Снежка резко выдохнула, почувствовав прикосновение к своей обнажённой коже. Потому что её свободный топ просто соскользнул вниз, открывая для Егора очень заманчивые перспективы.

— Твою ж…, — прошипел Егор, не находя в себе сил включить мозг и отдать команду телу, чтобы хоть как-то поменять положение своей ладони.

[1] ЧСВ – чувство собственной важности. Обычно это выражение можно услышать в адрес людей, имеющих неоправданно высокую самооценку.

Только вот ни хрена подобного. Мозг ушёл в отключку. И рука никак не хотела возвращаться на место, но и делать какие-либо движения было страшно – а вдруг он всё испортит, и они откатятся на сто шагов назад? Он ведь потихоньку по крупицам доказывал ей день изо дня, что ему можно доверять. Что он не такой, как этот Потапин, он может себя контролировать. И налево ему шастать не хочется. Реально. Потому что… потому что это Снежка. И она другая. И с ней вообще всё по-другому. Да, терпеть отсутствие секса, когда рядом с тобой такая девушка, это ни хрена ни изи[1]. Но он справится, просто придётся какое-то время побыть в шкуре подростка, страдающего от спермотоксикоза. А именно так Теплов себя порой ощущал. Но ради Снежки… Ничего, немного потерпит.

Но как же хотелось… Вашу ж мать, да много чего хотелось! Но прям сейчас – до дрожи в руках сжать, покрутить… И если отбросить в сторону все опасения и морально этические вопросы (да в топку их вообще!), то он уверен, что Снежка была бы совсем не против такого расклада. Потому что чувствовал – она тоже завелась ни на шутку. Тут же все и так видно, как на ладони. То есть под ладонью… Чёрт! Ну не мастер он сравнений, вот вообще ни разу! Особенно сейчас в такой момент!

— Егор… пожалуйста, не убирай, — тихо прошептала Снежка, прогибаясь в пояснице и ещё больше открывая доступ к… новым горизонтам.

Да он сейчас сдохнет, если остановится! Вот на этом самом месте возьмет и скопытится! Пускай потом, если хочет, бьёт его по рукам или отругает за наглость, но он точно не прекратит своё маленькое исследование. Тем более, если Снежана сама его попросила…

Нет, он реально не ослышался? Или это уже слуховая галлюцинация на фоне ежедневного перевозбуждения? Она правда не хочет, чтобы он останавливался?

— Пожалуйста, — вновь простонала она, отдаваясь во власть его рук. Пока еще таких нежных, осторожных, точно выверяющих каждое касание. И потому ещё больше распаляя ее изнутри, поджигая реальность новыми яркими красками. – Ты… ты всегда останавливаешься.

И это было правдой. Он всегда замирал где-то на полпути, и потому Снежке приходилось довольствоваться малым. Он даже касался её практически всегда через одежду. А этого было чертовски мало! И ей, и ему. И вообще она же не слепая и прекрасно видела, как его пробивала дрожь, когда он каждый раз себя останавливал.

— Я боюсь… что тебе будет больно или неприятно… после всего, что ты пережила, — севшим голосом проговорил Теплов.

— Мне приятно… Очень…

Да чтоб вас! Егор не выдержал и резко развернул к себе девушку.

Снежана чувствовала, как пылает под его взглядом. Как по её коже стремительно разливается краска: от полыхающих огнём щёк и далее вниз, пока его глаза жадно скользили по её телу. И особенно уделяя внимание новым открывшимся участкам… Господи, что она творит? Сидит полуголая на коленях у парня ночью прямо посреди лагеря, когда их в любой момент могут застукать… Это только дети тихо мирно спали в своих кроватках. Но не все обитатели лагеря разделяли сейчас подобное времяпровождение. И потому то тут, то там им мог повстречаться народ – те же ребята вожатые, которые были не прочь веселиться до утра, или охранники, что раз в час делали обход. А они тут… Безумие! Которое она не в силах была остановить. Зато она была готова отдаться этому безумию, окончательно расплавившись в этих новых для себя ощущениях.

