Катрина заметила, что, несмотря на то, что Харри говорил нейтральным, почти ровным тоном, без мимики и драматических жестов, он полностью завладел вниманием присутствующих.

— История серийных убийц полна случаев обезглавливания. Эд Гин отрубал головы своим жертвам и вешал их на столбики кроватей. Эд Кемпер отрезал голову своей матери и занялся с ней сексом. Но, возможно, в нашем случае больше параллелей с Джеффри Дамером, который убил семнадцать мужчин и мальчиков в восьмидесятых годах. Он встречался с ними на вечеринках или в клубах, поил их или давал наркотики. Кое-что, к чему я ещё вернусь, возможно, имело место и в нашем случае. Затем Дамер вёз своих жертв домой. Убивал их, обычно с помощью удушения, пока они были одурманены наркотиками. Занимался сексом с трупами. Расчленял их. Просверливал отверстия в голове, заливал туда различные жидкости, типа кислоты. Отрезал голову. Съедал отдельные части тел. Он рассказал своему психологу, что сохранил головы, потому что боялся быть отвергнутым, и таким образом хотел добиться того, чтобы они никогда не смогли покинуть его. Отсюда и параллель с собирателями душ Новой Гвинеи. Но Дамер пошёл дальше, он верил, что жертвы останутся с ним, если съесть часть их тела. К слову сказать, психологи полагали, что Дамер не был невменяемым для правосудия, они думали, что он всего лишь страдал некоторыми расстройствами личности. Как и большинство из нас, он мог бы нормально жить в обществе. Другими словами, Дамер был человеком, который мог бы сейчас сидеть среди нас, и совсем необязательно, что мы заподозрили бы его в чём-либо. У тебя вопрос, Ларсен?

— Наш преступник отнял у Сюсанны не голову, а её мозг. У Бертины он отнял и голову, и мозг. Получается, ему нужны мозги? И в этом случае, служат ли мозги трофеями?

— Мм. Мы различаем трофеи и сувениры. Трофеи — это символы того, что ты победил свою жертву, и в таких случаях часто используются головы. Сувениры используются как напоминание о половом акте и для последующего сексуального удовлетворения. Я не знаю, чем мозги отличаются в этом отношении. Но если нам надо делать выводы, основанные на том, что мы знаем о серийных сексуально озабоченных убийцах-психопатах, то есть множество причин для их действий, точно так же, как и для действий других обычных людей. И именно поэтому не существует общих моделей поведения, по крайней мере, настолько детально прописанных, что позволяли бы нам легко предсказать их следующий шаг. За исключением одной вещи, которую мы можем предположить с большой долей вероятности.

Катрина знала, что это не была драматическая пауза, просто Харри нужно было перевести дыхание и в то же время сделать почти незаметный шаг в сторону, чтобы обрести равновесие.

— Что они будут убивать снова.

В последовавшей тишине Катрина услышала тяжёлые, быстро приближающиеся шаги в коридоре снаружи. Она узнала их звук и поняла, кто это. Возможно, Харри тоже услышал их и догадался, что его время на исходе. Во всяком случае, он ускорился.

— Я думаю, что этот человек охотится не за головами, а скорее за мозгами жертв. Отрезание головы Бертины означает только то, что он совершенствует свой метод, что также является типичной чертой классического серийного убийцы-психопата. С прошлого раза он усвоил, что извлечение мозга на месте преступления требует времени и, следовательно, более рискованно. Кроме того, когда он увидел результат пришивания скальпа обратно и понял, что это будет обнаружено, он решил, что для того, чтобы скрыть тот факт, что на самом деле ему нужен был мозг, было бы лучше взять всю голову целиком. Я не думаю, что он задушил Бертину в попытке ввести полицию в заблуждение, заставив её думать, что Сюсанну убил кто-то другой. Если бы это было важно, он бы не выбрал Скюллерюд второй раз и не оставил бы оба тела обнажёнными ниже пояса. Причина изменения метода убийства была прагматичная. Он испачкался кровью, когда перерезал горло Сюсанне, это видно по следам брызг крови. Кровь на его руках, лице и одежде означала, что его заметят, если он встретит кого-нибудь на обратном пути. И ещё ему нужно было выбросить одежду, помыть машину и так далее.

Дверь открылась. Конечно же, это была Бодиль Меллинг. Она заняла позицию в дверном проёме, скрестив руки на груди, устремив на Катрину взгляд, не предвещающий ничего хорошего.

