- Вы, наконец, повеселели, великий князь, - вкрадчиво сказала Нейола. Её голос будоражил Изяслава. От её холодной внешности ожидалось резкости или высоких нот, но нет, напротив, голос окутывал, топкий, мягкий, как рогоз. – Будто сняли с себя какой-то груз. Или мне кажется?

- Не знаю, почему ты так думаешь?

- До отъезда ваших братьев вы были постоянно удручены, весь в думах и делах. Но теперь чаще слышно ваш смех, вы выходите из теремов, а не сидите в них безвылазно.

- Может, дел стало поменьше? – объедая куриную ножку, облизнул пожирневшие губы каган.

- Куда они могут деться? – чуть улыбнулась Нейола. – Разве что свадьба Игоря прошла. Возможно, от вас слишком много внимания к своим делам требовали братья?

- Ну, у всех из нас есть просьбы, заботы. Когда большая семья – забот много!

- Это верно, - кивнул Всеслав, - давайте выпьем за семью!

Он поднял кубок, едва намочил уста и поставил. Изяслав выпил половину чаши, после чего отёр усы и бороду.

- Я до сих пор не знаю, дорогой племянник, а есть ли у тебя дети? – старший Ярославич при этом смотрел на Нейолу. Но ответила не она, а тот, кого спрашивали:

- Сын.

- Как звать его?

- Рогволод.

Великий князь перевёл на него глаза.

- Не крещённый?

- Нет. Как и я. – Возникшую тишину Всеслав добродушно прервал сам: - Люди у нас до сих пор такие же. Они не хотят принимать нового бога, они любят своих старых, они верны им. Разве верность – не замечательное качество? Если они предадут богов, то предадут и князя. Я не собираюсь толкать их к этому, Изяслав.

- Я и не думал ничего такого. Ты не считай, что я осуждаю или гневлюсь, нет. Мне нравится твоё мнение, Всеслав, я уважаю его! Не вижу ничего плохого в язычестве и в язычниках.

- Рад это слышать, но… - полоцкий князь посмотрел на пустоту перед собой: - Всеволод снова не пришёл? Мы ему не по нраву.

- Не обращай на него внимания, прошу! Он ещё молод, мало что понимает. И вечно вокруг него вьются церковники из Византии, чьему влиянию он поддаётся.

- Это очень важно – не поддаваться чужому влиянию, - многозначительно сказала Нейола, глядя в глаза Изяславу.

- Да, так и есть, - согласился с ней Изяслав, не отводя взора.

- Интересно, - доев жареного цыплёнка, вытер руки о льняную салфетку Всеслав, - быстро ли вернётся в Чернигов Свят? – назвал его так, как никогда не называл при нём полоцкий князь. Чтобы создать видимость доверительных отношений с отсутствующим. – Из этого… как его? – защёлкал он пальцами. – Он же сказал…

- Сказал? – удивлённо приподнял брови каган.

- Да, но, вот что значит жить вдали ото всех – толком не знаю и не помню названий! Дальше Полоцка память ничего не подсказывает.

Он продолжал щёлкать пальцами, и Нейола просящими очами посмотрела на Изяслава, призывая его огласить название населённого пункта.

- Из Ростова, - не удержался от напора её глаз старший Ярославич, а сам подумал, как мог Святослав сказать о своей истинной цели? Зачем было говорить родичу, которому сам же не доверял? Или делал вид, что не доверял, настраивая против него старшего брата, а сам тем временем водил дружбу? Странно.

- Да, точно! – на ходу стал соображать Всеслав. – К Ростивлаву в Ростов, как я мог забыть, ведь это так созвучно! Далёкое путешествие он задумал…

- Не дальше, чем мы плавали в Византию, - пожал плечами великий князь.

- Жаль, что я был слишком юн в те времена. Я бы с удовольствием тоже отправился куда-то.

- Тогда ещё был жив твой батюшка, он бы разве тебя с нами пустил? Никогда! Да и, дай Бог, чтобы войн никаких больше не было! – отмахнулся Изяслав, едва не повернувшись в угол к святым образам перекреститься. – Удаль проявлять хорошо, да только причины для того чаще горькие.

Всеслав промокнул салфеткой губы и, видя, что тарелка кагана тоже почти опустела, стал подниматься.

- Поздно уже. Некрасиво тебя задерживать…

- Да полно, за приятной беседой можно и посидеть.

- Я ещё не закончила, - посмотрела снизу вверх Нейола так, будто выше стояла она, а не Всеслав. Он, словно извиняясь, обратился к Ярославичу:

- Моя медлительная супруга! Я оставлю её дотрапезничать, а сам, признаться, уже валюсь с ног. Позволь пожелать тебе добрых снов, Изяслав.

