Индеец затрясся, как котёнок.

—За это ты будешь жестоко наказан! — продолжает дух.

Ветер гулко завывает оглушающий потоком снося снег с верхушек гор.

Индеец в страхе пятится назад, будто пытаясь увернуться от невидимого удара.

—Будут мне свидетелями тринадцать небес и девять подземных миров— отныне, духи всех уровней отвернутся от твоего племени, а дух тотема вовсе угаснет, отказываясь защищать, даже от мелких невзгод. Слезами, потом и кровью не смыть твой коварный замысел, что будет стоить честным индейцам их мирной жизни. Они, словно каторжники будут отбывать срок вдали от милости небесной. И каждый, чьё время выйдет на Земле, не попадёт ни на одно из небес, ни в один из подземных миров. Души будут неприкаянно скитаться в вечным небытие.

— Нет, пожалуйста, нет,— обрывающимся голосом взмолился индеец,— как мне искупить свою вину? Я не знал, я хотел лучшего для своего народа. Я мечтал стать достойным вождем и служить во благо Великим небесам,— вознося руки быстро тараторит индеец.

Дух на секунду стихает, а потом заливает пространство жутким гоготом.

— Ты так жалок, что в пору броситься в пропасть пожертвовав собственной жизнью. Но я тебя хорошо знаю, ты и этого не сделаешь, Вихо.

Вихо в свою очередь преисполненный желанием все исправить встает с колен и решительно делает шаг к пропасти. Дух откидывает его подальше от края.

Индеец снова , не отступая устремляется в направлении обрыва, при этом приговаривая:

— Я не позволю чтобы мой народ страдал.

Но ветер оскалившемся зверем снова отшвыривает его. Тяжело дыша он в очередной раз встаёт на колени, ничтожный в сравнении с могущественным духом и дрожа от бессилия:

— Великий дух, ты не даёшь мне покориться судьбе и искупить вину.

— Ты навредил слишком многим чтобы просто уйти в небытие. Однако, Твое желание исправить содеянное даёт надежду на то, что в твоей, заполненной бесами душе осталось место свету.

Дух замедляется, будто подбирая наказание посуровее.

— Приказываю ступать обратно и поведать своему племени, что духи отвернулись от вас и жизнь ваша на земле будет хуже, чем в девятом подземной мире, где каждый день индейца—забвение и муки. В случае, если они останутся верны и будут нести наказание с тобой бок о бок, мы дадим шанс доказать, что твоя охваченная бесами душа излечилась. В этот благословенный момент, придёт в племя белое дитя с шошонское кровью. Именно ему по праву будет принадлежать медальон. Отныне, этот ещё нерожденных ребёнок душа камня вождей.

И если он когда - нибудь добровольно отдаст тебе его, лишив при этом себя жизни—только в этом случае, ты станешь полноправным хозяином кристалла. Душа ребёнка поселится в медальоне и станет служить тебе защитой. И будет талисман передаваться из поколения в поколение, наполняя силой и мощью твой будущий род.

******

Моя и без того лабильная нервная система трещит по швам. Шаман судорожно хватаясь за грудь, тяжелым грузом падает на колени весь сотрясаясь от приступов неуемной агрессии. Рот его перекосила злоба, глаза мигом налились кровью.

Он только выдыхает еле слышно:

— Ты.... ты... как.... за что?

— Shuanto аuriv,— плюет ему в лицо горделивый индеец, при этом бровь его предательски дёргается, будто пульсирует.

В глазах вождя вдруг мелькает ужас от понимания, что все эти годы рядом с ним был совсем не его верный слуга, а расчетливый злопамятный мальчишка.

— Я сын благородного индейца Моки, чья душа, благодаря тебе, никогда не воссоединится с духом. Он согрешил, лишив себя жизни. Сделал это сам, но чьими руками? Смерть его на твоих хилых плечах, мелочный ублюдок.

Старик судорожно хватается за медальон. Что-то отрывисто нашептывает….

Но ничего не происходит.

Вождь тлеет на глазах, последние секунды его существования словно пыль в песочных часах стремительно проскальзывает через узкое горлышко.

—Жизнь слишком высокая цена за потерю какой то безделушки,— Точо смачно харкает ему в лицо при этом грубо срывая медальон с шеи,— а теперь в шаге от блаженства— сдохни.

Вихо бессильно падает на пол, отчаянно борется, не верит, что пришёл его конец— барахтается ногами, словно жук в воде.

Я так и не могу решить чудится мне эта сцена или нет. Возможно, галлюцинации о которых говорил вождь полностью захватили мой разум.

Вот я словно из далека наблюдаю, как к моему неподвижному телу прихрамывая устремляется Мэкхья, отдалённо чувствую его сильные руки вокруг своей талии. Он прижимает меня к себе лаского убаюкивая, словно ребёнка.

Губы мои разлипаются, сдавливающий горло терновый венок расходится.

— Держи меня,— жалобно шепчу, цепляясь за ускользающие нити сознания. Но лицо индейца круговоротом сливается в один непонятный узор, а меня вновь поглощает удушающая темнота.

— Я передала ей «маленькую смерть», —обеспокоено шепчет Юна.

— Как вы посмели что-то проворачивать за моей спиной?— в отчаянии рычит Точо.

Он сидит запустив руки в волосы, готовый вот-вот снять с себя скальп. И без того непривлекательное лицо потемнело, глаза впали, а рот скривился от боли.

— Она очнётся,— успокаивающе шепчет бабушка Юна поглаживая широкое плечо горячо любимого внука.

— Я не добавлял яду. В спешке добавил слишком много твоей сонной травы. Но змеиный яд.... Откуда он там взялся?

— Мы окурили ее живым дымом, если Великому духу будет угодно.....

— Он был змеиный, а она до смерти боится змей, понимаешь что это значит?— перебивает Точо словно обезумевший.

— Да, это ее дух смерти. Но лучше умереть от яда змеи, чем стать заложницей медальона,— тяжело дыша замечает старушка.

— Не терплю когда вмешиваются в мои дела,— снова взрывается индеец.

Вдруг в вигвам врывается Вона. Она размашистыми шагами направляется к горящему негодованием мужчине:

— Твой гнев справедлив. Я готова понести наказание. Не стоило... Но я хотела помочь ей.

Оторопевший Точо не сводит с индианки глаз жадно глотая воздух:

— Уйди прочь, пока я не наговорил...

— Я стерплю,— делает к нему шаг, затем второй..

— Вона,— нетерпеливо выдыхает индеец.

— Прости.

— Нет, это моя вина. Я не углядел, как этот Чертов Аскук подлил яд. Он совсем обезумел, возомнил сам прикончить ее. А про письмо, как Вихо прознал не пойму… Не терплю когда мешаются под ногами….. или лезут в мои дела,— в очередной раз повторяет,—Полоумный индеец толком не знал ничего. Я рассеку его тело пополам…. В племени нет места предателям.

— Точо....— Вона нежно кладёт ему руку на грудь,— мы все очень устали. Годы в изгнании сделали нас черствыми и отчаянными. К тому же, многие и понятия не имели о планах Вихо. Он снова подверг опасности жизнь своего маленького народа в погоне за безграничной властью. Старость не прибавляет мудрости. А ты... ты спас всех нас.

Он отрицательно качает головой будто яростно отгоняя ее слова.

— Ты мой герой.

*********

Я парю. Так высоко над землей я ещё не бывала. Облетаю кругами вершины замёрзших гор, что словно огромные медведи укутаны в жемчужные шкуры.

Под ними лазурной корочкой покрылось озеро невероятной красоты. Оно как голубое блюдце, природой разукрашенное неповторимыми узорами. Льдинка к льдинке.

Прозрачная гладь озёра криво отражает пушистые облака. Я тяну одно из них на себя, смело ныряю в него и проваливаюсь в мягкую перину сотканную из золотых небесных нитей. Она приятно окутывает, нежно укачивает.

Безмятежность пронзает каждый миллиметр тела, откликаясь в мышцах сладкой истомой.

И вот я почти погружаюсь в розовые мечты, где босыми ногами бегаю по пустынному берегу….

—Амо!

Вдруг хриплый голос заполняет все пространство под аккомпанемент обеспокоенных женских воплей. Все они зовут меня. Нетерпеливо требуют моего внимания. Звук нарастает хватая за горло и сливается в тревожный гул.