Снежана медленно, не сводя взгляда с Егора, убрала назад свои волосы – те несколько длинных прядей, что слегка укрывали её обнаженную грудь. А теперь она была вся перед ним открыта. И эта не просто телесная нагота. Душа и сердце тоже были открыты. И всё её существо сейчас потянулось к нему. Притяжение, противостоять которому она была не властна. Настолько сильное, какого она не знала прежде, буквально заполняющее каждое клеточку её тела.

Егор обхватил её лицо руками и впился поцелуем. Так нежно и так страстно… Так как может только он, напрочь выбивая последние разумные мысли из её сознания.

Катастрофически мало кислорода. И пульс грохочет где-то в горле.

Но невозможно остановиться.

Лишь бы он продолжал исследовать губами каждый участок её кожи. Лишь бы его руки настойчиво и властно очерчивали каждый изгиб её тела, то жадно сминая в порыве страсти, то переходя на нежные касания, точно пытаясь загладить вину за свою напористость. Или снизить градус охватившего их безумия. Если бы это было возможно…

— Снежан… — хрипло проговорил Егор, поплывшим взглядом. – Если мы продолжим, то… Я боюсь, что не остановлюсь. А здесь…

Егору хотелось отхлестать себя по губам за те слова, что он сейчас ей скажет. Грёбанный разум! Этот скотина не вовремя решил пробудиться в столь важный момент! Когда его тело вопит совершенно об обратном. Но это же была Снежка… его Снежка. И нужно было думать о ней. В первую очередь надо думать о ней – головой и сердцем. А не тем, что сейчас продырявит его штаны. Сейчас он поддастся импульсу, а потом… самое ужасное, если потом об этом будет сожалеть Снежка. А ведь она реально может горько пожалеть, если все произойдет именно так – на холодном деревянном полу за сценой посреди детского лагеря. Когда в любой момент могли нагрянуть охранники. Это ему было глубоко плевать – как и где. Но для Снежки он был уверен, что многие факторы были очень даже важны. Ему ещё не приходилось иметь дело с девственницами, судьба как-то его берегла до поры до времени от подобного экспириенса[2]. Но тут не надо было быть великим умником, чтобы подумать о парочке важных вещей – защите, комфорте девушки, ну и как минимум чтобы у нее была возможность после принять душ. И по всем этим пунктам можно было ставить жирный минус.

— … здесь не самое удачное место для первого раза, — наконец нашёл в себе силы, чтобы сказать Теплов.

— Да, но… А если не заходить далеко, просто чуть-чуть… — у неё путались мысли от того, что она хотела ему донести. Получалось не очень. Даже не так – получалось ужасно. Какое-то невнятное бормотание, что сопровождалось непрерывно пылающими щеками. А что, собственно, она хотела ему сказать? Она ведь… она ведь предлагает ему себя. Да, это было так. Но Снежка не чувствовала какого-то стыда или неправильности от всего происходящего. Смущение – да. Желание – тысячу раз да. И всё это было абсолютно правильно и естественно. Он ведь должен понять, что ей безумно мало одних поцелуев и объятий. Должен! Ну не такая уж она невинная и скромная, как он, наверное, о ней думает… Она просто девушка, которая влюблена и очень хочет своего парня. И она ничего не боится. С ним ей ничего не страшно.

— Снежан…

— Я не боюсь, — тихо проговорила Снежка, сильнее прижимаясь к Теплову и едва касаясь его губ своими. – Необязательно именно сегодня доходить до конца, но… Егор, если мы опять вернёмся к одним поцелуям, я сойду с ума. Я не шучу!

— Снежка-а-а, — прохрипел Егор, потому что никаких разумных слов у него сейчас не получалось воспроизвести. Он просто повалил её на деревянные доски с каким-то звериным рыком впиваясь в эти до сладкие пухлые губы.

Счастливый сукин сын, вот он кто! И пускай глубоко внутри Егор искренне считал, что ни хрена не заслуживает такого счастья, которое вдруг неожиданно свалилось на него этой ночью. Но всё равно хотелось сказать спасибо. И не важно кому – высшим силам, звёздам, вселенной. Просто «спасибо». И чтобы ещё ему немного отсыпали мозгов и сил вовремя остановиться. Вот это было бы вообще замечательно. Потому что сам он уже не сможет.