Безразмерная майка с огромным лого на груди, широкие штаны и очки, которые скрывали половину физиономии – Дэнчик себе не изменял. Даже цацки свои все нацепил, так как предпочитал косить под начинающего репера, а не просто под богатого недоумка, который прожигал свою жизнь, удобно устроившись на шее родителей.

Егору даже стало любопытно – неужели он сам так выглядел, когда общался с подобными личностями? Также заносчиво, высокомерно и… глупо.

— Воу-воу! Бро, и ты тут! – изумлённо воскликнул Щеглов, подлетев к Егору и похлопав его приветственно по спине.

Значит, всё-таки не по его душу. Занятно.

— И я тут.

— А я все гадал, в какой лагерь тебя сослали…

— А чего гадать – руки же есть, можно было написать и спросить, — усмехнулся Егор. – Если, конечно, ты не находил им более интересного применения.

Щеглов мерзко заржал, хотя по его морде было видно, что столь сомнительную шутку в свой адрес он не особо оценил.

— Нет, ну это ж надо – охренеть можно! Совпадос! А Земля-то круглая, да, чувак? Надо будет нашим сегодня рассказать… Ты когда кстати возвращаешься на волю?

— Дэн, я и так пребываю на воле. Это просто работа.

— Да ладно. Хорош заливать! Или ты и тут отжигаешь без Евки? – хитро прищурился бывший дружбан.

Отжигает, ещё как. То в драку на футбольном поле впишется, то цветочки поедет собирать для одной скромной очаровательной девушки. До этого двадцать пять заготовок для аппликации делал своим спиногрызам. Каждый день отжиг в режиме нон-стоп. Егору самому стало смешно от своих мыслей, из-за чего он не удержался от лёгкой ухмылки. Но Щеглов понял его по-своему.

— Ауф![2] Бро, да ты совсем не меняешься! А то я прям чутка поднапрягся, что нашего Гора превратили в скучную рабочую лошадку…

— Щеглов, а ты чего тут забыл? – Егора уже начинал раздражать этот бессмысленный треп, поэтому он поспешил озвучить вопрос, тем самым перейдя к главной цели своего визита.

— Да, родичи попросили к брату сгонять, проведать. Сами все свалили из страны отдыхать, а меня припахали.

— У тебя есть брат? – искренне изумился Теплов, так как никаких братьев и сестёр у Щеглова ранее замечено не было.

— Ага, троюродный, — кивнул Дэн. – Тетка моя звонила ему и говорит, он чё то совсем не в адеквате после того, как с тёлкой своей расстался. Переживает за сыночку. Хотя я вообще не выкупаю – ну тёлка и тёлка. У него таких знаешь сколько было, что до неё, что после? А этот придурок за ней зачем-то в лагерь попёрся работать. А вот кстати и он! Эй, Миха! Чё ты там тащишься? Давай, подваливай!

Егор вздрогнул, услышав ненавистное имя и резко обернулся.

Да ладно… да не может этого быть! Но оказалось, может. Потому что у судьбы видимо было очень извращённое чувство юмора.

— Слушай, чё-то он реально кислый какой-то. Вот и нахер он сюда за ней попёрся? Чё в ней такого, а? Вы же, наверное, все вместе работаете, ты полюбас в курсе? Как она тебе? Я только на фотке видел – девка как девка. Смазливая, да. Ну подумаешь, раскупорили бы её тут без него… Тоже мне, трагедия века. Всё равно рога ему наставила, хоть он её и пас тут круглосуточно…

— Рот закрыл, — прошипел Егор, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не вмазать своему бывшему другу.

Да, нет – ну какой он нахер друг! Что они вместе делили с ним – зависали на какой-нибудь вписке? Мотались по клубам? Бухали как черти? Даже вспомнить чего-то адекватного человеческого ему нечего, ну хотя бы одно тёплое дружеское воспоминание! Ноль. Пусто. Вот Царёв ему друг, хоть и зануда редкостная, но зато своя зануда «сердешная», единственная и неповторимая. Который в беде никогда не кинет. И о чём пообщаться, им было всегда, даже без выпивки. А этот сучонок, который сколько Егор помнил, мнил из себя самого прошаренного и прожжённого жизнью, и который по факту ни хрена ничего из себя не представлял без денег папаши – стоял здесь и думал, что имеет хоть какое-то право называть Снежку тёлкой. Вашу мать! Снежку!! Его Снежку! И говорить про неё все те гадости, что он сейчас вывалил на Егора в своём нескончаемо мерзком словесном потоке…

Это ведь всё было о ней. Про неё и Потапина, который отправился в лагерь не из-за большой чистой и светлой любви, а чтобы на самом деле караулить её…

Егор ощутил, как сильно у него сжались кулаки. Нужно было сосредоточиться на дыхании, чтобы успокоится. Да хрена с два! Вместо дыхания, он чувствовал какие-то обжигающие клубы дыма, которые разъедали ему лёгкие.