— Также это было причиной того, что он привёл её на озеро. Так он меньше всего мог испачкаться кровью, удерживая её голову под водой и одновременно отрезая её. В этом смысле этот серийный убийца похож на большинство из нас. Чем чаще мы что-то делаем, тем лучше у нас получается. В данном случае это плохая новость для того, что может произойти в будущем.

Харри посмотрел на Бодиль Меллинг.

— Ты так не думаешь, главный суперинтендант?

Уголки её рта приподнялись в подобии улыбки.

— Что будет дальше, Холе, так это то, что ты немедленно покинешь это здание. Затем мы обсудим в своём кругу, как мы интерпретируем правила, касающиеся доступа частных лиц к информации без разрешения.

Катрина почувствовала, как у неё перехватило горло от смеси стыда и гнева, и поняла, что по её голосу это будет слышно.

— Я понимаю твоё беспокойство, Бодиль. Но само собой разумеется, Харри не был предоставлен доступ к...

— Как я уже сказала, мы разберёмся с этим в своём кругу. Не мог бы кто-нибудь, кроме Братт, сопроводить Холе к выходу? А ты, Братт, пойдёшь со мной.

Катрина бросила отчаянный взгляд на Харри, который в ответ лишь пожал плечами, а затем последовала за Бодиль Меллинг, прислушиваясь к дробному стуку каблуков по полу коридора.

— Честное слово, Катрина, — сказала Меллинг, когда они были в лифте, — я предупреждала тебя. Не связывайся с Холе. И всё же ты это сделала.

— Мне не давали разрешения приглашать его в качестве члена группы, но здесь он в качестве консультанта, человека, который делится своим опытом и сведениями, ничего не получая взамен. Ни денег, ни информации. Я считаю, что это входит в сферу моей ответственности.

Лифт звякнул, сообщая, что они прибыли на свой этаж.

— Правда? — сказала Меллинг, выходя.

Катрина поспешила следом.

— Кто-то прислал тебе сообщение из конференц-зала?

Меллинг кисло улыбнулась.

— Ах, если бы нам нужно было беспокоиться о сознательном сливе информации такого рода.

Меллинг вошла в свой кабинет. Старший инспектор Крипоса Уле Винтер и руководитель пресс-службы Кедзиерски сидели за небольшим столом для совещаний, перед каждым из них стояла чашка кофе и лежал экземпляр газеты «Дагбладет».

— Доброе утро, Братт, — сказал глава Крипоса.

— Мы сидим здесь и обсуждаем утечки информации по делу о двойном убийстве, — сказала Меллинг.

— Без меня? — спросила Катрина.

Меллинг вздохнула, села и жестом пригласила Катрину последовать её примеру.

— Без кого-нибудь из тех, кто может теоретически стоять за утечками. Нет причин принимать это на свой счёт. Мы могли бы сейчас обсудить это непосредственно с тобой. Я полагаю, ты видела, что сегодня написал Воге?

Катрина кивнула.

— Это скандал, — сказал Винтер, качая головой. — Иначе не скажешь. У Воге были подробности расследования, которые могли быть получены только из одного источника — от нас. Я проверил своих людей, которые занимаются этим делом, и никто из них за этим не стоит.

— Как ты их проверил? — спросила Катрина.

Винтер проигнорировал это, просто продолжая качать головой.

— А теперь, Братт, ты приглашаешь конкурентов?

— Может, ты и конкурируешь с Холе, лично я — нет, — сказала Катрина. — А для меня кофе есть?

Меллинг удивлённо посмотрела на неё.

— Но вернёмся к утечкам, — продолжила Катрина. — Дай мне несколько советов о том, как проверять своих коллег, Винтер. Слежка? Перлюстрация электронных писем? Допрос с помощью китайской пытки водой?

Винтер посмотрел на Меллинг так, словно взывал к здравому смыслу.

— Но я проверила кое-что ещё, — сказала Катрина. — Я проследила и проверила, что есть у Воге, а чего нет. И оказывается, что всё, что он, похоже, знает о деле, появилось в печати после того, как было занесено в отчёты, поданные в базе BL. Это означает, что утечка могла произойти от любого сотрудника полицейского управления, имеющего доступ к этим файлам. К сожалению, система не регистрирует, кто и какие файлы просматривал.