — сказала она. — Мы только что получили сообщение. Он …?

Доктор поднял взгляд.

— Да. Он мёртв.

Она закрыла глаза и выругалась про себя.

— Можно ли что-нибудь сказать о причине смерти?

Доктор мрачно ухмыльнулся и устало покачал головой, как будто это был идиотский вопрос. Катрина почувствовала, как в ней закипает гнев. Она увидела на его куртке логотип «Врачей без границ»⁷⁷, вероятно, он был одним из тех врачей, которые провели несколько недель в какой-нибудь зоне боевых действий и всю оставшуюся жизнь играли роль закоренелого циника.