- Добрых, добрых! – медоточиво пролепетал великий князь, наблюдая, как уходит полоцкий гость. Когда дверь за ним прикрылась, он осторожно посмотрел на Нейолу.

Девушка отпила кваса и, поставив чашу, завертела кольца на пальцах.

- Князь, - после молчания, которое Изяслав не знал, как прервать, начала она, - дозволено ли мне будет говорить…

- О чём ты?

- Я… не решалась говорить при муже. Знаю, он со мной не согласится. Но ещё больше боюсь обидеть вас.

- Княгиня, прошу тебя, будь спокойна, - откинулся на спинку каган, разложив руки по подлокотникам. – Что такого ты можешь сказать мне, чтобы обидеть? Нет, я не буду держать на тебя зла. Я ценю честность и прямоту.

- В таком случае, - она опустила взгляд, - это касается ваших братьев, Святослава и Всеволода.

- А что с ними? – нахмурился Изяслав.

- Мне кажется… Как и сказать-то? Я всего лишь женщина, но я хорошо вижу и знаю людей, великий князь. Мой муж ваш и их родич, он безумно рад вернуться в семью и возобновить со всеми вами отношения, он никогда не позволит ничего мне сказать ни о вас, ни о них, он полюбил вас сразу же, как приехал…

- А ты, стало быть, не полюбила? – ухмыльнулся мужчина.

- Княжья доля справедливость, а не чувства, - не растерялась она, - любовь застит взор, а мудрости нужна ясность. Я вижу, что два ваших брата вовсе не ценят всей той теплоты и того добра, которыми вы щедро награждаете свой двор.

Хмурый Изяслав внимательно слушал, пытаясь понять значение каждого её слова.

- Всеволод поддерживает чужие интересы, интересы Византии, вы сами замечаете это. Да, он умён и начитан, знает языки, но это вы должны влиять на него, а не он на вас. Вы должны давать ему советы, потому что вы – это Киев, вы ратуете о благополучие всех нас. А что нашёптывает Анастасия Всеволоду? Только мыши да коты знают!

- А что же Святослав? – поинтересовался, щурясь, Ярославич.

- Он… Порою мне казалось, что он чувствует себя истинным правителем. Что не считается с вами. Я не должна этого говорить, простите! – закрыла она лицо руками и покачала головой. – Теперь я буду корить себя за то, что высказала свои страхи и догадки.

Изяслав поднялся и, обойдя угол стола, приблизился к Нейоле. Помешкав, он взял её ладонь в свою и, отведя от лица, крепко сжал:

- Тебе не о чем беспокоиться, княгиня. Я не виню тебя и позволяю говорить всё, что тебе думается.

- Только не говорите Всеславу! Он боготворит вас, своих дядьёв. Я хотела поделиться с ним своим наблюдением, но он и слышать не хочет, он будет разгневан, что я заикнулась…

- Нейола, - осмелился назвать её по имени каган, - не бойся, я оставлю наш разговор между нами. И ты можешь всегда говорить мне всё. – Он потянул её за руку со скамьи и, когда девушка встала, пылко приложил тыльную сторону её ладони к своим губам. Нейола совладала с собой, чтобы не поморщиться от прикосновения его бородатого лица к своей коже. – Приходи в любое время…

- Но сейчас, - осторожно высвободила она руку, - меня ждёт муж. Я должна вслед за ним пожелать вам доброй ночи. Я не могу задержаться сильно, знаю, что несмотря на его дозволение мне остаться тут, он будет недоволен моим отсутствием.

- Ты могла бы прийти ко мне на утреннюю трапезу…

- Всеслав…

- Нет, без него, если пожелаешь, - прервал её Изяслав, встав очень близко. Ещё чуть-чуть, и он бы притиснулся к её груди своей. Нейола, изображая пугливость, отступила, спешно направившись на выход:

- Если смогу… доброй ночи, великий князь!

Мужчина сжал кулаки, не зная, поторопился или наоборот перетянул? Ему не было понятно, страшится она его близости или всего лишь стесняется и ждёт более отважных действий? «Кто ты мог понять женщин!» - хмыкнул Изяслав и вышел из залы. Взбудораженный, он пошёл в Коснячкин дом, где его пускали в любое время через боковую дверь,  а не открыто, через парадную, ради приличий кое-как прикрывая греховные посещения. Поднявшись в комнаты Лады, он стал раздеваться. Девушка же, причёсывая длинные волнистые волосы, даже не встала его поприветствовать, сидя лицом к зеркалу. Изяслав всё ещё думал о Нейоле, даже когда подошёл к любовнице и положил ладони ей на плечи. Наклонился поцеловать её в затылок, но она отдёрнулась, не выдержав и заговорив: