Но стоит мне только добраться до треугольного полога, как его откидывает старушка Юна, а следом за ней плетётся Точо.

Взгляд ее тёплый, но лицо выражает серьезность. Она все поняла и ей определенно не понравилась моя импульсивность. Я и сама не в восторге, но быть тут пленницей, последнее, чего хотелось бы.

— Отдохнула? — с хитрым прищуром спрашивает старушка.

— Вполне.

— Что видела? - интересуется, по хозяйски снимая чайник с костра.

Я недоверчиво озираюсь. Неужели все индейцы видят такие сны? Совсем не спят спокойно? Но Мэкхья толком не придал значение моим снам.

Спасая меня от затянувшихся размышлений она поясняет:

— Сонные травы: лакота, шалфей, бузина и корни одуванчика,- кивает в сторону моей кружки,- либо Великий дух сновидений почти сразу забрал тебя, либо ты измоталась вусмерть,— на последних словах она вновь бросила на Точо неодобрительный взгляд.

Он в свою очередь делает как можно более беспечный вид, будто не причастен ко всему происходящему.

— Ва нэта!— приказывает ему Юна.

Точо поняв, что обращаются к нему с тяжелым вздохом покидает вигвам.

Смешно наблюдать за тем, как такой большой серьёзный мужчина, вселяющий, как минимум страх, не в силах противостоять хрупкой старушке.

— Мой внук обидел тебя, дитя. Прости его, у сильного индейца доброе сердце.

Бабушки всегда любят своих внуков, нет смысла переубеждать в обратном.

Она не видела, как он дышал насилием настигнув нас с Мэкхьей после двухдневного преследования.

Не видела, как он бросил израненного индейца погибать в горах. Нет.

Родные зачастую понятия не имеют с какими демонами дружат их близкие. Маски, образы, меняются, как перчатки.

А члены семьи, друзья, знакомые, мало того не догадываются, что любимый носит рубашку лжи и лицемерия, так ещё и своим безграничным принятием и вселюбовью подпитывают на свершение новой подлости. Все они своего рода соучастники.

«Знала бы ты, бабушка Юна, что твой внук не просто пощёчину влепил, а сделал это так смачно, что чуть не выбил мне зубы. Добрый человек способен на такое?»

Я пытаюсь скрыть сожаление, мне действительно жаль старушку.

— Пей, — протягивает очередную порцию своего фирменного варева, — Отвар придаст тебе сил, бодрости и....,— немного помешкав добавляет,— прояснит ум.

Я машинально протягиваю руку. Нет сомнений на счёт искренности старушки Юны.

«Юна...Юна...Юна...»- имя эхом проносится по лабиринтом памяти, но почти поймав воспоминание за хвост, растворяется.

И вдруг я понимаю, что отвар проясняет ум до такой степени, что я толком вспомнить не могу, какой дорогой сюда пришла.

План сбежать разваливается на глазах, как карточный домик. Меня передергивает, резко встаю проливая остатки злосчастного зелья, по другому никак не назовёшь.

— Что ты мне дала выпить? Ты тоже с ними заодно? Я думала, ты благородная женщина, а ты хочешь насильно держать меня здесь?

Я мечусь из стороны в стороны. Уму не постижимо, я только минуту назад помнила, как выбраться отсюда. Был какой то проход. Одолеваемая яростью, я хочу взорваться от гнева и огненным жаром испепелить это племя к чертям!

Я спокойно выпила эту дрянь, комар носа не подточил бы!

— Ты лживая старуха, Юна,- абсолютно игнорируя ее почтенный возраст выпаливаю я.

— Никто не обманывал тебя, Амо. Я проясняю ум, ненужная тебе информация отходит на задний план, — спокойно поясняет она, пытаясь потушить внезапно вспыхнувший огонь,— некоторые знания могут навредить нам, иногда стоит прислушаться к внутренним процессам. Не я выбрала, что ты забудешь, а твоя душа.

Вдруг в комнате стало невыносимо душно, не смотря на раннее утро. Воздух сжался тяжелым облаком.

— Ты обманным путём заставила выпить это,— презрительно показываю на опрокинутый керамический стакан, — не ожидала от тебя,- как лучшей подруге, в которой глубоко разочаровалась говорю я, хотя понимаю знакомы меньше суток.

— Научись слушать, или твой язык оглушит тебя! - настойчиво продолжает старушка.

Я нетерпеливо стаскиваю с себя платье, что противно пропиталось пролитыми ранее травами и мерзко липнет к телу. Зло кидаю его на пол, всем видом давая понять, что у старухи мало шансов вернуть мое доверие.

— Тебя стоит переодеться перед встречей с ним,— хватаясь за спину с трудом поднимается старушка. Семенит в направлении комода.

Некоторое время покопавшись в вещах, она наконец-то находит, что искала. Победоносно показывает находку, трепетно прикладывая ткань к себе, будто проверяя придётся ли вещь ей впору.

Мятое ситцевое платье изрядно выцвело, наверное, бабушка Юна носила его в ранней молодости. Она протягивает его мне. Немного помешкав возвращается к своему вареву, знаком давая понять, что я могу спокойно переодеваться за ширмой.

Зайдя за занавес, понимаю, что будучи среднего роста это подобие ширмы не прикроет даже наполовину. Но выбора нет, поэтому я наскоро переодеваюсь, каждый раз нервно поглядывая на вход. Не хватало ещё чтобы меня застали в неглиже!

Почти монашеский фасон платья приходится мне в пору.

— Ах как ты похожа на Вэнону, дитя! - восхищенно похлопав в ладоши хрипит старушка. Складывается впечатление будто у неё вот-вот начнётся кашель, но она старательно его сдерживает.

— Правда? Я никогда ее не видела, даже на фото. Какой она была?

— Бабушка, верно, рассказывала тебе? Она была совершенна, высокая статная девушка с длинными каштановыми косами. Она была не похожа на остальных и в тоже время вписывалась как нельзя гармонично в индейское бытие. Ни нашлось бы и одного индейца, кто посмел косо посмотреть в ее адрес. Одним словом— мы невероятно ценили ее, многие обожествляли ее — Юна грустно улыбнулась,— в хрупкое тело вложили необычайную мощь, она слишком рано повзрослела.

— Что ты имеешь ввиду?— путаясь в догадках спросила я, как ребёнок с интересом уставившись на старушку.

— Нет ну не дитя ли? — хлопнув себя по коленке захохотала она,— У каждого индейца есть дух покровитель, слышала о таком?

Отрицательно качаю головой.

Старушка вздыхает:

— И чему тебя Мискодит учила?

Виновато пожимаю плечами:

— Бабушка не любила разговоры о прошлом.

— Ее можно понять,— прогнав шуточный пелену продолжила та,— У каждого индейца есть дух покровитель. К примеру, у меня это природный дух. Как ты могла заметить, я тонко чувствую травы, цветы, коренья. Первое время рука сама тянулась к нужному соцветию и я будучи ребёнком уже знала, как именно можно его применять. Конечно, некоторым и за всю жизнь не удаётся восстановить связь с духом покровителем. Однако, если дар не раскрывать, дух отвернётся и жизнь будет наполнена пресным бытием. Каждый из нас ступил на Землю с определённым благословением, не пользоваться им кощунство, — мудро подмечает старушка, снова разливая нам травяной чай,— Но не каждый дар сладкий приз, для кого то, он горькое наказание. Так случилось и с Вэнононой. Твоя мать очень рано поняла своё предназначение, по-другому и быть не могло ведь она Маниту, а их дух насколько силён настолько и опасен. В нем сочетается тьма и свет, и лишь от человека зависит на какую сторону он прильнёт,— Юна многозначительно молчит в ожидании, что я выпью настой пока он горячий. Но мне не до него.

Мне до ужаса неловко признаться, что я понятия не имею о чем рассказывает старушка. И хоть я напрягаю каждую извилину— все тщетно. Прочитав нескрываемое недоумение в моих глазах Юна снова хрипло засмеялась:

— Мискодит думала скрыв правду защитит тебя. Но прошлое никогда нас не отпускает.

— Да-да, именно так она и сказала перед смертью. Прошлое нас никогда не отпускает.

— Пей, дитё, очищай разум.

Я с опаской делаю глоток.

— Быть проводником Маниту, на самом деле, большая удача как для индианки, так и для племени,— продолжает она,—благодаря силе Вэноны мы полностью отделились от племени одживбе, которые ещё со времён твоей бабушки притесняли нас. Плотно обосновались в лесу. Ещё маленькой девочкой, она была проводником и указывала, где вражеское племя расположено, откуда ждать очередной удар.