А ведь было что-то ещё. Мозг отчаянно сигнализировал, чтобы Егор напряг память и вспомнил, что так сильно его задело. И заставило сердце ещё яростнее колотиться в груди.

У него таких знаешь сколько было, что до неё, что после?

— А этот что тут делает? – вместо приветствия интересуется у нагрянувшего родственничка Миша.

Егор медленно развернулся к Потапину, прожигая его взглядом и кажется, попутно забыв, как нормально дышать. И сейчас он как никогда был похож на того самого Горыныча, которым так любил подкалывать его Царёв. Трехглавого дракона, внутри которого пылала неконтролируемая ярость, требовавшая свершится возмездию.

— Здорова, Михан! Да вот встретил старого другана… Я чё-то тупанул вас тогда не представил… Ну помнишь, с командой твоей зависали в твой пересменок? Ты прикинь, какое совпадение да? И он теперь здесь работает. Отвал башки просто!

Потапин смерил Егора хмурым взглядом, явно не сопоставляя в голове новые открывшиеся факты. А вот Теплов сопоставил.

Идиотская татуировка, пересекающая вдоль всю руку Потапыча, в которую вонзился сейчас взгляд Егора. Совместная попойка в баре с Щегловым, свидетелем которой он стал совершенно случайно. Огромный амбал с идиотской татуировкой, который нажрался так, что вел себя развязнее и отвратнее всех в компании, практически укладывая на стол какую-то силиконовую куклу… Которому Егор в какой-то степени тогда позавидовал, а сейчас хотел убить. Потому что без труда сложил два плюс два, и результат ему не понравился.

Злость придала ему силы. И явная растерянность Потапина также сыграла ему на руку – Миша не ожидал, что Егор резко притянет его к себе за ворот футболки, прежде чем занести кулак.

— В лагере полно доступных девок. Можешь выбирать любую, — Егор вернул слова, произнесенные когда-то этим ничтожеством. При очень схожих обстоятельствах. Но не совсем. Было одно очень важное отличие – в отличие от Потапина Егор никогда не предавал Снежану и никогда не хотел причинять ей боль. Особенно вот так по-скотски, заливая о своей любви, требуя от неё верности и послушания, пока сам в этот момент… – И ты ведь, сука, действительно выбирал. И брал, кого хотел. Правда, Миша? Только со Снежаной не получилось?!..

Пелена ярости окончательно упала ему на глаза, запустив вполне закономерную реакцию – обрушить на Потапина череду сильных точных ударов. Чтобы наконец завершить то, что он не сделал той страшной ночью, которая полностью перевернула жизнь Снежки.

[1] Форсить – на сленге это означает прикладывать усилия для того, чтобы некая информация стала известна как можно более широкой аудитории. Форсить можно новость, событие, мем.

[2] Ауф – на сленге это выражение высшей степени удивления или восхищения.

Егор самодовольно заявлял отцу, что у него офигенный ангел-хранитель. И, наверное, это действительно было так. Потому что кроме как на проведение и какие-то высшие силы нельзя было списать всё то, что произошло дальше. Он бы с огромным удовольствием продолжил методично избивать Потапина. До тех самых пор пока со звериной яростью и каким-то опьяняющим восторгом не осознал, что эта мразь, больше не в силах издать ни единого вздоха. Но не получилось. Как потом ни раз повторял Ломашов – всё-таки грех на душу не взял. Пронесло.

А Егор, может, был бы и не против. Особенно в тот момент, когда, почувствовав металлический привкус крови на своих губах, он с удвоенной силой стал наносить удары, повалив Потапина на землю. В этой ожесточенной схватке по большей части перевес был на стороне Теплова. Противник ещё не пришел в форму после их предыдущих драк, но отпор давал умело. Иногда даже слишком. Но боли Егор не чувствовал. Казалось наоборот – каждый пропущенный удар, только ещё больше распалял его.